Будущее в тебе. Комбриг - Олег Кожевников

Но вслух я почему то совершенно бестактно выкрикнул:

— Топеха, а я думал, что ты уже далеко! А ты, смотри, какой правильный шляхтич оказался!

Всё так же улыбаясь, водитель нашего автобуса ответил:

— Да не мог я по-другому, пан полковник! Эти тевтоны, ненавижу я их. Да и мама у меня была еврейка.

— Ну и что? Ты же по виду — чистый ариец, мог бы спокойно жить и при немцах.

Ежи хмыкнул и произнёс:

— Нет, не могу, враги они мне! К тому же, любимая моя бабушка со стороны отца была русской. Поэтому я и по-русски так хорошо говорю.

После этих пафосных слов, я перевел разговор на более конкретную тему и спросил у нашего поляка:

— Слушай, Ежи, а откуда ты пулемёт добыл, и почему умеешь с ним обращаться?

— Так служил я в польской армии пулемётчиком, и такие машинки имелись в нашей части. А этот я взял из немецкого контейнера. Их там несколько лежит, набитых под завязку оружием боеприпасами, медикаментами и консервами. А рядом валяется подстреленный вами парашютист. Рана у него какая-то странная. Пуля вроде вошла в грудь, а выходное отверстие почему-то в голове. Непонятно!

— А это, Ежи, секретное советское оружие — "якут" называется!

Так пошутив, я вспомнил о Якуте и сразу беспокойно встрепенулся. Нужно было спешить к моим ребятам. Перестрелки ещё продолжались, как недалеко от нас, так и там, откуда бухала самозарядка. Вся моя эйфория от чудесного спасения окончательно сошла на нет, и я, даже не поблагодарив поляка, начал им командовать, как своим собственным подчинённым. Резким голосом спросил:

— Топеха, у тебя достаточно патронов для пулемёта?

Он мотнул головой и ответил:

— В контейнере я взял целую заплечную сумку. Она просто набита коробчатыми магазинами. У этого пулемёта крышка ствольной коробки с рычагом лентопротяга, заменена на специальную крышку с адаптером для питания из 75-патронных магазинов от авиационного пулемёта МГ-15.

После этих слов он повернулся ко мне спиной, чтобы показать эту сумку. Когда он повернулся обратно ко мне лицом, я похлопал его по плечу и сказал:

— Молодец, шляхтич, хорошо вас учили в армии. Теперь захвати вон у того немца ещё пару гранат и, давай, за мной. Сейчас мы зайдем в тыл немчуре и немножко там "поработаем". Ведь тебе объяснять не надо, ты и сам хорошо сработал несколько минут назад. В общем, держись в метрах двадцати и прикрывай мою спину.

Дождавшись, когда он возьмёт гранаты, я бросился в ту сторону, где раздавались автоматные очереди, изредка прерываемые гранатными взрывами. Вышел я точно к месту, где разворачивался нешуточный бой. И Шерхан в нём явно проигрывал. Хотя он занял весьма неплохую позицию, немцы его обложили с двух сторон и прессовали очень грамотно. Мне было хорошо видно, что они готовились поставить последний штрих в этой затянувшейся перестрелке. Двое десантников по ложбинке подползали к большому железному баку, за которым скрывался Шерхан, в руках у них было по гранате. Самого Наиля я тоже заметил, он несколько раз показывался, ведя огонь из трофейного автомата по ещё троим гитлеровцам, сосредоточенным вдоль небольшого оврага.

Этот бак и толстые трубы, которые от него отходили, послужили Шерхану хорошим убежищем от пуль и гранатных осколков. Но на этот раз они вряд ли бы его уберегли. Двое немцев уже миновали пространство, где Наиль мог их заметить. Ещё метров тридцать, и они окажутся за трубами у него в тылу, и тут уж он ничего не сможет сделать.

Повернувшись, я махнул рукой поляку. Когда он подобрался ко мне, я приказал:

— Ежи, вон, видишь тех двоих, сними их. Потом прижми гитлеровцев, засевших вон в том овраги. Прижми их так, чтобы они не могли оттуда и нос высунуть. Понятно, шляхтич?

Топеха утвердительно кивнул головой и начал устанавливать пулемёт, а я, пригибаясь, стал подбираться поближе к оврагу, где засели немцы. До него оставалось метров пятьдесят, когда раздались первые пулемётные очереди. Я упал и начал уже ползком подбираться ближе к оврагу.

Ежи патронов не жалел, пули только так сновали прямо над моею головой. Слава Богу, немцы меня не замечали, поэтому удалось к оврагу подобраться совсем близко. Достав гранаты, я разложил их перед собой, потом с трёхсекундной задержкой начал их забрасывать в овраг. Кидал веером, чтобы осколки зацепили большую территорию. Кинув последнюю и дождавшись её взрыва, я вскочил и в несколько прыжков достиг оврага. Сверху добив шевелящихся немцев и произведя контрольные выстрелы по всем без исключения телам, я повернулся в сторону позиций Шерхана. Он уже выбрался из своего укрытия и с улыбкой до ушей двигался в моём направлении.

