Четвертая дочь императора. Оператор совковой лопаты - Сергей Калашников

— Командировать к пленным всех фельдшеров с медикаментами и инструментарием, в помощь им из морпеха по пять человек на душу…. Отставить, из морпеха, чай перекупались сегодня ребята. По паре матросов хватит. Да сверх того, пошлите взводного, чтобы за порядком следил. Катерами парней отвезите. Боевые корабли перед ними лишний раз не надо бы светить. И миноносец на базу. Пусть оборудуют транспорты для пленных, да подгоняют по мере готовности. Но торопиться не надо. — Распоряжается Гошка, а сам думает, — И куда мы такую прорву народа денем? Хорошо все-таки, что Колен здесь. Разберется.

Глава 26

Лихтеровоз и транспорт ошвартованные друг к другу лагом замерли посреди пролива. Берега в отдалении. Солнечно. На причаленных маленьких миноносцах и стоящих неподалеку крупных кораблях ведутся какие-то работы, но без суеты. По трапу Гошка перешел на транспорт. Тут у носовой стовосьмидесятки начальник полигона и два старшины с «Рябого». Федотыч — начальник минно-артилерийской части, и стармех, наседают на офицера.

— Нет, я понимаю, что под этот уголь, — Федотыч тычет пальцем в черное тело сплошного снаряда, — можно любые стальные или чугунные штучки запихнуть, и тогда он что хочешь, проломит. Не об этом речь. Вы под оперение ставите пыж, чтобы, как обычный конический, его выталкивало пороховыми газами. То есть усилие прикладывается позади от центра тяжести, и когда эта штуковина покидает канал ствола, пороховые газы могут ее качнуть.

— Могут, кто спорит. Но летит-то она куда нужно, и стабилизаторы ее полет выпрямляют, поскольку тормозящее усилие тоже «позади от центра тяжести» тела, летящего по инерции. Ну и закрутка происходит, чтобы отклонения из-за погрешностей изготовления равномерно распределились по всей окружности.

— Да не о том речь. Понятно здесь все. Я о том, что усилие от толчка нужно не к донцу прикладывать, а к носику. Вроде как за веревочку снаряд из ствола вытягиваешь. Тогда пинок под зад, что происходит на срезе ствола, никаких существенных смещений не создаст.

Начальник полигона возмущенно разводит руками, а Федотыч не унимается.

— Да знаю я, что газы выталкивают, а не вытягивают. Но если на поршень, именуемый пыжом, приладить шток, да так, чтобы его передний конец толкал эту стрелу впереди центра ее тяжести….

В глазах офицера появляется намек на понимание, но главмех хихикает.

— Это он предлагает пыжевать каждый выстрел трехногой табуреткой. Представляешь, ножками вперед. Обложишь такими снарядами неприятеля, а заодно позиции ему меблируешь. Причем с применением самых термостойких материалов. Не слушай ты его, он вечно что-нибудь придумает. Да и, в конце то концов, не бинокль же из рук сигнальщика с дистанции в пять километров выбивать с применением артиллерийского орудия. Нет, Федотыч, погоди, — останавливает он артиллериста, — ты свою заморочку объяснил, теперь мой черед. Вот скажи мне, капитан, можно ли из этого черного материала лопатки турбин изготовить?

На свет появляется нечто похожее на крыльчатку вентилятора.

— Графит этот менее прочен, чем сталь, так что лопасти должны быть толще. А чего ради такой вопрос?

— А потому что ресурс у ротора всего тысяча часов. Или сто, если на полном ходу. Потом или меняй на новый, или жди беды. Тут ведь, чем горячее пар, тем экономней ход. А нагрузки идут на лопатки и от воздействия струи, и центробежные силы, причем все при высоких температурах. Плюс вибрации, куда от них денешься?

Раньше, понимаешь, пока на поршневых ходили, пусть потише, и уголька шло побольше, но надежно. А сейчас — все время жду поломки. И регламентные работы по смене ротора замучили. Нет, это вообще ни в какие ворота. Похоже, рикан надул кто-то по-крупному. У нас ведь трофейные турбины. Помню, когда снимали, удивлялся, зачем столько запасных частей с собою возят эти недоумки? А сейчас — сам меньше чем с парой сменных комплектов, из порта не выхожу, и в бою трясусь как осиновый лист — как бы лопатка на полном ходу не полетела.

В общем, кто-то соседей наших почтенных рикан крепко завел за угол с этими турбинами. А мы купились.

— Хм, — капитан в задумчивости смотрит на образец. Это самая жаропрочная сталь, из всех известных мне. Керамика — вещь хрупкая, хотя, в этой области, наверное, просто никто не работал. Вольфрам пошел бы, так его в лабораториях получают по крупицам, а как обрабатывать — никто не знает. Еще платина, наверное, подойдет. Но тут без проверки наверняка не скажешь.

