Паладин развивает территорию! Том IV - Greever

Пелоса, так как руны на костях паладина горели огнём, требуя убить этого человека здесь и сейчас.

Лорд давно не ощущал такой боли, как сейчас, потому что уже давно научился подавлять их, однако в данном случае всё было гораздо сложнее.

Человек перед ним являлся монстром в человеческом обличье, и его убийства требовали не только руны, но и совесть герцога, которая говорила, что, как только это «чудовище» вернётся в свою вотчину, то обязательно пострадает ещё большее невинных людей.

Именно невинных, потому что Пелос выбирал жертв среди детей, в особенности девочек, а также женщин, которых насиловал, калечил и убивал.

Такое лорд никак не мог простить ни одному живому существу, но и убить его здесь и сейчас он не мог, кто бы за его спиной ни стоял, ведь на него ополчится вся знать континента.

Под зданием в этот момент находилась Лиония, которая прохаживалась взад и вперёд вместе со своей фрейлиной.

Она не знала, зачем сын пригласил её сюда, а когда личная стража Виктора вынесла двух рыцарей и бросила на мостовую, женщина собиралась войти в здание, но Артур попросил её не делать этого, объяснив, что лорду необходимо поговорить с гостем наедине.

Лиония, одетая в облегающий её красивую фигуру белый мундир с брюками, заправленными в белые кожаные сапоги на высоком каблуке, ждала довольно долго, и терпения у неё было не сильно больше, чем у сына.

Когда она, не выдержав, направилась ко входу, над её головой раздался взрыв, а следом на проезжую часть вместе с камнями из стены и разбитым стеклом с третьего этажа рухнул мужчина весь в крови.

Повозки и кареты, которые чуть не наехали на него с ржанием лошадей, начали уворачиваться, стараясь объехать препятствие, а к месту происшествия стали сбегаться существа всевозможных рас, пока стража Виктора начала оцеплять территорию.

Мужчина, пошатываясь, попытался встать на ноги, когда рядом с ним, словно сделанный из камня, рухнул Виктор, от удара ногами которого потрескалась бетонная дорога на десять метров вокруг.

Прямо сейчас он весил почти четыреста килограмм, и, если бы не поддерживал свой вес аурой, распределяя его по большой площади, словно носил снегоступы, мало какие постройки могли бы вообще его выдержать, если не считать дворца и зданий в новом городе.

Лорд склонился над Пелосом и, схватив за волосы, подняв его голову, посмотрел в чёрные глаза, которые с ненавистью смотрели на него.

Виктору было смешно наблюдать злость платинового рыцаря в свой адрес, так как он мог убить его в любой момент, и такая сила действовала на него опьяняюще.

Впервые в жизни он ощущал всю прелесть своей силы и своих возможностей.

Граф империи стоял перед ним на коленях с разбитым лицом, и это можно было считать лишь началом.

Герцог с суровым лицом обратился к своей жертве.

— Ты посмел заявиться в мои земли и угрожать моему подданному смертью в моих владениях⁈ Ты обезумел или посчитал меня совсем никчемным?

Сразу после этих слов Виктор со всех размаха ударил головой Пелоса о бетонную дорогу, отчего в ней появилась небольшая вмятина.

В этот момент позади лорда послышался голос Лионии.

— Виктор, чем ты занят и кто этот человек? — спросила она.

Лорд, не оборачиваясь, ответил ей.

— Матушка, этот отброс заявил, что, раз является графом империи, может делать в моей вотчине всё, что захочет. Я лишь хотел доказать обратное, — заявил он, хотя ничего подобного Пелос не говорил и даже не упоминал.

Герцогиня подошла ближе и, положив руку на плечо склонившегося Виктора, потянула его к себе.

— Дай я посмотрю, кто настолько смелый, чтобы бросаться такими словами, во владениях моего сына.

Она нарочно сделала ударение на последних словах, давая всем понять, что берёт всю ответственность за происходящее на себя, чем Виктор был очень признателен, так как это избавляло его от общения с советом дворян.

Лорд, ухмыльнувшись, поднялся, потянув обмякшего в его руках Пелоса, демонстрируя женщине разбитое в кашу лицо, истекающее кровью.

Даже так, она легко узнала человека перед ней, ведь когда-то он был и её вассалом тоже.

— Граф Пелос Крейн, сын Леситора Крейна, вассал герцога Лимария, — язвительно произнесла Лиония.

Морисон Лимарий являлся герцогом империи Лиденгард, а также в прошлом был мужем Лионии. Конечно же, как хозяйка территории, она знала всех своих вассалов и их старших детей.

Пелос что-то кряхтел, пытаясь обратиться к герцогине, однако она лишь фыркнула и ударом ноги в грудь отправила его в полёт, пока тот не врезался в стену дома за резко расступившимися солдатами Виктора.

Лорд посмотрел на свою мать, не понимая, зачем она ударила его жертву, по сути спасая от страданий, ведь он хотел продолжить, но не мог бегать по всей улице, избивая человека без сознания.

Лиония посмотрела на сына и ухмыльнулась.

— Пусть винят меня, тебе незачем наживать себе врагов в лице Лимария, во всяком случае, не сейчас. — Сказав это, она развернулась и, дождавшись, пока подбежавшая к ней фрейлина почистит её белые сапоги, направилась к карете, по пути обратившись к Виктору: — Поехали домой, я голодна. Клиосса явно не оставит нам ни крошки.

От своей шутки она засмеялась смехом, похожим на колокольчик, и забралась в карету.

Лорду ничего не оставалось, поэтому он, бросив последний взгляд на графа, с которым планировал разобраться в будущем, направился вслед за своей матерью.

Уже прямо у экипажа Виктор ощутил на себе взгляд из дальней части улицы, и в нём, казалось, было невероятное желание убийства, а также ненависти к нему, отчего у лорда холодок пробежал по спине.

Однако, взглянув в ту сторону, где должен был находиться человек, он никого не обнаружил, лишь зевак, которым довелось увидеть невероятное шоу.

Ведь наблюдать, как один аристократ избивает другого, было немыслимым для этого мира, а когда это делает герцог, можно считать таким же фантастическим, как появление дракона.

Только Виктору до этого не было никакого дела, и, в последний раз взглянув в ту сторону, откуда ощущался странный взгляд, он сел в карету и приказал всем возвращаться во дворец.

Тем временем через выбитую стену за всем происходящим наблюдал Леситор, который продолжал держать чашку и блюдце в руках, словно ничего не произошло, пока за его спиной суетился дворецкий со слугами, пытавшимися навести порядок в кабинете.

Пожилой мужчина и радовался, и печалился произошедшему.

Рад он был тому, что его сына хоть кто-то проучил, а печалился оттого, что у него не