— Вот же, шельма, — подумал я о Наиле с восхищением, — положил в наземном бою двух таких "волкодавов", а у самого ни царапинки.

Именно столько немецких трупов без парашютов я обнаружил, когда двигался к этому месту. Так же я увидел разворошённый немецкий контейнер, по которому было видно, что вскрывал его человек далёкий от десантуры и который к тому же очень спешил. Там были изъят автомат и довольно много боеприпасов.

Но все эти раздумья не помешали мне действовать. Вставив новый рожок в трофейный автомат, я сам поспешил навстречу Наилю. Нужно было торопиться срочно помочь другим нашим ребятам. Ещё издали я крикнул Шерхану:

— Старший сержант, давай за мной. Нужно будет ещё немножко пострелять. Слышишь, как там наших обложили?

Даже не пожав Наилю руку, я трусцой побежал в ту сторону, где ещё раздавались выстрелы. Добежав до нашего поляка, стоявшего с пулемётом в руках, я приостановился, забрал у него гранаты и приказал:

— Ежи, двигаешься за нами, и теперь уже нам двоим прикрываешь спины.

Он утвердительно кивнул, а я побежал дальше. Нужно было спешить, если раньше стреляло две винтовки, то теперь слышно было только одну и ту довольно редко.

Наш забег длился минут семь. Когда автоматные очереди стали раздаваться совсем рядом, я стал двигаться крадущимся шагом. Рядом пыхтел Шерхан. Вдруг, метрах в ста от себя я уловил какое-то движение и тут же грохнулся на землю, а за мной и Наиль. Потом мы, не сговариваясь, поползли в разные стороны, каждый в тыл своей группке немцев. Мне досталась группа из трёх десантников. Они располагались очень удачно для меня, а для себя фатально — очень близко друг к другу. И хоть они были под защитой толстого бревна, от ружейного огня это их, конечно, спасало, но от автоматной очереди с тыла — нет.

Покончив с этой группой, пополз дальше. Метрах в ста от меня ещё продолжали строчить автоматы. Спокойно двигался метров сорок, потом меня заметили и начали поливать автоматным огнём. Пришлось покувыркаться, но всё-таки, перекатами, я ушёл от автоматного огня и забился в какую-то яму. Прижали меня крепко, не давали даже высунуть голову. Но тут в дело вступил Ежи, он плотным пулемётным огнём заставил самих немцев спрятать свои носы. Пользуясь этим, я, сначала перекатом, а потом ползком, подобрался всё-таки к немчуре на гранатный бросок. Бросив гранаты, сразу после взрывов я кинулся вперёд. Пристрелив трёх, несколько оглушённых, а может быть и раненых десантников, сам чуть не стал жертвой четвёртого. По крайней мере, свист пуль я услышал. Но этот парень наверно забыл, что у него за спиной находятся ещё живые русские. Поэтому, как только он приподнялся и начал в меня стрелять, его голова оказалась в прицеле самозарядки. Руку Якута я узнал сразу, даже не руку, а пулю. Входная рана была в районе затылка, а вылетела пуля под подбородком.

Как только этот немец упал, автоматная стрельба закончилась. Тогда я встал в полный рост, чтобы оглядеться. Увидел, что в сторону леса уходят пять десантников. Они уже плохо просматривались из-за своих маскировочных комбинезонов. Неожиданно вслед этой группе прозвучало два винтовочных выстрела, и всё смолкло. Два десантника упали, а оставшиеся ускорили свой бег и вскоре скрылись в лесу.

— Всё, вражеского десанта больше нет, — подумал я, — нехило мы тут повоевали.

Закинув автомат на плечо, я направился в сторону небольшого кургана. Именно там держали оборону мои ребята. Навстречу мне поднялся один Якут. Моё сердце почувствовало неладное, и я уже бегом добежал до Кирюшкина, и тут же спросил:

— Сержант, где остальные?

Он как то горестно махнул рукой и ответил:

— Двоих ребят насмерть, а Панов вон, еле дышит. Крепко его зацепило, но он — парень героический, стрелял, пока был в сознании.

Неожиданно, я первый раз из уст Якута услышал матерную брань. Облегчив душу, он сплюнул и заявил:

— Эх, товарищ комбриг, если хотя бы ещё три патрона осталось, я бы этих гадов не отпустил.

— Да!.. Не уберегли мы ребят! Но попались нам брат, не шваль какая-нибудь, а настоящие бойцы. Вон, меня так прижали, что если бы не Ежи, то осталась бы бригада без командира. Чёрт, теперь, чтобы хоть как-то сохранить лицо противотанкистов, нужно привезти в авиадивизию всё трофейное оружие. Потребую у Черных, чтобы он представил этих ребят к достойным наградам. Дрались они как настоящие русские витязи. Эх, нам бы иметь ещё хотя бы парочку твоих ребят из снайперской команды, мы бы этих гадов, всех ещё в воздухе перебили.