Долгое отступление - Борис Юльевич Кагарлицкий

другом. Даже после того, как политический кризис, потрясший украинскую политическую систему в 2014 году, привел к насильственной смене власти в Киеве, восстанию на юго-востоке страны и присоединению Крыма к России, конфликт не перерос в настоящую войну. Оказав поддержку народным республикам, провозглашенным в Донецке и Луганске, кремлевские правители больше всего были обеспокоены тем, чтобы выступления недовольных граждан юго-востока Украины против новой власти в Киеве не переросли в социальную революцию.

Возникновение вооруженного конфликта в 2022 году, хоть и было предсказано военными экспертами, оказалось неожиданностью для российского общества именно потому, что противостояние Москвы и Киева превратилось в постоянный фон их взаимоотношений, а периодически повторявшиеся обострения ни к чему не приводили. Тем не менее начало военных действий всегда приходится на конкретный исторический момент, когда хотя бы одна из борющихся сторон считает это для себя необходимым и выгодным. То, что все стороны противоборства от войны только проигрывают, было ясно с самого начала, из-за чего многие аналитики до последнего момента сохраняли уверенность, что вооруженного столкновения удастся избежать или оно будет сведено к минимуму. Однако в очередной раз подтвердилось пророчество Энгельса, объяснявшего, как происходит потеря контроля над ситуацией в условиях обостряющегося кризиса: «стоит только раздаться первому выстрелу, как вожжи выпадут из рук и лошади понесут…»[266]

Причину военного столкновения следует искать отнюдь не в двусторонних российско-украинских отношениях и даже не в отношениях России с пресловутым «коллективным Западом». Всё это было спровоцировано стремительно углублявшимся в России внутренним кризисом, который, в свою очередь, был тесно связан с кризисом мировой системы неолиберального капитализма, куда Россия была плотно интегрирована. То, что подобные закономерности оказались не понятыми даже самими политиками, принимавшими решения, не говоря уже о зомбированном пропагандой обывателе, не отменяет их первостепенного значения. Эта объективная логика работала тем жестче и фатальнее, чем менее была осознана участниками событий, по крайней мере — на первом этапе. Масштабы проблем в полной мере выявились лишь ко второй неделе войны, когда столкновение России с Западом привело к выпадению страны из системы логистических цепочек и хозяйственных связей миросистемы. Тут-то и выяснилось, насколько зависимой является российская экономика, которая не могла без взаимодействия с мировым рынком обеспечить не только собственное воспроизводство, но и поддержание боеспособности воюющей армии.

Таким образом, агрессивность кремлевского руководства была предопределена, с одной стороны, отчаянными и безуспешными попытками найти выход из нараставшего в стране внутриполитического кризиса, а с другой стороны, не будет преувеличением сказать, что конфликт 2022 года был следствием и одним из проявлений глобального социально-экономического кризиса, порожденного исчерпанием возможностей неолиберальной модели капитализма.

Вспышка российско-украинского противостояния не случайно происходила на фоне обострения конфликта между Китаем и Тайванем, народного восстания в Иране и целого ряда других локальных конфликтов в самых разных частях мира. Напряженность в китайско-тайваньских отношениях стремительно росла в то же самое время, когда в другом конце Евразии российские и украинские войска начали обмениваться артиллерийскими залпами. И не исключено, что именно сопротивление украинских сил российской армии убедило Пекин в нежелательности повторения такого же опыта при попытке присоединения Тайваня.

То, что начинается как ошибка, нередко оформляется в виде катастрофы. Но и катастрофы нередко оказываются фактором социального и политического прогресса. Тут можно вспомнить исторические примеры (поражение в Крымской войне 1853–1856 годов привело к отмене крепостного права и прогрессивным реформам, а неудачи в Русско-японской войне и Первой мировой войне — к революциям).

Неудачная кампания, план которой был основан на недооценке российскими чиновниками силы украинской армии и готовности народа к сопротивлению, вскоре дополнилась экономическими санкциями Запада против России. А санкции, в свою очередь, не только дезорганизовали и обрушили российскую экономику, но и усугубили диспропорции глобального рынка.

Разрушения, причиненные Украине, и хозяйственные потери, понесенные Россией в результате санкций, наложившихся на последовавший за этим развал управления, достигли таких масштабов, что бессмысленно говорить о восстановлении обеих вовлеченных в конфликт государств на основе рыночных методов. Падение частного спроса было настолько велико, что надеяться можно было только организованное распределение ресурсов и плановую координацию работ в национальном и международном масштабе.

Однако затронуты этими событиями оказались не только страны, непосредственно вовлеченные в боевые действия. Уже в самом начале войны британский марксист Джозеф Чунара писал на страницах журнала International Socialism, что последствия российского вторжения «выходят далеко за пределы региональной геополитики»[267]. И все же западные наблюдатели в первую очередь отмечали экономические проблемы, непосредственно затрагивавшие европейского потребителя (рост цен, финансовые потери компаний, работавших на восточноевропейские рынки и т. п.). Всё это знаменовало начало куда более масштабных тектонических сдвигов, затрагивавших не только вовлеченные в противостояние страны, но и весь мир. По сути дела, драма 2022 года в миниатюре повторяла трагедию Первой мировой войны, наглядно показывая, что в истории раз за разом воспроизводятся однотипные ситуации, порождающие однотипные поступки.

УРОКИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Британский премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж, объясняя своим сторонникам значение Первой мировой войны, говорил в 1915 году про «сейсмическое возмущение из числа тех, вследствие которых страны либо делают бросок вперед, либо откатываются на целые поколения назад»[268]. На самом деле при всей кажущейся внезапности подобные катаклизмы являются закономерным результатом предшествующих процессов, итогом накопления противоречий, которые десятилетиями никто не желал и не мог (в рамках сложившегося порядка) разрешить.

Политики внезапно начинают действовать так, словно сошли с ума. В этом смысле события февраля 2022 года могут быть классическим примером такого помешательства, еще более выразительным, чем приступ безумия, охвативший политиков и монархов Старого Света в июне 1914 года. Но и в том и в другом случае подобное превращение далеко не случайно. Ведь еще за несколько недель до катастрофы все эти люди имели репутацию вполне рациональных и опытных политиков.

Боевые действия никогда не начинаются случайно, они подолгу готовятся, а порождающие их конфликты вызревают не только на политическом, но и на экономическом и даже на социальном уровне. Тем не менее государства, вовлеченные в события, то и дело оказывались застигнуты врасплох не только действиями своих противников и партнеров, но даже и своими собственными.

Историки дипломатии, описывая настроения правящих кругов Австро-Венгрии и Германской империи в июне 1914 года после убийства эрцгерцога Фердинанда в Сараево, отмечают, что сначала «в Вене царила полная растерянность», тогда как берлинское правительство требовало жестких действий[269]. Спустя несколько недель, когда выяснилось, что Британия не останется нейтральной, немецкое правительство уже осознавало масштабы предстоящей войны. «Картина разом изменилась: в Берлине были близки к панике»[270]. Однако австрийцы, предъявившие ультиматум Сербии, уже