Ведьма бывшей не бывает (СИ) - Никитина Анастасия

- Так уж и нет. Можно подумать, ты каждую служанку знаешь, - обозлилась я, почувствовав обречённость, снова горчившую в её голосе.

- Знаю. Отчего ж не знать? Я пока на память не жалуюсь.

- Ну, хорошо. Тогда про каждую рассказывай. Когда появилась, где живёт, и всё такое.

Разговор затянулся на весь день. Ловкие служанки принесли нам обед прямо в спальню царевича. Это никого не удивило. Видимо, Мира проводила здесь большую часть своего времени. На меня немного косились, но судя по сожалеющим взглядам, которые каждый бросал в сторону больного, его давно уже записали в покойники. А потому присутствие странной ведьмы, неизвестно откуда появившейся здесь, никого не заинтересовало.

- Не было никого нового, - в сотый раз покачала головой Мира и подняла на меня больные покрасневшие глаза. - Никого…

- И никто не уезжал, не приезжал, и вообще? - продолжала цепляться за соломинку я.

- Да сколько раз повторять?! - вспылила царевна. Испуганно глянула на мужа, прижав ладонь к губам. И уже куда тише добавила. - Злата вот только уехать хотела, да и то в тот же день воротилась.

- Злата? - насторожилась я.

- А! - Мира махнула рукой и отвернулась, глядя в быстро темнеющий прямоугольник окна. - Устала она Илюшу беспутного дожидаться. С царём-батюшкой повздорила и велела карету закладывать. Да только далеко не уехала. С полпути вернули её царские гонцы.

- Но с Иваном-царевичем она как, дружила? Может, нравился он ей? - не отставала я.

- Да что ты такое говоришь? - покраснела царевна. - Злата девица чистая, не чета мужу своему беспутному. На чужих супружников не заглядывается. Да, бывала она в Ивановом тереме часто. Почитай каждый день.

- Ну вот! - нахмурилась я. - А потом Иван уснул и умер!

- Два с половиной года бывала. А потом вдруг умер? Ты ж сама говорила, что пересмешница так долго терпеть не может. Нет… Не она то. Злата со всеми ровна. Мила да приветлива. Хоть чернавка, хоть царевна. Всё едино. Такой уродилась. Не чета мужу своему негодному… Вот кто пересмешником быть может!

- Прости, что? - опешила я.

- Илья! Кто жену обмануть может да клятвы брачные позабыть, тот и убить может.

- Иван умер раньше, чем вернулся Илья, - напомнила я.

- А может, он скрытно возвернулся, а мы и не ведаем?! - запальчиво возразила царевна. Видимо, её идея нравилась ей всё больше и больше. - Ты только послушай, матушка, что он творит, беспутный, а уж потом суди!

- И слушать не буду, - поднялась я. - Ни к чему это.

- Да как же так-то, матушка?!

- Не стал бы пересмешник поперёк воли людской идти. Ему всем нравиться надо. Или пугать на крайний случай, - выкрутилась я. Выслушивать очередную порцию проклятий на Илюшкину, а значит, и на свою голову я была не готова. - Ты мужу питьё моё давай. Три раза в день по половине плошки. Я потом ещё принесу. А я домой вернусь. В книжках покопаюсь. Может, найду, как ещё можно тварь эту на чистую воду вывести. И это… Ты бы разогнала всех отсюда. Пересмешнику, чтобы силы тянуть, надо близко быть. Не в одной комнате, но всё же…

Мира покивала, но я чувствовала, что проклятый пересмешник, кем бы он ни был, уже слишком глубоко влез в эту семью, и его-то точно не прогонят. Вспомнились слова старого домового: «Узнать-то мало. Сперва подойти надо к ней, а люди-то и не пускали. До последнего не верили, что пересмешницу возле себя пригрели…» Сейчас я видела, как это выглядит в реальности.

Мне самой больше всего подозрений внушала Злата. Слишком уж любили все вокруг чужую в общем-то девицу. Но я понимала, что меня может подталкивать под руку элементарная ревность. Ведь, по сути, её алиби было сродни Илюшкиному. Того тут и близко не было, когда умирал царевич Иван. А она - наоборот, уже болталась тут несколько лет, и ничем себя не выдала. А потом вдруг как с цепи сорвалась: два царевича за несколько месяцев, это перебор. Если она до того втихаря жрала кого-то менее заметного, чем царские наследники, то почему раскрылась теперь?

