Воздушные пираты - Пол Стюарт

— Прекрасный выбор, капитан, — заметила Моджин. — Оно будет гореть долго и ярко.

— Давайте же за работу! — нетерпеливо огрызнулся Прутик. — Мы теряем время. Мать Штормов уже в пути, и полночь всё ближе и ближе надвигается на Санктафракс.

Гуум валил огромное дерево мощными ударами топора Тумтума, только видно было, как пепельно-серые щепки летучего дерева взлетали в воздух. Наконец дерево упало, раздался звук, похожий на грустный, скрипучий вздох, за ним последовал страшный треск.

Гуум обрубил ветки так, чтобы остался голый ствол, и тогда Прутик с остальными, под строгим надзором Моджин, лихорадочно принялся связывать из самых толстых ветвей взлётную площадку.

— Мы должны выровнять взлётную площадку по восточной звезде, ведь именно там находится Санктафракс, — советовала Моджин. — И тщательно выбрать угол наклона. Траектория полёта не может быть слишком высокой, иначе ты никогда не вернёшься на землю.

— Но как вообще можно рассчитать расстояние? — недоверчиво качая головой, спросил Каулквейп.

— А я и не могу, — просто ответила Моджин. — Но я была Каменным Пилотом, когда ты ещё не родился. Полёты — моя профессия. Это всё, что я знаю. Мне надо использовать весь свой опыт, и даже в этом случае остаётся надеяться лишь на удачу. — Она отвернулась от Каулквейпа. — Прутик, тебе придётся быть начеку. Мы привяжем тебя к самому концу бревна скользящими узлами, чтобы ты мог отвязаться, когда увидишь под собой Нижний Город.

— Я все понял, — кивнул Прутик.

Небо уже потемнело, когда они установили бревно на взлётную площадку, построенную под нужным углом; связки ветвей с листьями были уложены плотной кучей у самого её основания. Прутик застегнул свою накидку и поплотнее завязал тесёмки паракрыльев. Потом, по настоянию Моджин, весь обмазался толстым слоем охлаждающей грязи Риверрайза, взятой на берегу, у кромки воды.

— Грязь защитит тебя от сильного жара и ожогов, — объяснила она. — И возьми вот это, — добавила девушка, вручая ему маленькую бутылочку. — В ней живительная вода Риверрайза, хотя, дай-то небо, тебе, может, и не придётся воспользоваться ею.

Наконец Прутика привязали к огромному стволу дерева. Моджин закрепила последний скользящий узел.

— Прощай, мой капитан Прутик, — прошептала она.

Прутик, повернув голову, проследил, как Моджин спускается со взлётной площадки и спрыгивает на землю. Потом оглядел весь ствол, прямой и нацеленный для полёта, связку листьев, привязанную к его основанию, и вот уже Лесорыб с горящим факелом в руке приготовился, чтобы поджечь дерево.

— Жди моего сигнала! — приказала Моджин. — Сначала поджигай вон те ветки с листьями, точно в местах, которые я укажу.

— Стойте! — прокричал Каулквейп. Он бежал от кромки воды, весь перемазанный грязью. — Я не могу отпустить тебя одного, Прутик! Я не могу! — Он вскарабкался по наклонно торчащему стволу летучего дерева и крепко за него ухватился.

— У нас нет на это времени! — нетерпеливо отмахнулся Прутик.

— Тогда поехали, Прутик, — сказал Каулквейп. — Моджин, привяжи меня. Ты же сказала, что у двоих больше шансов, чем у одного.

— Неужели ты действительно сделаешь это ради Санктафракса? — спросил Прутик. — Даже если это может означать твою смерть?

— Не ради Санктафракса, — ответил Каулквейп. — Ради тебя, Прутик, — улыбнулся он, — и, может, ещё ради Кобольда Мудрого.

Прутик повернулся к Моджин.

— Сделай, как он просит, — сказал он ей.

Наконец все были готовы. Прутик улыбнулся своим верным друзьям, стоявшим у взлётной площадки рядом с ним.

— Ух-ух, Пру-ух! — добродушно попрощался Гуум.

— Мои сны будут с вами, — поддержал Прутика Лесорыб. Он склонился к веткам, на которые указала Моджин, и одну за другой подпалил горящим факелом. Маслянистые листья тут же занялись.

— Я вернусь! — Прутик перекрикивал треск охваченной пламенем листвы.

Раскалившись добела от горящих веток, загорелось наконец и основание ствола. Дерево зашипело. Задымилось. Содрогнулось, дёрнулось, а потом…

Разорвав державшие его верёвки, огромный горящий ствол с шумом оторвался от платформы и взмыл в небо, оставляя за собой хвост оранжевых искр. Верхушка дерева с двумя привязанными к ней пассажирами на глазах исчезла в темноте, и был виден лишь горящий комель — светящаяся точка, которая становилась всё меньше, всё бледнее, по мере того как дерево исчезало из виду.

