Осенние дивертисменты - Сергей Сухонов

До Куликовского сражения оставалось 142 года.

* * *

Весна 1238 года был бурная. Волга вышла из берегов и залила окрестности Мстиславска. Затоплению подверглись и пещеры нижнего острова. Только к концу июля из них ушла вода. Савелий делал многочисленные вылазки. Искал отцовское наследство, но всё тщетно.

А в начале октября Ольга благополучно разрешилась от бремени. Родился здоровый мальчик. Назвала Георгием, а прозвище в честь отца – Живорез.

Глава 12

Свинья в браслетах или пинок фортуны

Кирилл Николаевич Ветродуев образовался в магазине "Продуктовые ряды" согласно фамилии. Произошло это незадолго до обеда. Испуганные внезапным появлением хозяина продавщицы, прижали зады к витринам. Рубщик мяса Юсупов, мужчина размеров значительных не успел увернуться и тут же получил оплеуху от шефа.

– Ты гадина почему здесь? Где рабочее место? Не слышу… где?

– …у колоды, – невнятно пробормотал виртуоз топора.

– У колоды говоришь? Так и беги в подсобку. Что здесь то надо? Только у стакана трётся гад. Уволю сволочь.

Налей, – обратился с раздражением к девице за барной стойкой. Та аккуратно выполнила требование, дальновидно положив на край стакана бутерброд с ветчиной.

Кирилл Николаевич вытер губы. Выдохнул, и вероятно отойдя от праведного гнева начал.

– Кто неделю назад принял мясо от Живорезова?

– Это что, свинину что ли?

– Да! Да! Свинину.

Пышнотелая и белокурая товароведка, неуверенно произнесла, – ну я.

– Ну и дура! – вновь сорвался на крик владелец магазина, – у него санитарного паспорта нет, свидетельства предпринимателя нет. Сам он, что ли свинью откармливал?

– Кирилл Николаевич, позвольте. Накануне вы звонили мне домой и приказали принять мясо от Живорезова. При этом сказали, чтобы деньги выдала сразу, а не по реализации. Звонили из бани. Не в себе. Уставшие от непомерной работы и большого пара. Вот и всё. Может я что-то не поняла?

Ветродуев замер в раздумье. Набычил глаза, и сдерживая гнев произнёс, – нет, нет Зоя всё правильно. Вероятно забыл. Много это я, наверное…, напарился. Перебрал.

– Вот, вот Кирилл Николаевич, не жалеете себя, на износ работаете. Забывчивым стали.

– А где сейчас мясо?

– Где же оно может быть. В холодильной камере. Юсупов только окорок отрубил. Его и продали.

– Кому?

– Толику Головотяпко, для полковника Оголтелого. К ним генерал приехал. На охоту собирались. Кабана всё равно не подстрелят. Вот свинины купили.

Кирилла Николаевича бросило в жар, затем в холод. Липкий омерзительный пот струйкой пробежал между лопаток, – Боже мой. Час от часу не легче.

Персонал магазина не понимал обстоятельства беспокойства, ведь и раньше продавали левое мясо… И ничего… Но, всё же проникнув ответственностью момента, встревоженный коллектив затаился и притих.

– Так, покажи где туша.

Зоя, на сколько позволяли телеса устремилась к служебному ходу. Дверь холодильной камеры отворилась с трудом. Пахнуло морозной свежестью. Мажорная тишина заиндевевшего хранилища пронзительным спокойствием охватила посетителей холодильника. В оцинкованном чреве конечного пристанища жвачной фауны, на крюках расположились полутуши. Куски говядины, напоминающие мраморные изваяния, свисали с потолка в ледяной, пасторальной манере. Белое тело свиньи контрастировало на тёмно-красном фоне травоядных подруг.

Кирилла Николаевича удивило отсутствие филейной части у исследуемого животного. Поэтому вопрос оказался естественным.

– А где второй окорок?

– Честное слово не знаю Кирилл Николаевич. Сейчас у Юсупова спрошу. Эй, Вовка. Поди сюда, – прокричала товаровед в проём холодильной камеры.

Ещё через минуту, шаркая ботинками, притащился Юсупов.

– Ты Зоя чего кричишь?

– Чего? Чего? Где второй окорок от свиньи?

– Так я его отрубил, – нехотя проговорил рубщик и замолчал.

– Ну и что?

– Так и отдал.

– Кому отдал гадина? – теряя остатки терпения, закричал Ветродуев.

– Ну, так, этому, как его, ну хирургу вашему другу Живорезову.

– А кто тебе разрешил рубить и дарить?

– Ну, так, вы и сказали.

– Слушай ты, Цицерон словоохотливый. Лучше всё по порядку расскажи. Не то оплеух навешаю.

