Осенние дивертисменты - Сергей Сухонов

Глеб Романович Оголтелый, боярского рода, при князе служил лет двадцать. Последние годы в боярской думе присутствовал, где больше по части хозяйственной, за городом надзирал да налоги взыскивал. За глаза прозвали его ключником, поскольку имущество княжеское у него под замком было. За то время вник не только в дело основное, но и уразумел стратегию политическую. Способен был сплести интригу так, что князь удивлялся, как ловко можно дело устроить, не прибегая к мерам дипломатическим. Где подлог, где обман, а где и просто убийство – являлось средством обычным. Случалось, пользовался его услугами Георгий, когда прочие меры воздействия нужной результативности не имели. Кроме того, выполнял боярин надзор политический, за духовенством и приближёнными князя. Для этого имел целый штат фискалов разной масти и ценности. А так как наушников подкармливать надо, то и воровал из казны достаточно, чтоб себя содержать и службу пестовать. Георгий не только знал о наличии тайной полиции, но в ряде случаев помогал средствами, поскольку представлял, что дай мозгам волю – рухнет порядок. Так лучше загодя плетью головы править, чем рубить их, когда заговор случится. Таким образом, Оголтелый руководил службой, которая в последствии будет носить имя КГБ на Руси или ФБР за океаном. За то и ценил его князь, что волю в мыслях пресекал, и порядок разумный поддерживал. Потому и смотрел на некоторые вольности Оголтелого сквозь пальцы.

Ценные вещи были уже упакованы в два сундука. Содержалась в них вся государственная казна. Отдельно, стопками были собраны книги из монастырской библиотеки. Их перевязали сыромятными ремнями и уложили здесь же на ковре. Отдельно оружие ценное с инкрустациями и золочением. Погрузка заняла около часа. Наконец двинули.

Отряд состоял только из десятка мужиков – грузчиков. Охраны не было. Сопровождали секретный груз князь, Юсуп и Митрофан. Последние были на конях, тогда как, работники, бестолково толкаясь, плелись за санями. Дмитрий исполнял роль возницы. До Нижнего Острова ехали больше трёх часов. Несмотря на позднее время, было светло. Полная луна, и выпавший накануне неглубокий снег, хорошо обозначали дорогу. Подмораживало и поэтому скрип саней, и топот лошадиных ног разносился далеко по округе.

Пещера на Нижнем Острове виднелась издалека. Несмотря на строгий запрет, маскировка соблюдена не была. Горел костёр. Около десятка воинов, тихо переговариваясь, сидели вокруг огня. Первым к ним подлетел Юсуп и стал выговаривать старшему. После короткого приказа вооружённая масса вняла критике и принялась растаскивать костёр.

Вскоре к горловине пещеры неуклюже подъехал обоз. Сперва взялись за сундуки. Вшестером подняли окованный ящик и с упорством муравьёв потащили груз в черноту земного проёма. Внутри загорелись факелы. Всё это сопровождалось руганью и рукоприкладством. Преуспел в этом особенно Дмитрий. Он давал не только ценные указания, но и отвешивал оплеухи, зуботычины и пинки. Такого рода деятельность значительно ускоряла процесс. Но всё равно разгрузка и транспортировка княжеских сокровищ заняли большое количество времени. Закончили только к утру. Дмитрий сам опустился внутрь, где пробыл больше часа. С двумя помощниками закрыли известняковыми блоками вход в сокровищницу. После тщательно затирали известковым раствором, швы, до тех пор, пока стена не обретала природную целостность. Последним спустился Георгий. Он оценил работу, перекрестил стены и приказал соскоблить копоть со свода.

Серое утро холодным облаком накрыло окрестности Волги. Серебристые ели радовали глаз единством интереса. Одинаковые по росту, словно близнецы, стриженные под гребёнку, елки подростки окаймляли опушку. Тёмное, насыщенное осадками небо повисло над головами работников. Погода готовилась к снегу.

У амбразуры каменоломни в ожидании подачки толпился мастеровой люд. Настроение – радостно возбуждённое. И тогда Юсуп махнул плетью. Воины стремительно выхватили мечи, окружили работников и принялись рубить несчастных. Те припустили бежать, но тщетно. Шестерых уложили на месте, ещё четверых прикончили лучники. Юсуп приказал добить раненых. Трупы уложили в ряд. Хромой татарин лично проверил каждого, вытащил кинжал и перерезал горло молодому парню, подававшего признаки жизни.

После этого вышел дьяк Митрофан. Из мешка он вытащил несколько икон, разложил их подобающим образом и наскоро отслужил "за упокой убиенных".

По окончанию службы, стоящий поодаль Дмитрий, негромко произнёс: "Не простит нас Господь".

– Простит. – Возразил Георгий, – благо в будущем любые жертвы оправдывает.

Трупы снесли в созданную по этому случаю галерею. Дмитрий самолично заделал вход. Затёр известковые блоки и вышел на поверхность.

– Тронули, – скомандовал князь.

