Я тебя не отпущу (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo

— Диана... — Прикасаюсь ладонью к глубокой царапине на металле. — Все закончилось.

Голос как не родной. К счастью, Диана верит.

— Господи, как я тебя люблю.

Рыдания за дверью становятся громче.

— Милая, я тоже... — Растирая кулаком горящую грудину, оседаю у стены и как чуда жду, когда наконец откроется дверь. — Ты даже не представляешь, как сильно...

***

Сказать, что все закончилось, я, конечно, поторопился.

С помощью парней удается вывести из подвала плачущих женщин и икающую Нику, а потом мы все бросаемся на поиски охранников.

Первого находим на улице. Живого. В отключке, но благо без ранений. Со вторым сложнее. Жилет спас ему жизнь, однако лужа крови и спутанное сознание вынуждают принять экстренные меры.

Не дожидаясь приезда скорой, мы грузим парня в один из джипов Исаева, с горем пополам останавливаем кровотечение, и бойцы увозят обоих раненых в больницу.

На поиски Николая уходит еще минут пять. Его нет ни в доме, ни в гараже. Нет на посту охраны и на гостевой парковке. Уже начинаю думать, что его увезли, но со стороны соседнего дома вдруг раздается собачий лай, и я узнаю Джека — нашего последнего, четвероногого защитника.

— Болгарка... я пытался... — первое, что произносит еле живой Николай, когда мы находим его у соседского гаража.

Выглядит телохранитель откровенно хреново. Лицо — сплошное месиво. Руки по локоть в крови. Сквозь дыру на левой штанине видна плоть.

— Все хорошо. Ты продержался, сколько нужно. Не трать силы.

Вместе с подоспевшим Валерой несем Николая в мой джип.

— Я пятерых. Парни еще троих... Мало. — Николай тяжело сглатывает и отчаянно хватает меня за руку.

— Мы разобрались с остальными. В доме чисто.

Парни опускают переднее пассажирское кресло, и мы, как на кровать, укладываем Николая на два ряда сидений.

— Не всех, — сипит он.

— Одиннадцать.

Знакомый страх берет за горло. Я лично считал каждую падлу и не мог никого пропустить.

— Исаев, — из последних сил произносит Николай. — Вошел со всеми. Двенадцатым, — выдает он скороговоркой и отключается.

***

Новость об Исаеве действует как удар под дых. Уже дважды я недооценил этого старого ублюдка. В первый раз просчет стоил двух лет без Дианы и Ники. Во второй я чуть не потерял девочек навсегда.

Что еще могла придумать эта гнида, не хочу даже представлять.

— Все в дом! — командую свободным парням. — Еще раз обшарить каждый закоулок! Открывайте шкафы. Заглядывайте под кровати. Ищите везде!

Словно кто-то толкает в спину, я бегу к Диане и Нике. Они как раз вышли на улицу и растерянно озираются по сторонам.

— Там еще одна машина подъехала! — кричит вслед Валера. — Жена Исаева!

В голове щелкает, что жена Исаева — это Ева, мать Ники, но мгновенно становится пофиг.

— Обыскать. И в дом! — оглянувшись, командую я начбезу и тону в объятиях своих девчонок.

_____

* Травмат — травматическое оружие. Имеет меньшую мощность выстрела, чем огнестрельное. Чаще всего в качестве боеприпасов используются патроны, снаряженные резиновыми пулями.

Глава 70

Глава 70

Диана

Не верится, что все позади. После двадцати минут в подвале от нервной системы остались одни ошметки. Я вся как оболочка. За тонкой стенкой все еще булькает страх, кровь разносит по венам ударные дозы адреналина, и лишь присутствие рядом Ники тормозит истерику.

Ума не приложу, чем бы все закончилось, не подоспей вовремя команда Клима. Сомневаюсь, что был какой-то шанс. К счастью, Клим рядом, мы в безопасности и ни одна сволочь, напавшая на нас, не посмеет больше поднять оружие.

— Ты как? — Он целует меня в висок и, подхватив Нику, прижимает ее к груди.

— Руки трясутся.

Вытягиваю их перед собой — дрожат как у алкоголика в период ломки.

— Вы со мной! Обе! Теперь все будет в полном порядке.

