Будущее в тебе. Комбриг - Олег Кожевников

— Хорошо, только смотри, экономь патроны. Помни, у тебя только два запасных диска, а надеяться на подвоз патронов мы не можем.

Автобус уже вовсю болтало по стерне. Я почувствовал, что вот-вот мы окажемся под юнкерсами, поэтому, забрав самозарядку и патроны, затароторил:

— Якут, давай пять своих обойм! И найди в своём сидоре какой-нибудь мешок, чтобы их туда положить.

— Так нет у меня никаких мешков!

— Возьми вон, оторви штанину у своих кальсон, завяжи конец и сгодится под патронташ.

Он потянулся к своему сидору, а я, уже возбуждённо крича во всё горло, продолжил:

— Первым из автобуса выпрыгиваешь ты, Якут, потом Панов, затем, по одному вооруженные винтовками, за ними Шерхан, я буду последним.

Прокричав это, я суетливо снял с себя планшетку и фуражку, нервно бросив их на сиденье. Потом начал пристегивать патронташ. Только я его одел, Якут протянул мне запасные обоймы для самозарядки, они лежали в мешке из его многострадальных кальсон. Я, положив туда ещё две лимонки, начал пристраивать этот мешок к своему ремню. Приладив этот своеобразный патронташ, я посмотрел на Якута. Он и себе сделал подобный и сейчас вид его, с болтающимся сбоку голубоватым мешком, был донельзя потешным. Несмотря на серьёзность ситуации, я едва не прыснул со смеху. Но это моё нездоровое веселье остановил тревожный выкрик с водительского места:

— Пан полковник, мы под самолётами!

Я сразу опомнился, подтолкнул Якута и крикнул:

— Давай, сержант, с Богом!

И так, мы высадили свой десант, бойцы которого распределились на расстоянии метров восьмидесяти друг от друга.

Глава 16

Оказавшись на земле, я сразу же посмотрел наверх и с облегчением вздохнул. Немцы только-только начали выбрасывать десант, ещё не было ни одного раскрывшегося купола. Кроме того выбросили десант пока только два Юнкерса. Остальные немного отстали, видно у них было задание сбрасывать парашютистов в один квадрат.

— Кучность фраеров сгубила, — подумал я про себя.

Но радоваться тому, что парашютисты выброшены не одновременно не стоило, высота десантирования не превышала 120 метров. И время, которое нам даровала судьба для прицельной стрельбы, было очень ограниченно. Хотя у нас и был один большой плюс, это наше расположение. Проследив за траекторией полёта десантников, я похвалил про себя Ежи. Он доставил нас просто в идеальное место для отстрела десантуры.

Наконец парашюты начали раскрываться, и я приступил к "работе". Так скорострельно я не палил даже на тренировках в Эскадроне. Когда я уже вставил последнюю обойму из мешка Якута, в небе ещё виднелись парашюты. Патронташ уже давно был пуст. Отстреляв последние патроны, я отбросил винтовку и достал ТТ. Куполов в небе уже не было, а вокруг трещали автоматные очереди, и только изредка бухали отдельные винтовочные выстрелы. Нет, не удалось отстрелять в воздухе всех парашютистов, многие всё-таки добрались до земли и сейчас ожесточённо прессовали моих ребят.

Сдёрнув уже бесполезный мешок из кальсон Якута, и переложив гранаты в пустой патронташ, я направился чуть в сторону от звуков, издаваемых ППШ Шерхана. Чувствовалось, что патронов у него в обрез, а своим пистолетом я ничем не мог ему помочь. Нужно было раздобыть какое-нибудь оружие поприличнее. И его вокруг должно быть полно. Только в поле обзора моего зрения лежало не менее десяти тел убитых парашютистов. Они неприятно и даже где-то страшно подрагивали, когда перемещались под порывами ветра, раздувающего непогашенные парашюты. Вот к такому, бывшему грозному десантнику, пригибаясь, я и направился. Он лежал метрах в двадцати от меня, и когда я до него добрался, то был очень неприятно удивлён. Оружия при нём не было, вернее того, что я считал за оружие. Пистолет меня не интересовал, у самого кроме ТТ, под гимнастёркой был замаскирован "Вальтер". Вся моя досада длилась доли секунды, я сразу же сообразил, что оружие немцы скидывают отдельно в специальных контейнерах. И в этом тоже был для нас громадный плюс. Время, за которое вооружилась первая партия уцелевших парашютистов, дало нам возможность продолжать огонь по второй волне десанта.

Всё бы хорошо, но количество вступающих в перестрелку автоматов увеличивалось, значит, выжившие немцы продолжали вооружаться и скоро возьмутся за нас по-настоящему. А я практически безоружен! Срочно искать немецкий контейнер! Я выпрямился во весь рост и начал осматриваться. Действительно метрах в сорока заметил зацепившийся за кусты парашют с прикреплённым к его стропам контейнером. Пригнувшись, кинулся туда.

