Она – его одержимость - Николь Келлер

таю каждый раз, готовый выполнить любое ее желание.

Но сегодняшний вечер не похож на все предыдущие. Хотя бы потому, что он начинается со звонка Киры и ее взволнованного голоса.

– Стас, ты уже едешь?

– Да, уже выхожу из офиса. Что-то случилось? – я напрягаюсь, сильнее сжимая телефон. Воображение уже подкидывает различные варианты и картинки развития событий. Одна ужаснее другой. Все-таки мои девочки – мое слабое место, и надо как-то обезопасить и себя, и их. В конце концов, бизнес – штука непредсказуемая.

– Не знаю, – Кира едва не плачет.– Максим Валерьевич звонил и просил нас к нему сегодня зайти. Стас, мне так страшно…

– Так, успокойся. Я сейчас приеду и все решу. Все будет хорошо. Я обещаю.

В кабинет врача мы входим, крепко держась за руки. Разумеется, Кира представила худшие варианты развития событий и сейчас находится в предобморочном состоянии.

– Добрый вечер, присаживайтесь.

Мы одновременно опускаемся с Кирой на стулья, и я все также не отпускаю ее руки. Мне самому так спокойнее.

– Я хотел сообщить вам, что показатели Яны в норме стабильно вот уже целую неделю.

– И что это значит? – тут же выпаливает Кира бледными губами и дрожащим голосом, перебивая врача на полуслове.

– Это значит, что завтра мы ее выписываем. Ваша девочка здорова. И я очень рад за вас, Яна за это время стала мне, как родная. Хотя я не имею привычки привязываться к пациентам.

Мы оба сидим в шоке, не в силах вымолвить и слова. Мы так долго шли к этому, что просто…не ожидали услышать заветные слова вот так просто и сразу.

– И мы…можем забрать ее домой? Она абсолютно здорова и больше никогда не будет болеть?

– Да, все верно, – кивает доктор, подтверждая собственные слова. – Но вам необходимо первое время приезжать ко мне на прием каждые три месяца, чтобы следить за динамикой.

– Да-да, конечно, – быстро-быстро кивает головой Кира, утирая бегущие слезы по щекам.

Я встаю со своего места и пожимаю руку Максиму Валерьевичу.

– Спасибо, док. Я – ваш должник.

– Не стоит, это моя работа. Но у меня есть для вас одна рекомендация по поводу Яны.

– Какая? – Кира тут же становится в стойку, цепляясь в меня мертвой хваткой.

– Я бы рекомендовал вам, при наличии возможности, на какое-то время сменить климат. Все же девочке долгое время вводили сильнодействующие препараты, антибиотики. И ей нужна благоприятная среда, чтобы окончательно восстановить организм.

Что ж, кажется, пришла пора стать тем идеальным отцом, который воплощает в жизнь все желания своей принцессы…

Глава 42

Стас

Я с головой ушел в цифры из квартального отчета. В который раз красным обвожу число, которое никак не сходится с показателями из предыдущего отчета и вызывает у меня вопрос.

Да, в последние две недели я буквально живу на работе. Нужно много чего разгрести, чтобы спокойно улететь в отпуск с семьей и забыть о фирме на ближайшие две недели. А потом еще две недели работать удаленно, прямо из отеля.

Семья…Как все-таки странно и непривычно произносить это слово даже про себя. Может, потому, что у меня никогда не было семьи в нормальном, обычном ее понимании?

Отец растил меня «для себя», для своих собственных целей, чтобы я, наплевав на собственные желания, сел в его кресло. Только он не учел одного: что пока он пытался сломать меня, я воспитал в себе характер и вертел все его цели и желания! Я никогда не буду жить по его правилам.

И так оказалось здорово возвращаться в квартиру, которая вдруг стала светлой и уютной лишь благодаря появлению двух моих девочек. Которые каждый вечер готовят что-то аппетитное и невероятно вкусное, чтобы удивить меня. И просто ждут, когда я вернусь домой.

Бусинка (Кира постоянно так называет Яну, и это «второе имя» прицепилось и ко мне) каждый вечер встречает меня восторженным «Папочка пришел!» и виснет на шее. И сердце замирает, когда я обнимаю МОЮ хрупкую девочку. Никогда бы не подумал, что маленький человечек, пахнущий карамелью и…домом, может вызвать столько счастья внутри такого черствого и непробиваемого меня.

С Кирой немного сложнее – она и рада, что мы видимся каждый день, общаемся, но все равно постоянно настороже. Как будто ждет подвоха. Или удара в спину. Но ничего. Главное, что мы вместе, и маленькая бусинка сблизила нас, воссоединила. А все остальное я решу.

Мои девочки не знают, но я каждый вечер осторожно захожу в их комнату, сажусь на пол и просто смотрю, как они спят в обнимку. До зуда в ладонях хочу оказаться рядом и прижать обеих так крепко, как только смогу. Но позже. Все будет, надо только дать нам всем время.

Они – мое все. Моя сила. И моя самая большая слабость и уязвимость.

От работы и мыслей о семье меня отвлекает телефонный звонок. Усмехаюсь, готовый к тому, что сейчас на меня выльется ведро говна.

– Ах ты, ублюдок, – слышу, как только нажимаю клавишу «ответить» и подношу мобильный к уху. – Думаешь, сделал меня, да? Думаешь, такой умный, что смог нагнуть раком собственного отца?!

Усмехаюсь. Раз папаша в таком бешенстве, мой план удался. Отлично.

– Не понимаю, о чем ты, – даже пожимаю плечами, продолжая листать отчет. Мне совершенно неинтересно, что мой родственничек будет визжать. Я уже в курсе его проблем.

Ведь именно я их и организовал.

Его фирма – его все? Дело всей его жизни? То, чем он дорожит больше, чем жизнями родных и близких?

Отлично. Я ее его лишил.

Не своими руками, конечно, нет. Мне этот бизнес ни к чему. А вот его инвестор, Эдуард Вершинин, ооочень в нем заинтересован. И я ему помог получить желаемое. Совсем чуть-чуть.

Просто подсказал, как можно завладеть бизнесом легально и без рейдерского захвата. Вершинин выкупил все мелкие акции компании отца. Абсолютно все. И стал владельцем сорока двух процентов.

Когда-то папаша, наверно, чтобы заманить меня в «семейный» бизнес, подарил мне десять процентов акций компании. Надеялся, что я возглавлю фирму в один прекрасный день, и пытался обезопасить себя и меня впоследствии.

И вот один такой промах и сыграл с ним злую шутку.

Потому что я продал свою долю Вершинину. Без зазрения совести. Я же теперь семейный человек, и мне нужно думать о ее благополучии.

– Что, сучка замаячила на горизонте, так ты и продал родного отца, да? – злобно шипит папаша, пытаясь вывести на эмоции через совесть. Но ничего не выйдет. Я обезопасил себя в этом вопросе