Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики - Под ред. И.Ренчлера

Любопытно отметить также, что механизмы, ответственные за возникновение зрительных иллюзий, могут дать ключ к пониманию функциональной организации зрительной системы. Иллюзорные явления обычно скрыты в привычной фактуре нашего видимого окружения, которую они же сами и порождают. Действуя как механизмы подчеркивания контуров и контрастного оттенения, они играют важную роль в живописи и графике [29]. Иллюзии и эффекты контраста широко использовались также «оп-артом»— «оптическим искусством» (рис. 7) [33].

Рис. 7. Две зебры, воспринимаемые по их кажущимся контурам: эти контуры не прорисованы и возникают примерно так же, как на чертеже из параллельных линий (см. рис. 3, внизу). (Из Vasarely [33].)

Сказанное вовсе не означает, что в корковой области V2 переработка зрительной информации завершается. Сетчатка несколько раз последовательно представлена в корковых областях VI, V2, V3 и т. д. Функции этих областей неодинаковы. Несколько упрощая, можно сказать, что сведения о форме перерабатываются в колончатых модулях облстей VI и V2, о пространственной глубине-в области V3, о цвете-в V4, а о перемещениях в поле зрения-в V5 [34). Все это как будто означает, что разнокачественные особенности видимого оцениваются нейронными совокупностями, расположенными в разных участках коры. Приходится предположить, что для создания полной зрительной картины необходимо самое широкое межнейронное взаимодействие. Это обстоятельство, возможно, поможет нам разобраться в множестве причудливых нарушений зрительного восприятия, возникающих после небольших локальных повреждений мозга. Узнав побольше о свойствах этих межнейронных взаимодействий, мы, может статься, откроем даже причины некоторых эстетических предпочтений.

В высших перерабатывающих областях мозга обнаружены зрительные нейроны, особо чувствительные к стимулам, сходным с человеческим лицом или какими-то его частями [35, 36]. Ответы этих нейронов не зависят ни от расположения «лицевого раздражителя», ни от его размеров, ориентации или цвета. Выходит как будто бы, что нейроны этого класса не в состоянии выделить определенное лицо в определенном пространственном положении. Но задача эта очень важна. Поэтому приходится предположить, что различные особенности одного и того же лица кодируются и перерабатываются различными, пространственно разобщенными нейронными ансамблями. Их деятельность создает сложную и широко разветвленную картину возбуждения, к которой «лицевые нейроны» если что и добавляют, то разве только ярлык — «лицо». Иными словами, застывшего и неизменного представления видимых объектов зрительная система, вероятно, не создает. Более правдоподобно то, что видимое окружение бывает представлено в мозгу динамичной картиной активности множества разбросанных по мозгу нейронов. Важно также заметить, что эти нейроны находятся не только в мозговой коре: в работу вовлекаются и клетки более глубоких отделов мозга-базальных ганглиев, таламуса и др.

Все сказанное приводит нас к предположению, что среди внешних стимулов есть предпочитаемые-те, чьи свойства наиболее «удобны» для обработки внутренними механизмами зрительной системы. Быть может, именно такие стимулы образуют в совокупности то, что получает положительную эстетическую оценку. В связи с этой мыслью вспоминается утверждение Канта: мы находим форму прекрасной, если она облегчает восприятие [37]. Возможно, что таким способом зрительная система просто поощряет простое решение задачи. Тут много общего с тем, как мы воспринимаем речь: ясное изложение сложного предмета импонирует нам больше, чем запутанный очерк, даже когда он более содержателен.

Если такое на первый взгляд упрощенное истолкование зрительной оценки прекрасного верно, то почему тогда эстетические установки могут быть разными в различных культурах и даже просто у разных людей? Да потому, надо думать, что мозг пластичен. Нам известно, например, что нейронные сети мозговой коры не определяются всецело наследственностью. Чтобы они окончательно сложились, нужен опыт видения, приобретаемый в раннем периоде жизни. Правда, это не позволяет объяснить непрерывное видоизменение наших эстетических оценок на протяжении всей жизни. Как бы то ни было, пластичность, т. е. обучаемость, остается одной из важнейших особенностей центральной нервной системы. Кроме того, в мозгу есть места, где способность к обучению, видимо, сохраняется особенно долго. Это зоны полимодальной конвергенции, т. е. участки, куда сходятся пути от разных органов чувств. Вот эти-то мозговые области с их полимодальными нейронами и ответственны, скорее всего, за приобретение новых знаний. Именно неугасимая способность этих нейронных структур к обучению и лежит, по всей видимости, в основе межличностных, внутрикультурных и межкультурных различий в эстетических суждениях (см. гл. 2). А эстетический консерватизм пожилых людей можно было бы объяснить физиологически предопределенным возрастным снижением обучаемости.

