Зеркала - Мария Ермакова

Он опустился перед Адамантом на колено. Рекес тут же подал красную подушку с бриллиантовым венцом Ильрийских королей. Ошеломленные, подавленные громогласным рыком, люди и опомниться не успели, как Ванвельт взял сверкающий обруч в руки и, не колеблясь, воздвиг его на низко склоненную голову младшего брата.

На лице только что появившегося короля Адаманта Первого Ильрийского ясно читалось торжество.

— Встань, брат мой! — ласково обратился он к Ванвельту, и, повернувшись, посмотрел на безмолвное людское море.

— Что ж, — сказал он медленно, — с делами покончено! Теперь будем праздновать наше Чудесное спасение и мою Коронацию. Вас, — он кивнул на первые ряды, — жду в замке. А ты, мой народ, иди на базарные площади — там расставлены столы с угощением, и пива, и вина вдоволь. И каждый пьющий за мое здоровье получит памятную золотую монету в честь сегодняшней коронации. А завтра…, - он сделал эффектную паузу, и глаза его загорелись как уголья, — завтра мы займемся наведением порядка!

* * *

Второй раз за время своего пребывания во дворце Инвари видел тронную залу ярко освещенной. Черные полы блестели как зеркало, никогда не знавшее пыли. Портьеры были отдернуты, в высоких окнах отражались отблески свечей, которые разбрасывала громадная, сейчас поднятая к самому потолку, люстра, красуясь в сотнях хрустальных и рубиновых подвесок.

Широко разведенные полукружьями низкие столы были накрыты с непривычной взгляду щедростью и богатством. На них выстроилась дорогая когорта канделябров и подсвечников с горящими свечами, которые ярко освещали бледные лица гостей. Королевский трон и каменный полированный круг, служивший для Адаманта и обеденным столом, и местом совещаний, находились в центре.

Гости нервно оглядывались. Не роскошь, выставленная напоказ впервые со дня смерти Арлона, заставляла их тревожиться, но второй — черный — полукруг рыцарей, который застыл за спиной гостей. Солдаты стояли неподвижно, положа руки на эфесы мечей.

По правую руку Адаманта, на месте Рэа, сидел Ванвельт. По левую — был посажен Инвари. За их спинами, там, где раньше у стены покоился королевский венец, штандарт Адаманта сменил флаг Арлона. Столы там не поставили. Лишь застыли изваяниями рыцари, и солдаты личной, теперь уже королевской, гвардии.

Праздничный пир был в самом разгаре, хотя гости не чувствовали себя раскованно. За столами сидели тихо, не разговаривая и не шутя, лишь вставали один за другим приглашенные и возносили хвалу и почет новому королю, выпивая заздравный кубок. Не у всех это получалось гладко и уверенно. И не удивительно — при одном взгляде на неестественно бледное лицо Адаманта — яростную маску, а не лицо! — слова застревали в горле.

Еще больше пугал Ванвельт — огромный, недоверчивый. Неподвижный, как и его солдаты. Гости старались на него не смотреть. Священнослужители, как заметил Инвари, вообще ни разу не взглянули ни на него, ни на нового короля, и молились, не прикасаясь к еде. Но он уже знал, что молитвы их не будут услышаны.

Он также обратил внимание на то, как Ванвельт следит за каждым выступающим гостем. И ему не хотелось бы оказаться на месте вызвавшего недовольство.

Следили за Черным Волком и Отцы города. Они все еще казались испуганными и растерянными, но старательно демонстрировали лояльность. А потому много пили, надеясь залить старым вином страх и ощущение непоправимости происходящего.

Меньше других пил Магистр Крол. Его мрачное лицо все сильнее выражало недовольство. Судья Раури с тревогой поглядывал на него, и, наконец, решившись, склонился и горячо зашептал ему что-то на ухо.

Глаза Адаманта блеснули.

— Что-то Магистр наш не весел! — плотоядно улыбаясь, заметил он. — Что же, слуга, ты не рад началу нового благословенного правления? Возврату династии?

Крол побледнел — никто и никогда не называл его слугой, даже Арлон.

— Ты все молчишь, а я все жду пока ты произнесешь мне заздравную, — продолжал Адамант, — твои коллеги уже высказались.

Инвари увидел, как Раури положил руку на плечо Крола, успокаивая, но тот нервно сбросил ее и вскочил. Несколько мгновений он молча разглядывал Адаманта, словно видел его впервые.

Ванвельт нахмурился.

— Здесь происходит что-то, чего я не понимаю! — задумчиво пробормотал Крол и повысил голос, — Ты не дождешься от меня хвалебных речей, Адамант! Теоретически тебя короновали по закону, но справедливый и дотошный суд вряд ли это признает. Вот и я не могу признать тебя королем, даже если это стадо испуганных баранов, — он обвел рукой вокруг, — со всем согласно! А тебя я прошу об одном — освободить меня от обязанностей Магистра. Я только что выказал свою нелояльность, и потому не могу более занимать это место!

— Что ж, — Адамант пожал плечами, — твоя честность достойна восхищения, Крол! Я выполню твое желание, но буду действовать в согласии с законом, в попрании которого ты, кажется, пытаешься обвинить меня. Согласен ли Совет Ильританы с прошением об отставке?

Крол снял с шеи толстый золотой ключ на цепи — магистерский знак — и бросил его к ногам Адаманта.

— Они вынуждены будут согласиться! Я все равно поступлю по-своему. Ну?…

Магистр обвел тяжелым взглядом членов Совета. Тем оставалось только согласно склонить головы.

— Так вы согласны? — переспросил Адамант, прищуриваясь, — Я хочу, чтобы все услышали это!

— Да, — нестройным хором отвечали Отцы города. — Мы согласны.

Адамант широко улыбнулся и повернулся к Ванвельту.

— Помоги ему уйти в отставку, брат!

Ванвельт медленно встал. И в тяжело упавшей тишине подошел к Магистру. Казалось, он может пройти по нему и раздавить, не заметив, но стол, разделяющий их, остановил его. Крол, не дрогнув, встретил его взгляд. Мгновение Черный Волк вглядывался в его лицо.

— Ты прав, — затем произнес он, — ты не годишься на эту должность! Нет в тебе смирения, слуга…

И с этими словами Ванвельт выхватил из ножен рыцаря, стоявшего позади Крола, меч, и отсек Магистру голову. От искусного удара та откатилась, куда ей и было положено — к ногам Адаманта. На лице Магистра навсегда застыло недоумение.

Адамант равнодушно пнул голову ногой.

— Я принимаю твою отставку, Магистр Крол! — насмешливо заметил он, наблюдая, как слуги утаскивают в черный проход обезглавленное тело.

Затем он обежал глазами притихших гостей.

— Ты!

Он указал на Иду, сидевшего за одним из крайних столов с торговцами средней руки.

Тот и опомниться не успел, как рыцари стащили его со скамьи и подвели к трону. Едва его отпустили, как ноги несчастного толстяка подогнулись, и он рухнул на колени. В глазах его стояли слезы, толстые губы тряслись — он прощался с жизнью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});