— Да защитит тебя небо, Прутик! — прошептала Моджин.

При взлёте горящего дерева ускорение так сдавило Прутика, что у него перехватило дыхание и он начал судорожно глотать воздух. Крепко зажмурив глаза, он ухватился за верёвки, которыми был привязан к стволу, и от души молился, чтобы они выдержали.

Дерево всё ещё набирало скорость. Давление стало невыносимым. У Прутика страшно свело живот. Кровь отлила от головы. Углы рта оттянулись книзу. На невероятной скорости дерево вместе с живым грузом пролетало над Дремучими Лесами. Любой из лесных обитателей принял бы его за падающую звезду, да только напрасно бы загадал желание.

Чувствуя тошноту и головокружение, Прутик смутно различал залитые лунным светом леса цвета начищенного серебра. Бедняга скрипел зубами. Кровь пульсировала у него в висках, шея болела, желудок урчал от страха.

— Только не теряй сознания! — мрачно сказал он себе и вновь начал молиться, чтобы выдержали узлы на веревках.

Слова ободрения, произнесенные Птицей-Помогарь на борту «Танцующего-на-Краю», пришли ему на память. Он слышал их так ясно, будто огромная мудрая защитница и не покидала его никогда, ее шепот звучал у него в ушах.

«И это тоже пройдёт, — говорила она. — Это тоже пройдёт». Прутик закрыл глаза…

Всё проходит. Радость. Боль. Миг победы, вздох отчаяния. Ничто не может длиться вечно — даже это…

… Прутик с неохотой очнулся. Теперь они летели почти горизонтально — по-видимому, их полыхающая комета достигла верхней точки своей огромной дугообразной траектории. Под ними простирался бесконечный ковёр деревьев. Скорость. Давление. Невыносимый жар. Прутик услышал, что Каулквейп стонет где-то рядом.

Огонь поглотил уже больше половины огромного ствола. Большие обгоревшие куски коры отрывались и осыпались, и, по мере того как пламя подбиралось всё ближе, жар становился сильнее. Ни Прутик, ни Каулквейп не могли его больше выносить. Их сердца отчаянно колотились. Руки дрожали. Пот заливал глаза.

— Только не сдаваться, — прошептал Прутик. От слабости у него кружилась голова.

Огромное летучее дерево уже прошло высшую точку своей траектории, это было очевидно. Кряхтя от натуги, Прутик глянул прямо перед собой — и сердце его радостно дрогнуло. Перед ним в серебристом свете луны ярко поблёскивали пустынные земли Топей. Никогда ещё Прутик так не радовался при виде этого ужасного, обесцвеченного ландшафта. Через миг они были уже над Топями, и вдали замерцали огни Санктафракса. Теперь они летели вниз. Всё ниже и ниже. Страшный жар лишал их чувств. Кожа на ботинках Каулквейпа вспучилась и пошла пузырями. Колючки на накидке Прутика съёжились и бессильно повисли.

— Продолжать полёт, — вновь убеждал себя Прутик. — Ещё немного…

В лунном свете сверкали огромные башни Санктафракса, а под ними, по берегам теперь уже совсем безводной Реки Края, простирались ряды убогих хижин Нижнего Города. Река полностью высохла, внезапно понял Прутик. И теперь, когда вода из Риверрайза перестала течь…

Тут Каулквейп закричал. Огонь полыхал уже вокруг них, и, несмотря на толстый защитный слой грязи Риверрайза, они почти что пропеклись живьём. Прутик повернулся и встретился взглядом с Каулквейпом, у которого в глазах стоял ужас.

— Держись! — Уже показались воздушные доки. Под ними промелькнули самые окраины Нижнего Города. — Давай, Каулквейп! — крикнул Прутик. — Отвязывай верёвки!

Глаза подмастерья закатились и голова обвисла.

— Каулквейп!

Под ними проплыла огромная летучая скала Санктафракса. У Прутика голова шла кругом. Что ему делать? Если он отвяжет себя, то Каулквейп полетит дальше, через Край, в открытое небо. А если он попытается спасти его, весь Край может погибнуть. Казалось, выбора не было.

Прутик вытащил нож и перерезал верёвки, державшие Каулквейпа. Те разлетелись и затрепетали в воздухе, а юного ученика подхватил ветер и понёс прочь от догоравшего древесного обрубка. Прутик, не теряя времени даром, отвязал себя от некогда огромного дерева и полетел вниз вслед за Каулквейпом. Его паракрылья раскрылись — шёлковые складки их наполнились воздухом. Прутик с тревогой огляделся, почти готовый к тому, чтобы увидеть, как бедняга Каулквейп камнем летит вниз, на землю. Но нет. Вон он, там, парит чуть ниже.

— Каулквейп! — Прутик подтянул колени, подтолкнул себя вперёд, сменил угол наклона паракрыльев и спустился вниз на один уровень с Каулквейпом.