Предполагая, что способность воспринимать красоту подвержена физиологическим ограничениям, мы сталкиваемся еще и с проблемой биологической роли этой способности. В связи с этим можно думать, что «прекрасное» выполняет функцию биологического вознаграждения. В самом деле, мы всегда отдаем предпочтение вознаграждающим раздражителям. Прекрасное в состоянии вознаградить сразу и ум, и чувство-эти два аспекта психики тесно сцеплены. И опять-таки эта мысль уже была высказана тем же Кантом [37]. Эмоциональное состояние человека, повидимому, сильно зависит от активности корковых областей, образующих так называемую лимбическую систему. Эта часть мозга лежит ниже неокортекса и окружает мозговой ствол; в филогенетическом отношении это примитивное корковое образование. Между частями лимбической и зрительной систем существуют связи; поэтому вполне возможно, что лимбические структуры влияют и на эстетические суждения.

В заключение можно отметить следующее. Функциональная организация зрительной системы такова, что зримое окружение отображается мозгом в виде динамичных комплексов (паттернов) нейронной активности. Такое отображение воплощает наши представления о действительности, позволяющие успешно взаимодействовать с физическим миром. То, что видится нам красивым или приятным — это, возможно, такие совокупности зрительных стимулов, которые лучше всего соответствуют способам обработки информации в центральной нервной системе. Эти способы до известной степени предопределены наследственно, однако богатство и разнообразие зрительного опыта вместе с продолжающимися процессами научения делают эстетические предпочтения подверженными перемене. Такая пластичность и есть вероятная причина того, что любая застывшая эстетическая теория будет неудовлетворительной. Вряд ли можно ожидать, что более полное постижение законов внутренней переработки зрительной информации поможет делу. Сложность приложения этих законов столь велика, что предсказуемости эстетических оценок не добиться, по-видимому, никогда.

ЛИТЕРАТУРА И ПРИМЕЧАНИЯ

1. Eigen М., Schuster P. (1979). The hypercycle. Springer, Berlin.

2. Murdoch 1. (1980). Structure in the novel. In: Medawar P., Shelley J. (eds.) Structures in science and art. Excerpta Medica. Amsterdam, pp. 95-103.

189 3. Fechner G. Т. (1860). Elemente der Psychophysik. Breitkopf und Hartel, Leipzig.

4. Much E. (1914). The analysis of sensation and the relation of the psychical to the psychical. The Open Court, Chicago. Translation of: Die Analyse der Empfindun-gen-und das Verhaitnis des Physischen zum Psychischen, 6th edn. G. Fischer, Je-na.

5. Stevens S.S. (1961). The psychophysics of sensory functions. In: W.C. Rosenblith

(ed.). Sensory Communication. MIT Press, Cambridge, pp. I-33. 6, Hering E. (1874). Grundriss einer Theorie des Farbensinnes. Sber. Akad. Wiss. Wien, mathnat. К I III 70: 169–204.

7. Leonardo da Vinci (1651). Trattato della Pittura di Leonardo da Vinci. Scritta da RaefFaelle du Fresne. Langlois, Paris.

8. Homer W.I. (1964). Seurat and the science of painting. MIT Press, Cambridge,

9. Kohler W. (1938). The place of value in a world of facts. Liveright, New York.

10. Kohler W. (1969). The task ofGestalt psychology. Princeton University Press, Princeton.

11. Koffka K. (1930). Psychologie der optischen Wahrnehmung. In: Bethe A., Bergmann G. V., Embden G., Ellinger A. (eds.). Handbuch der normalen und pathologischen physiologic, vol. 12, Springer, Berlin, pp. 1215–1271.

12. Wertheimer M.C. (1923). Untersuchungen zur Lehre von der Gestalt. Psychol. Forschung, 4: 176.

13. Geschwind N. (1974). Selected papers on language and the brain. D. Reidel, Dor-trecht.

14. Hecaen H., Albert M.L. (1978). Human neuropsychology. John Wiley and Sons, New York.

15. Luria A.R. (1973). The working brain. Basic Books, New York. 16. Lessen N.A., Ingvar D. H. (1972). Radioisotopic assessment of regional blood flow. Progr. Nucl. Med., 1: 346–409.

17. Mazziotta J. С… Phelps M. E., Garson R. E., Kuhl D. E. (1982). Tomographic mapping of human cerebral matabolism: Auditory stimulation. Neurology. 32: 921–937.

18. Roland P.E. (1985). Cortical organization of voluntary behavior in man. Human Neurobiol., 4: 155–167.

19. Brown W. S., Lehman D. (1979). Verb and noun meanings of homophone words activate different cortical generators: A topographic study of evoked potential fields. Exp. Brain Res. Suppi., 2: 159–168.

20. Jung R. (1974). Neuropsychologie und Neurophysiologie des Kontur-und Formse-hens in Zeichung und Malerei. In: Wieck H. H. (ed.). Psychopathologie musischer Gestaltungen. Schattauer, Stuttgart, pp. 30–88.

21. Sabadel (1980). L'homme qui ne savait plus parler. Nouvelle Editions Baudiniere.

22. Creutzfeldt 0. D. (1983). Cortex cerebri. Springer, Berlin.

23. Edelman G. M., Mountcastle V. B. (1978). The mindful brain. MIT Press. Cambridge.