– А чего рассказывать. Ну, приехали вы с этим хирургом вашим на "Ниве". Вышли. Ночь уже. Я магазин запирал. И говорите мне: "Вовка, отруби мне ляжку". Сначала я не понял. Но пошёл. Топор в подсобке взял. Подточил. И говорю: "Ложитесь мол Кирилл Николаевич". Сначала вы не поняли. Но легли. Тогда хирург это, как закричит: "Киря он сейчас тебе ногу отрубит!". Тогда вы вскочили, как раскричитесь и по сусалам мне. Не больно так. Даже кровь не пошла.

– Ну ладно, мог бы это пропустить.

– Просили рассказать, вот я и рассказываю. А потом вы своим ключом открыли холодильник и сказали, чтобы я окорок отрубил и в "Ниву" загрузил. Я так и сделал.

– А говорил то я, что?

– А говорили вы, что Костя Живорезов – великий русский хирург. Беззаветный и преданный, и что ляжку вы жертвуете на светлое будущее больницы номер два, не в пример некоторым скупердяям, владельцам автостоянок. А потом взяли пять бутылок водки и уехали. А вот куда не знаю.

– За то я догадываюсь, – печально вздохнул свиной меценат.

Вот видите, Кирилл Николаевич, – подключилась к разговору пышнотелый товаровед, – следует вам больше отдыхать, до провалов в памяти доработались.

– Помолчала бы Зоя. Без тебя тошно.

По пути в контору предприниматель зацепил ещё сто грамм. Он прошёл через базарный двор, поднялся на второй этаж, и, пройдя по длинному коридору, встретился глазами с секретарём. Её взгляд был тревожен и дивидендов не сулил.

– Вера, что случилось?

– Кирилл Николаевич, за вами пришли…

В эпоху сливочного мороженного за тринадцать копеек и водки по три шестьдесят два, Кирилл Ветродуев закончил станко-инструментальный техникум. Работа нашлась, и сразу по профилю. Его приняли на службу сотрудником ОБХСС. Розовощёкий лейтенант весьма преуспел в борьбе с расхитителями социалистической собственности. Глубоко врос в структуру организации, обзавёлся полезными знакомствами и снискал радетелей в лице подопечных. Потому, когда грянула перестройка, и началась всеобщая приватизация, дорога в бизнес была заказана. За кровные накопления приобрёл магазин на городском рынке. Расширил дело. И работа пошла. Через пять лет Ветродуев владел сетью магазинов, объединённых названием – "Продуктовые ряды".

А сегодня, ни свет, ни заря позвонил старинный приятель по органам. Из телефонного разговора выяснилось, что тучи над предпринимателем сгущаются. Один из магазинов закупил краденую свинину. Всё бы ничего. И поговорить можно и откупится. Но последнюю декаду Кирилл Николаевич обретался в состоянии хмельного умиротворения. Утратил контроль, расслабился. Алкоголь, словно импортный ластик, стёр из памяти следы дней ближайших. Поэтому Ветродуев не понимал, отчего пустяковый инцидент, вызвал столь громкий резонанс и дело пребывало на контроле у самого городского головы. Бывший сослуживец подсказал, что связано оно с "делом врачей" и пропавшей бабкой Куделиной. Кирилл Николаевич бросился восстанавливать ход событий, что-то выяснил, но опоздал.

В кабинете расположился милиционер по фамилии Сморчков. Вчера офицер был разжалован с формулировкой: "…- за проявленный идиотизм при выполнении боевого задания". Новоиспеченного капитана сопровождали два автоматчика и сержант в камуфляже.

– Гражданин Ветродуев? Кирилл Николаевич? – с пафосом отпетого кретина задал вопрос капитан.

– А ты не знаешь. Как в день милиции водку на халяву лопать, так: "- Кирилл Николаевич! Вы самый щедрый спонсор правоохранительных органов". А сейчас гражданина Ветродуева не узнаёшь? Милицейский нюх притупился?

– Просьба отвечать на вопросы по существу, – не ожидая столь резкого начала, изменил тон капитан, и продолжил, – согласно приказу товарища полковника Оголтелого вы задерживаетесь до выяснения обстоятельств дела.

– Очень даже замечательно. Тогда пройдёмте к товарищу полковнику Оголтелому. Наручники одевать будешь? Послушай Сморчков, ты же вроде майором был. Смотри, как быстро по служебной лестнице продвигаешься. И года не пройдёт, как младшим лейтенантом станешь.

– Непосредственным командирам виднее, в каком звании использовать мои знания и опыт, – парировал Сморчков.

– Ну, полный идиот, – подумал Кирилл.

Между тем капитан, отослал автоматчиков за вещьдоком. Затем надел очки и пригласил понятых в лице секретаря Веры и абсолютно пьяного грузчика Спиртяева. Последний, едва держался на ногах. Продвигаясь вдоль стены, хмельной работник уронил бронзовый бюст Гёте, перевернул мусорную корзину и отдавил ногу Вере. Наконец шаткий организм достиг кресла, с трудом уселся, после чего засопел и вскоре безмятежно уснул.