Я почти добрался до своей цели, когда всем своим естеством почувствовал неладное. Не рассуждая, я перекатом бросился вправо. И сделал это очень вовремя. Место, где я только что был, пронзила автоматная очередь. Второй я дожидаться не стал, а опять перекатом кинул своё тело в сторону замеченной ещё ранее ложбинки. Там, лёжа на спине, сунул пистолет в кобуру, достал гранаты и одну за другой с силой кинул в ту сторону, откуда по мне стреляли. После взрывов, на четвереньках, быстро посеменил по ложбинке, стараясь забраться прямо в тыл к обстрелявшему меня парашютисту. Первоначально эта ложбинка вела в ту сторону, куда мне было нужно, но потом она изменила своё направление. Приостановившись, я опять достал свой ТТ, мысленно перекрестился и рывком выбросил своё тело из этой неглубокой канавки.

Лучше бы я этого не делал. Наверху, чуть согнувшись, стоял немец, дуло его автомата смотрело точно на меня, а палец уже лежал на спусковом крючке. В отчаянье я крикнул первое, что пришло мне в голову:

— Нихт шиссен!

Это ли остановило собирающегося нажать на курок немца, а может быть то, что я, расставив руки, выронил свой ТТ на землю, не знаю.

Только немец, не отворачивая автомата, направленного на меня, отнял от него левую руку, и пальцем поманил к себе. При этом он скомандовал:

— Ком цу мир!

Это мне и было нужно. Ещё когда я отпускал свой пистолет, уже коварно задумал приблизиться к нему поближе и финкой, спрятанной у меня за голенищем или одним из приёмов У-ШУ, которыми нас обучали в Эскадроне, разобраться с этим немцем. Но он позволил приблизиться к себе, максимум, метров на десять. В такой ситуации любой мой прыжок был заранее обречён на неудачу. Когда я подошёл поближе, он с любопытством начал меня оглядывать. Но в этом ему помешал резкий выкрик из находящихся невдалеке кустов:

— Ганс, что ты копаешься с этим русским! Кончай его, нужно помочь остальным добить "иванов".

Немец, чуть скосив глаза в сторону выкрика, ответил:

— Господин обер-лейтенант, да тут попался вроде ценный экземпляр. Геометрия в петлицах впечатляет, пожалуй, это полковник. Наверное, командир той части, на которую нас по случайности выбросили.

— Случаем, не из их службы безопасности?

— Да нет, судя по петлицам, артиллерист.

— Ладно, сейчас я подойду с Конрадом и Фрицем, попробуем допросить этого "ивана". Но потом, всё равно кончай его. Судя по всему, потери у нас большие и отвлекать на его охрану я никого не буду.

Минуты через три кусты раздвинулись, и к нам вышли трое десантников. Все они были с автоматами, а у одного за плечами висела рация. Подойдя к пленителю "ивана", они начали что-то говорить. Я уже не пытался понять их речь. Стоял в диком напряжении, буквально впившись глазами в моего охранника. Я ждал, когда же его внимание отвлечется от моей персоны, всё-таки подошёл его командир, и должен же он хоть на секунду отвести от меня свой взгляд. Это был мой единственный шанс, чтобы прыгнуть в сторону, скатится в ложбину и по ней уже попытаться скрыться.

Неожиданно, совсем недалеко раздались выстрелы. Судя по звуку, стрелял немецкий пулемёт МГ. Я зажмурился, умирать было легче с закрытыми глазами. Но со мной ничего не произошло, а пулемётная очередь не стихла. Открыл я глаза, когда стрельба уже прекратилась. Передо мной, в неестественных позах лежали четыре трупа гитлеровцев. Тела их были буквально растерзаны близкими пулемётными выстрелами.

Я в три прыжка достиг убитых, сорвал автомат с ближайшего и только после этого начал в недоумении осматриваться. Помочь мне было некому. Из нашего оружия слышны были только редкие винтовочные выстрелы. ППШ Шерхана молчал. Но доносившаяся не очень далеко перестрелка из немецких автоматов, внушала мне некоторую надежду. Наиль вполне мог захватить трофейный автомат и сейчас с его помощью перестреливался с немцами.

Когда я с автоматом, запасными рожками и тремя немецкими гранатами, засунутыми за ремень, собирался сигануть в сторону продолжающейся перестрелки, кусты, находящиеся метрах в двадцати от меня, раздвинулись, и вышел Ежи Топеха. Он улыбался, а в руках у него был немецкий пулемёт МГ. Мне сразу стало ясно, за чьё здравие обязательно поставлю свечу в церкви.

Но вслух я почему то совершенно бестактно выкрикнул: