КВАЗИ - Сергей Лукьяненко

– И с чего бы её несостоявшийся, – Михаил выделил это слово, – научный руководитель взялся помогать бывшей аспирантке? К тому же такой необычной?

– Он сам кваzюк, – сказал я.

Михаил молча вывернул со стоянки.

В кабинет я ворвался громко, вызывающе хлопнув дверью.

Но потом аккуратно прикрыл её за собой, что, боюсь, смазало впечатление.

И прямо с порога сказал:

– Я не сварщик!

Седовласый, хоть и не старый ещё человек за письменным столом поднял голову. И сказал:

– Я тоже не прораб. Я экономист. Занимался международными финансовыми деривативами. Но приходится.

– Но я…

– Да хоть флейтист. Нам нужны сварщики. Ещё нужны плотники, делать опалубки. Очень нужны строители любого профиля.

– У меня жена и ребёнок остались там, за МКАДом, – сказал я. – Направьте меня в отряд, который пойдёт туда.

– Отряды идут в строительные гипермаркеты. Пригоняют технику. Умеешь управлять бульдозером? Или тяжёлым грузовиком?

Я с ненавистью посмотрел на начальника седьмого сектора обороны Москвы, в чей кабинет так бесцеремонно ворвался.

– Вы что, не слышите? У меня жена и ребёнок остались там!

– Тебе повезло, – сказал седовласый. – А мои погибли.

Я осёкся. Помолчал и сказал:

– Я умею убивать восставших.

– Мы все умеем, кто выжил, – сказал мой собеседник. – Я сам отрубил жене голову, когда она восстала. Где твои, юноша?

– В Шолохово. Посёлок такой, там ещё танковый музей… Это рядом совсем!

Седовласый кивнул.

– Знаю. Там сейчас волна восставших, из Дубны и Дмитрова. Ближайшие дни в этом направлении не выбираемся, надо закрепиться в городе. Потом вояки обещают дать конвой.

– Я сам уйду, – сказал я.

Седовласый пожал плечами.

– Что я могу поделать? Уходи. Жалко, ты погибнешь бессмысленно и страшно. А мог бы помочь спасти город, в котором миллионы женщин и детей. Но это твоё право.

– Они забаррикадировались в музее, – сказал я, садясь перед седовласым. – Понимаете? Они там продержатся. Какое-то время. Но их надо спасти. Ведь если кого-то можно спасти – надо это сделать!

Взгляд мужчины смягчился. Я вдруг понял, что он совсем не стар. Ну, лет сорок ему. Может, сорок пять. Просто совсем седой.

– Если ты ко мне прорвался и секретарша до сих пор не вытащила тебя за шиворот, то ты упорный молодой человек, – сказал он. – Обещаю – через три дня будет идти отряд в Дубну. Я включу тебя в состав и попрошу пройти через Шолохово. Тем более музей танков… вдруг что-то на ходу, да? А пока – иди. Поработаешь сварщиком. Если не получится – будешь мешать бетон.

Я кивнул.

– Удивительно, что Людмила Иосифовна до сих пор тебя не вытащила из кабинета, – добавил мужчина, покосившись на дверь.

Я встал.

– Хорошо, я пойду. Только не забудьте! Включите меня в конвой.

– Не забуду. Включу.

– Тогда я пойду, развяжу Людмилу Иосифовну, – сказал я.

Академик, профессор, доктор наук, автор трёх монографий, нескольких сотен публикаций и признанный всем научным сообществом главный в мире специалист по ископаемым сверчкам Александр Павлович Полозков на рабочем месте отсутствовал. Его нынешний аспирант, выглядящий настоящим молодым учёным из голливудского фильма, наморщил лоб, поправил очки, пригладил всклокоченные волосы и сообщил, что «Алпалыч в музее, экскурсию проводит».

– Профессор сам проводит экскурсию? – поразился я. – Наверное, приехали какие-то мировые светила в области ископаемых сверчков?

– Нет-нет, – аспирант досадливо поморщился, – обычная групповая экскурсия. Вы же понимаете, бюджет у нас небольшой, зарплаты тоже. А посетители – это живые деньги. Рассказать про мамонтов или диплодоков может кто угодно. Мы все подрабатываем.

– А вы тоже по сверчкам? – спросил я.

Молодой человек засмеялся.

– Ну что вы! После Алпалыча в палеонтологии с гриллусами, то есть со сверчками, делать нечего. Тем более в нынешнем своём состоянии он может заниматься ими вечно! Зачем кому-то мешать настоящему специалисту? Я по морским протистам фанерозоя, в основном по остракодам и конодонтам.

Я понял, что мы говорим на разных языках, но всё-таки попытался разобраться:

– Так это же не насекомые, да?

– В протистологии не было места аспиранта, – вздохнул юноша. – Но моя дипломная работа в институте очень понравилась, взяли временно сюда, через год перейду. Так бывает. Алпалыч говорит, у него и по ископаемым птицам были аспиранты на передержке, и по бактериальной палеонтологии отстаивались. Иногда, знаете, даже полезно поработать чуть в стороне, интересные результаты получаются!

– Да, интересно тут у вас, – согласился я. – Можем мы пройти в музей, поговорить там с Александром Павловичем?

– Только экскурсии не мешайте, – попросил молодой специалист по фанерозою.

И мы отправились в музейную часть здания.

– «Из зала в зал переходя, здесь движется народ», – с чувством продекламировал я.

Михаил укоризненно посмотрел на меня.

– Жизнь… э… первобытного сверчка передо мной встаёт, – на ходу подправляя стих, продолжил я.

– Не надо глумиться над Лениным, – сказал Михаил. – Между прочим, я коммунист.

– Да ладно! – поразился я. – Извини, вовсе не хотел обижать твои чувства. А почему, кстати, Ленин не восстал?

– Ты же знаешь, восстают только свежие мертвецы.

– Но он же был законсервирован.

– Мумифицирован. Вот и не восстал. – Михаил нахмурился. – А откуда ты знаешь этот стих? Тебе по возрасту не положено.

– У меня родители придерживались левых убеждений, – пояснил я. – Между прочим, это здание историческое, построено при Советском Союзе. Я в детстве был здесь на экскурсии.

– А я вот даже не слышал про такой музей, – признался Михаил. – Зато в музее Ленина, стих про который ты переиначил, я был.

Так я и не смог понять, это он пошутил или сообщил на полном серьёзе.

Палеонтологический музей, построенный вместе с институтом, был на самом деле неплох. Конечно, чувствовался в нём тот странный дух давно ушедшей эпохи – какие-то майолики и витражи с изображением мамонтов и динозавров, кованые решётки с птеродактилями, общая циклопичность постройки. Но музей явно регулярно ремонтировали, несмотря на скудность бюджета, экспонатов в нём тоже было много: начиная от всяческих окаменелостей (наверное, среди них были и те морские существа, которыми занимался юный аспирант) и до скелетов всевозможных древних тварей. Я смутно вспомнил, что многие скелеты привёз в Москву какой-то знаменитый фантаст, работавший палеонтологом. Беляев? Нет, не Беляев, не Стругацкие… Может быть, Головачёв? Нет, фамилия на «ов» заканчивалась, точно помню…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});