Время приближалось к полудню, когда обоз вышел в поле. Высунувшееся из-за верхушек деревьев февральское солнце осветило путников.

Внезапно из тени ельника показалась группа всадников. Их намерения легко угадывались в стремительном беге лошадей, блеске оружия и воинственном крике. Князь распорядился занять оборону. Обнажил меч.

В этот миг с другой стороны полетели стрелы. Они словно разгневанные пчёлы стали жалить окружённый отряд. Первым пал Митрофан. Его подхвати Юсуп. Умирающий дьяк успел прошептать, – так, наверное, лучше. В тягость жизнь стала. Береги Георгия и Ольгу…

Отряд быстро таял.

Князя окружили дружинники. Они, сплотив щиты, приняли оборону от лучников. Но такой приём помогал слабо. Много стрел и мало защитников. Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. В тот же момент налетела конница. Они замкнули кольцо вокруг отчаянно защищавшегося отряда, и закрутилась карусель смерти.

Исход предрешён. С отчаянием Дмитрий выхватил копьё и с силой вонзил орудие в живот лошади. Обезумевшее от боли и ужаса животное понеслось с места, потащив по мёрзлой земле убийцу. Проскакав метров пятьдесят, лошадь пала. Дмитрий вскочил и припустил к ближайшему перелеску. Но где там. За ним вдогонку устремились возбуждённый боем всадник. Появившийся невесть откуда Оголтелый, крикнул вдогонку, – не трогай Митрия. Не трогай сволочь.

Но было поздно. Всадник догнал жертву и саданул мечом так, что клинок, разрубив поднятую для защиты руку, глубоко вошёл в тело, фактически разделив его на две части.

Вскоре драма закончилась. Окровавленные тела, разбросанные по полю собирала похоронно-трофейная команда. Группа воинов добивала раненных. Оголтелый, в праведном гневе распекал конника, убившего Дмитрия. При этом он не скупился на выражения и оплеухи.

Ты гадина, что натворил? Тебе что сказано было? Не трогай Митрия и Митрофана. А ты что? Вот получай скотина безмозглая.

Оголтелый тыкал в нос провинившегося левым кулаком, а правым лупил в правое ухо. Тот весь в крови, плакал, извивался и кричал. Божился, что всё осознал и впредь команды исполнять строго будет.

– Хватит Глеб, – пытался унять Оголтелого сотник Никифор, – назад Дмитрия не вернёшь. Собираться в дорогу надо.

Князь Савелий, весь бледный, бродил среди трупов и словно провинившийся ребёнок прятал взгляд от окружающих. Боялся подойти к телу отца. Тот окровавленный, с открытыми глазами лежал на перевёрнутых санях, и казалось, взор его с немым укором следит за сыном Иудой.

Трупы погрузили на сани и тронули обратно. Впереди ехали основные заговорщики.

– Не трусь Савелий, – убеждал испуганного княжеского отпрыска, Оголтелый, – престол обретёшь, всем крикунам рты заткнёшь. А кто не угомонится…, башку руби.

– Тебе легко. А что Кириллу скажем? Как смерть брата дядьям объясним? Ольга узнает, первая Юрию и Владыке отпишет.

– Она не узнает. Задрал князя медведь на охоте. И вся недолга.

– А этих куда? – Савелий плетью указал на сани, заполненные покойниками.

– Доберёмся до Нижнего острова, заберём казну и с этими решим. Но помни, шаг сделан. Назад дороги нет. Если, что не сойдётся, наши головы первые полетят. Такое не прощается.

Они проехали ещё немного, пока Савелий не заговорил, – отец войско на Бурундая собирал. Как поступим?

– Войной на ордынцев не ходи. Напротив, следует мир держать. Им дань плати, они тебя в княжении удержат. А взбрыкнёшь, свои и монголы порешат. А сейчас деньги нужны. Без них на троне не усидишь. Нам бы тайник найти. Тогда всё наладится.

Заговор против Георгия созрел ещё год назад, когда умерла жена, и князь приблизил к себе Ольгу, девку без знатных кровей, но смышленую и бойкую. Была она племянницей и одновременно приёмной дочерью дьяка Митрофана. От природы умна и грамотой владела. А на внешность статную, многие глаз положили. Да князя побаивались. В прямую, кто ухаживать станет? Дурак только.

Засматривался на княжескую пассию и Оголтелый. Хоть и женат, а кто глаза завяжет. Гнева княжеского боялся и повода для слухов не давал, а только думал, как девку к себе приблизить и выгоду поиметь. Именно тогда и решил он соперника убрать, а на княжение не слишком умного Савку поставить. Может и замуж Ольгу за молодого князя выдать, а там как знать, смерть не выбирает, князь ты или не князь. Зато потом, если на Ольге жениться, то и жена в радость, и на княжение дорога открыта. В столь хитро закрученной интриге было множество тонких мест. Это – и двойное убийство; и значительное количество родственников князя, которые совсем не дураки; и пренебрежительное отношение Ольги к княжескому служке; и духовенство, откровенно настроенное против Оголтелого. И, чтобы всё уладить нужна княжеская казна.