А насчет графита — попробуем. Изготовим комплектик — другой. Побегаете, посмотрите. Есть у нас тут толковые мужики, помаракуют. Хотя, чего вам бегать-то. Море, оно шутников не жалует. Найдем сараюшку, поставим турбину на козлы и погоняем как следует.

Гошка давно сидит тихонько. Впитывает информацию и вспоминает, что Тавруха говорил ему и про относительную мягкость здешних материалов, и про точки фазовых переходов…. Если лопатки разрушаются под воздействием пара, то ни газовых турбин, ни турбовинтовых двигателей он на Посейдонии не увидит вообще никогда. Там ведь, считай, открытым пламенем производится воздействие на подвижные детали. В поршневых системах температурные нагрузки идут периодически, разница в режимах невелика, а, поди ж ты! Или просто привычные проблемы внимания не привлекают.

А еще интересно то, что на таком огромном удалении от центральных областей государства, куда нормальная почта доходит за месяц с лишним, принимаются важные решения, затрачиваются серьезные средства. В бюрократизированной единой системе громоздкого государственного аппарата, похоже, действует не только механизм наказаний, но и механизм прощений. Ведь, по теории вероятностей, любое самовольство в половине случаев должно заканчиваться плачевно. А тут — секретные гладкостволы на транспорт обеспечения — пожалуйста! Турбинные лопатки из снарядного суперграфита — извольте!

— Кукса, Колен зовет! — Надо же, задумался и не заметил, как подвалил посыльный кораблик. А вестовой Нята уже спускается по штормтрапу на его палубу с мешком на лямке и чемоданчиком в руке. У этого парня нюх на перемену места дислокации развит необыкновенно. Раз прихватил барахлюндию — значит, следует прибыть «с вещами».

* * *

— На этот раз, Кукса, ты уставов не нарушал. За что тебе от меня спасибо. Но про десять лет плена — это ты джаппам лишку пообещал. — Го выглядит как сытый кот. — По нашим обычаям после трех лет жизни на территории империи любой человек получает права гражданина, и вместе с ними — свободу перемещения.

— То есть через этот период вся мировая общественность узнает о том, что наши пушки стреляют, а торпеды плывут дальше всех. И что в тихих гаванях у противных нам кораблей как-то вдруг сами отстреливаются винты?

— За три года произойдет столько сражений, что хоть кто-нибудь, да заметит.

— А что, после такого урока, что получили джаппы, кто-то осмелится на нас наезжать?

— Какого урока? Даже их император знает только то, что флот ушел и не вернулся. Конунгу Хельмхольца мы за молчание подарили три сторожевика. Неновых, но еще крепеньких, в полной комплектности и на ходу. Он теперь круче всех на Урме. Принял верховный титул, нос задрал. Если кто его спросит про джаппский флот — такого туману наведет, что про него подумают, будто это он гостей дорогих приветил от своих щедрот. Душевный парень, мы с ним давно ладим. Слухи поползут, конечно. Но будут они разными. Поди, разберись, где правда?

Трофейные корабли нам пригодятся. При такой площади территориальных вод и протяженности охраняемого пространства…. Так что ни с кем мы не воевали. Кстати, их дредноуты риканской постройки… не корабли — песня.

Их ведь по нашим чертежам строили. Представляешь, какая незадача! Прислали эти самые рикане к нам самого лучшего своего шпиона, он чуть не от кульманов ватманы пооткреплял, свернул их тонкой трубочкой, ну и помчался в свою риканию с самыми лучшими мыслями наших конструкторов. Жалко до слез. Правда. Кажется, испы хотели завести у себя такие. Продадим, наверное. Не слишком дорого возьмем.

Го просто лучится от удовольствия. Голос — как бархат, улыбка источает мед, а в жестах — сдерживаемое торжество. Типа, Йес!!! Да и тон беседы игривый. Мужика просто прёт от сдерживаемого торжества.

— Жаль, нельзя их себе оставить. Очень уж дорого содержание обходится. Нет у Империи таких средств. Ну, вернемся к тайнам. У нас их есть, и ты одна из них. Поговаривают о счастливом командире, с которым все из боя возвращаются, а противник огорчается надолго. Мы-то знаем, что все это — случайное стечение обстоятельств, и единственная твоя заслуга в том, что оказался в нужное время в нужном месте. Или не твоя, а того, кто тебя туда направил. Суть не в этом. Смерти твоей мы не желаем, а вот враги наши, услышав народную молву, пожелают обязательно.