Человек в лабиринте - Роберт Силверберг

Он признавал в глубине души, что если бы мог, то вернулся бы на Землю. Это было ясно как для него, так и для Неда Раулинса. Мюллер действительно относится к человечеству с пренебрежением, однако это не означает, что он желает остаться в изоляции. Он с нетерпением ждал нового посещения. И в ожидании выпил несколько кубков напитка, который поставлял ему город. Затем азартно охотился и настрелял столько зверей, сколько не смог бы съесть и за год. И одновременно вел сложные диалоги с самим собой, мечтал о Земле.

Раулинс спешил. Запыхавшийся, раскрасневшийся, он вбежал в зону С и увидел Мюллера. Тот пришел аж сюда и теперь стоял на расстоянии ста метров от него.

– Здесь надо ходить осторожней и медленней, – напомнил Мюллер. – Даже в этой относительно безопасной зоне. Никогда ничего нельзя предугадать…

Раулинс упал в бассейн из песчаника, сжав руками его выгнутый край и переводя дыхание.

– Дай мне напиться, – выдавил он из себя. – Этого… твоего… специального…

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нет.

Мюллер двинулся к ближайшему фонтану, наполнил плоскую бутылку ароматным напитком и подошел к Раулинсу. Нед даже не вздрогнул. Ему показалось, что он вовсе не воспринимает излучения. Он пил жадно, давясь, и капли сверкающей жидкости текли по его подбородку и падали на комбинезон. Закрыл глаза.

– Ты странно выглядишь, – сказал Мюллер. – Совсем так, будто минуту назад тебя изнасиловали.

– Потому что меня изнасиловали.

– Не понимаю.

– Подожди, дай мне отдышаться. Я ведь бежал всю дорогу от зоны F.

– Тогда тебе повезло, что ты остался жив.

– Ну да.

– Выпьешь еще?

– Нет, – Раулинс покачал головой. – Пока нет.

Мюллер пригляделся к парню. Перемена в нем была поразительна, одна только усталость не могла быть ее причиной. Лицо у него горело, как будто опухло, застыло, глаза бегали по сторонам. Напился? Или болен? Или накачался наркотиками?

Раулинс молчал.

Через некоторое время, чтобы как-то заполнить тишину, Мюллер заговорил:

– Я много думал о последней беседе. И понял, что вел себя, как последний дурак. Такая жалкая мизантропия, которой я тебя вчера угощал…

– он присел и попробовал заглянуть в мечущиеся глаза Неда Раулинса. – Послушай, Нед. Я отказываюсь от того, что вчера наболтал. Я охотно вернусь на Землю, буду лечиться. Даже если лечение будет экспериментальным, все равно рискну. Если даже оно не удастся.

– Нет никакой возможности вылечиться, – уныло сказал Раулинс.

– Нет… возможности вылечиться…

– Нет. Никакой. Это была ложь…

– Да. Конечно.

– Ты ведь сам сказал, – припомнил Раулинс, – что не веришь ни одному моему слову. Помнишь?

– Ложь.

– Да.

– А я уже был готов вернуться на Землю.

– Но ведь нет даже ни малейшей надежды на излечение, – Раулинс медленно встал и поправил рукой длинные золотистые волосы, одернул мятый комбинезон. Подошел к фонтану, брызжущему напитком, и наполнил бутылку. Вернувшись, отдал ее Мюллеру. Потом сам выпил из другой. Какое-то маленькое, явно хищное создание пробежало мимо них и юркнуло в ворота зоны D.

Наконец, Мюллер спросил:

– Ты хочешь мне что-нибудь объяснить?

– Прежде всего мы не археологи.

– Дальше.

– Мы прилетели сюда специально за тобой. Все это время мы знали, где ты находишься. Тебя выслеживали с тех пор, как девять лет назад ты покинул Землю.

– Я был довольно осторожен.

– Все твои хитрости были ни к чему. Бордмен отлично знал, что ты улетел на Лемнос. Он оставил тебя в покое лишь потому, что ты не был ему нужен. Но когда наступила такая минута, он вынужден был прилететь сюда. Он держал тебя в резерве, скажем так.

– Чарльз Бордмен прислал тебя за мной?

– Да, мы все здесь именно поэтому, – сказал Раулинс бесцветным голосом.

– Это единственная цель нашей экспедиции. А меня выбрали для контакта с тобой только потому, что ты знал моего отца и, конечно, мог мне довериться. И вид у меня довольно невинный. С самого начала Бордмен руководил мной. Говорил, что мне надо рассказывать, что мне надо делать, давал указания, как ошибаться, как петлять, чтобы все в конце концов удалось. Даже приказал мне войти в эту клетку, думая, что этим я расположу тебя к себе.

– Бордмен здесь? На Лемносе?

– В зоне F. У него там лагерь.

– Чарльз Бордмен?

– Да. Он.

Лицо Мюллера окаменело, а в голове молниеносно закружились мысли.

– Зачем он это сделал? Чего он хочет от меня?

– Ты ведь знаешь, что во Вселенной кроме нас и гидрян есть и третья раса разумных существ.

– Знаю. Мы открыли ее лет десять назад. Именно поэтому меня направили к гидрянам. Мне было поручено обговорить с ними дела оборонного союза, прежде чем та, внегалактическая раса доберется до нас. Но я не смог. А что это имеет общего с…

– Ты много знаешь об этой расе?

– Очень мало, – признался Мюллер. – Ничего, кроме того, что я тебе говорил когда-то. В первый раз я услышал о них в тот день, когда собрался отправиться на Бету Гидры. Бордмен сказал мне только, что в соседней Галактике живут какие-то существа, очень разумные, более развитые… и что у них есть возможность проникнуть в нашу Галактику и посетить нас.

– Теперь мы знаем о них больше.

– Но скажи сначала, чего Бордмен от меня хочет?

– Всему своя очередь, – Раулинс усмехнулся. – Многого мы еще о них не знаем, об этих существах. Мы запустили к ним одну ракету. Она пролетела несколько тысяч или миллионов световых лет. Мы выпустили ее из гиперпространства… Точно я не знаю. Это была ракета с передатчиком видеоизображений, посланная в одну из зон с усиленным рентгеновским излучением. Информация строго секретная, но я слышал, что это галактика Сигнус II или Скорпиус А. Мы как-то обнаружили, что одна из планет этой галактики населена существами с высокоразвитой цивилизацией. Совершенно чуждые нам существа.

– Совершенно?

– Они видят в более низком спектре, – пояснил Раулинс. – А основное поле зрения у них на волнах высокой частоты, в рентгене. Кроме того, они, видимо, могут воспринимать и радиоизлучение или, по крайней мере, черпать из него какую-то информацию, а также большинство волн среднего диапазона. Но не очень интересуются тем, что лежит в промежутке между инфракрасным и ультрафиолетовым излучением, то есть тем, что мы называем видимым светом.

– Подожди. Радиочувства? А ты знаешь, какой длины эти радиоволны? Чтобы черпать какую-либо информацию, нужно обладать огромными рецепторами. Каковы же размеры этих существ?

– Примерно со слона.

– Разумные формы жизни не могут быть такими.

– Что это за критерий? Их планета – огромный газовый шар, одни моря, силы притяжения, о которой вообще стоило бы говорить, никакой. Они парят над поверхностью своей планеты. Им не знакомы квадратные и кубические фигуры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});