Клим достает из кармана бумажную салфетку и начинает вытирать дочке лицо. Чтобы хоть как-то отвлечься, наблюдаю за его плавными движениями и ее реакцией.

Эти двое словно созданы друг для друга. Моя упрямая, «все сама», девочка не сопротивляется. Позволяет папе убрать с ресниц остатки влаги, осушить щеки и нос.

Сердце сжимается от того, как доверчиво Ника смотрит на отца и как всего через несколько секунд расплывается в улыбке.

— Ты самая красивая малышка на свете! — приговаривает Клим. — Самая смелая и самая любимая.

— Юбъю тебя, папа.

Чтобы не разрыдаться вновь, в этот раз от чувств, я отворачиваюсь в сторону.

Два прошедших года радовалась, что Ника только моя, а сейчас и представить не могу нас с ней без Клима. Он за рекордно короткий срок приручил обеих. Сделал зависимыми и счастливыми.

— Сейчас ты, мама и няня сядете в машину к дяде Валере, и он отвезет вас в другой мой дом. Не такой классный, как этот, но я обязательно скоро к вам приеду, и вместе мы что-нибудь придумаем.

— Пустишь нас в свою холостяцкую берлогу? — Я оглядываюсь в поисках Кати.

Из подвала выбирались вместе, однако уже минут пять ее нигде не видно.

— Даже разрешу вам устроить там обыск! — подмигивает наш папаша.

— Щедро... А ты бесстрашный!

Вынимаю из кармана телефон и звоню Кате. Она не могла сбежать. Скорее всего, заперлась в одной из ванных комнат и плачет.

— А где, кстати, няня?

— Не знаю... — Я показываю экран телефона.

Гудки идут, только никто не отвечает.

— И давно она отдельно? — Клим хмурится. Машет Валере, чтобы тот подошел к нам.

— Нас вывели из подвала, и потом... мы разошлись. — Ничего не понимаю.

— Что с поисками в доме? — строго спрашивает у начбеза Клим.

— Сейчас. — Валера вызывает кого-то по рации. — Все обыскали?

— Да, шеф... — доносится сквозь треск. — На первом этаже осмотрели все шкафы и под кроватями. Его нигде нет.

— А на втором?

— Там сейчас смотрят. С кабинетом запарка. Может, у кого-нибудь есть ключ? Здесь такая дверь, что выломать будет сложно.

— А что, кабинет закрыт? — Клим забирает у начбеза рацию.

— Да, Клим Александрович. Мы думали, это вы закрыли. Мало ли какие документы...

— Я не храню в этом доме ничего секретного. — Он переглядывается с Валерой.

— Значит, Исаев там! — одними губами произносит начбез и бежит к крыльцу.

***

Клим не отпускает нас от себя ни на шаг. По глазам видно, что он хочет быть там, на втором этаже, в центре событий. Но, несмотря на это желание, даже не дергается в сторону дома.

Окруженные лишь деревьями, мы втроем стоим недалеко от калитки. Слушаем разговоры по рации. И ждем.

Дверь кабинета оказывается почти такой же прочной, как и дверь подвала. Минут пять у охраны уходит на то, чтобы смотаться за ворованной болгаркой и разобраться с замком. Потом начинается штурм.

Дрожь пробирает от всех этих: «Приготовиться», «Мы на позиции», «Танк заходит первым» и «Не стрелять, с ним, возможно, заложница».

— Обещай, что, когда все закончится, мы уедем подальше отсюда. Хотя бы на пару недель, — прошу я, вцепившись в локоть Клима.

— Куда захочешь. На сколько душа пожелает.

Моя просьба и его ответ — как круги на воде от камня, брошенного в прошлом. Когда-то, в прежней жизни, Клим хотел забрать меня с собой, увезти в другую страну, а я боялась оставить компанию и новую квартиру. Материальное казалось намного ценнее, чем наши отношения. Работать было важнее, чем любить.

— И давай попытаемся сделать Нике сестренку или братика. — Совсем перестаю себя узнавать.

— Мы не будем пытаться. Мы сделаем! — с важным видом поправляет Клим и выкручивает громкость рации на максимум.

Следующие секунды я, кажется, не дышу.

Раздается громкий стук. Вероятно, удар двери о стену.

Из динамика до нас доносятся четкие команды начальника службы безопасности.