Ответов на эти вопросы у меня не было. Как не было и понимания, что же делать. Даже наивная мысль собрать кровь со всех царских домочадцев лопнула как мыльный пузырь. Стоило только заикнуться об этом Мире, как та от ужаса едва не упала в обморок. Кровь здесь была чем-то сакральным. Люди верили, что через неё можно обрести едва ли не полную власть над человеком, навести страшные проклятья и завладеть душой. Так кто бы поверил, что ничего подобного не замыслила какая-то залётная ведьма?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я перенеслась щучьим велением обратно в лесную избушку и снова засела за кощееву книгу. Но ничего нового там не нашла. Тварь жрущая, подвид разумная.

Всё. Ловите, как хотите. В кои-то веки я пожалела, что не обладаю дурной славой Яги. Вот уж кто вытряс бы из местного царька не только кровь, но и кусок печёнки в случае надобности. Её слову верили - меня же никто не знал.

«Чёрт… - выругалась я, - зря Ваську обобрала. Может, у Кощея ещё какие-нибудь книги были. Или записи. Создал же он эту тварь опять, не побоялся. Может, какое-то место уязвимое присобачил, например. Или себе любимому отметку оставил, учитывая прошлые ошибки…»

- Ужинать будешь, хозяйка? - ввинтился в мои мысли голос домового. - Поселяне лешему новое подношение принесли - пряники печатные. Может, узвару, да…

- Пряники, говоришь?! - подскочила как ужаленная я.

- Пряники, - кивнул домовой, с опаской отодвинувшись в сторону. - Али ты пряники не любишь?

- Да плевать на пряники, - рассмеялась я. - Ты - гений! Гений!

ГЛАВА 35

Домовой смотрел на меня как на ненормальную.

Отсмеявшись, я подмигнула:

- Не бойся. Я не сошла скоропостижно с ума. Просто ты мне подсказал, чем Ваську-Кощея подкупить можно, чтобы он про книжки, которые я у него увела, забыл и пустил меня в мастерскую деда.

- Столько книжек тебе ни один колдун не простит, - проворчал домовой.

- Ха! Я тоже так думала. Но ему там жрать особо нечего. А я ему одну из своих скатёрок предложу.

- А разве Кощей жрёт? - удивился старичок.

- Этот? Ещё как!

- Какой же он тогда Кощей?

- Ну, уж какой есть, - пожала плечами я, отогнав паническую мысль, что Васька мог и наврать. - Нам же лучше.

- Ну, попробовать-то можно, - с сомнением протянул домовой.

- Нужно! - воскликнула я, доставая с полки скатёрку.

- Хм… Но раз он такой Кощей неправильный, то, может, он не только ест, но и

спит?

- Наверняка, - кивнула я.

- И как ты его будить собираешься?

Я покосилась с тёмный прямоугольник окна:

- Тьфу ты! Ладно. С утра пойду. Заодно и проголодаться с ночи успеет. Сговорчивее будет.

- Сговорчивее? Нет… Верно тебе говорю, не Кощей это. Не Кощей!

- Знаю, - отмахнулась я.

Я убрала скатёрку обратно на полку, спрятала книгу, ополоснулась над кадушкой в сенях и наконец улеглась. Сон ко мне не спешил. Я ещё долго ворочалась на жёсткой лавке, так и эдак прикидывая, как буду уговаривать завтра Ваську. Но в конце концов воспалённый мозг угомонился, и я уснула.

Выспаться по-человечески мне так и не удалось. Всю ночь снились какие-то кошмары. Я где-то бегала, что-то искала, куда-то опаздывала. В результате проснулась совершено разбитой. Но времени жалеть себя любимую не было. Сны в памяти не отложились, но неприятное ощущение, что я куда-то катастрофически опаздываю, осталось, наградив меня мигренью и постоянным внутренним беспокойством.

Ругаясь сквозь зубы, я кое-как привела себя в порядок, положила скатёрку-самобранку в ту самую торбу, с которой ушла с Буяна, и застыла: «Тогда я была счастлива и совсем по-другому представляла свою жизнь. Не замечала очевидного, не думала о неизвестном. Просто жила. Просто верила. Просто любила… Сколько прошло с тех пор? Месяца полтора-два? В затерянной на болоте избушке я отучилась считать дни. Не ведь не годы же. Я живу, но совсем не так, как планировала. И люблю тоже не так… И верю… Наверное, всё ещё верю. Только вот кому, кроме себя и ворчливой нечисти? Эх, Илюшка, что же мы наделали?»