Портфолио в багровых тонах - Лариса Соболева

— Сейчас посмотрю график… и мы… назначим день съемок.

Достав из ящика стола органайзер с авторучкой, Ника листала страницы с самым озабоченным видом, на какой была способна. Записей много, например: купить кухонные полотенца, шампунь и тапочки (в старых тапках дырки на подошве), оплатить клубный взнос и прочее в том же духе, но есть и запланированные фотосессии. В мечтах Ника видела очередь и запись на два-три месяца вперед, эту запись не она, а менеджер совала бы под нос клиентам… М-да, мечты — красивая штука.

— Только следующая среда не занята, — с искренним сожалением вздохнула она. — Но я могу перенести съемку, например, на субботу, клиенты пойдут мне навстречу. Устроит?

Никаких съемок на субботу не назначено, но «пижама» должен усвоить: Нику просто рвут на части. Оттягивать съемки не стала, а то вдруг он передумает, и пролетят бабки-баблосы мимо, как мифическая фанера над Парижем.

— Устроит, — ответил Георгий, улыбаясь. — Ты там с фантазией… ага? — Он покрутил пальцами-сардельками в воздухе, обозначая фантазию, надо полагать, свою. — Чтоб глаза отбирали плакаты, ага?

— Ага, — невесело кивнула Ника.

Он душка: называет баннеры плакатами. Где еще встретишь неандертальца, утрамбованного деньгами и на русском языке говорящего как иностранец? Что ни говори, а наша страна богата на неординарные личности.

— Но… — вспомнила Ника, — договоритесь с Эдуардом насчет одежды для моделей. Вечерней, prкt-a-porter…

— «Пре…» — чего-чего? — не понял он.

— Этим термином обозначают готовое платье, — разъяснил Эдуард. — То есть одежда, которую носит большинство.

— Но мне чтоб красиво, — предупредил Георгий, соединив бесцветные брови к переносице. Вероятно, одежда большинства не вписывалась в его представления о красоте.

Договорились насчет тряпок, марок автомобилей, девочек с мальчиками. Примерную стоимость работы «пижама» знал (Эдик поторопился поставить его в известность о расценках), но Ника накинула сто процентов. А что? Спрос повышает рейтинг, следовательно, и стоимость. Он согласился. И Эдику выгодно сдавать одежду в аренду, он же дает то, что было использовано на показах и съемках. Эту же одежду берут напрокат те, кому нужны престижные костюмы один-два раза в год и нет смысла покупать. Телеведущие так вообще пасутся у Эдика, меняя костюмы каждый день, — где столько денег взять? Эдик организовал выгодный бизнес, это его фишка. И тут настиг еще один час удачи: при «пижаме» заказали съемки свадьбы — заказ на глазах клиента значительно повышает вес.

Едва «пижама» ушел, раздались испуганные и панические вскрики, отчего Нику подбросила некая сила. Честно говоря, хозяйка студии просто в ужас пришла: вдруг еще кого-то прикончили прямо в студии, оттого-то и схватилась ладонью за грудь, иначе сердце выпрыгнуло бы, как она из кресла только что. Увидев распростертую на полу бледную немочь с посиневшими губами — Эву, Ника лишь уверилась в своих предположениях. Ну, все: этим выдрам не жить, если напакостили Эве. Ника кинулась к девушке, заорав моделям:

— Какого черта стоите? «Скорую!»

Приложив ухо к тощей груди Эвелины, она приподняла руку, приказывая жестом: молчать! Слава богу, сердечко девочки постукивало. Ника бросилась к столу, набрала в рот воды, прыснула в лицо девушке и с радостью заметила, что у той дернулись реснички, Эва задышала чуть глубже.

— Принесите плед, — приказала Ника, указав пальцем на дверь склада.

Переносить Эву на канапе смысла не имело, диванчик слишком короткий, ей будет неудобно, а пол не голый. Ника заботливо накрыла девушку пледом и махнула девчонкам: уходите. А зачем они здесь нужны? «Скорую» вызвала Ася, ну и до свидания, осталось им выполнить еще одну «непосильную» задачу:

— Предупредите внизу, что я вызвала медиков.

Нехотя девчонки удалялись, в то же время Ника распахнула дверь, ведущую в комнату-склад, там открыла окно, чтобы свежий воздух заполнил студию. Сегодня прохладно, свежесть моментально влетела вместе с порывом ветра и расползлась по всему помещению, начиная с пола, где лежала девочка. Присев на корточки, Ника принялась обмахивать лицо девушки тонкой книжкой, наконец Эва открыла глаза и недоуменно захлопала ресницами.

— Лежи, лежи, — сказала Ника. — Ты упала в обморок…

Она хотела приступить к допросу: как случилось такое безобразие, но вошли медики, к счастью, приехавшие довольно быстро, а то иной раз легче второго пришествия дождаться, чем «Скорую». И пока врачи выясняли, каково состояние Эвы, Ника просмотрела наиболее удачные снимки из парка, которые загнала в специальную программу, чтобы получить максимально качественное изображение. Каждый снимок по фрагментам рассматривала, увеличивая… Подошел пожилой доктор:

— Извините…

— Да-да? — подскочила Ника. — Что с ней?

— Кто она вам?

— Никто. Я снимаю девушек для рекламы готовой одежды, Эва одна из них. Так что там с ней?

— Ну, пока ничего страшного, в госпитализации не вижу смысла, полагаю, это голодный обморок. Сейчас сделают уколы, ее состояние улучшится. Конечно, надо сдать анализы, чтобы исключить серьезные заболевания, лично я без них уверен: налицо запущенная анемия. Как бы то ни было, скажите ей, что диеты приводят к необратимым последствиям, в конечном результате можно потерять жизнь. А родителям посоветуйте на экскурсию в больницу съездить вместе с ней, посмотреть на анорексию, думаю, это ее вылечит.

Ника поблагодарила доктора, проводила его до лифта, вернулась в ярости. Она заставила подняться бедняжку, отвела в комнату-склад, где стоял маленький холодильник, усадила на стул. Поставив на подоконник термос, Ника открыла дверцу холодильника, процедив сквозь зубы:

— Здесь колбаса, сыр, хлеб, молоко. А здесь… — указала пальцем на термос, — кофе. Попробуй только не сожрать все, я тебя сама с кашей съем… Усекла?

Эва сидела с опущенной головой, ей было невыносимо стыдно за обморок, разоблачивший ее. Но следующая фраза Ники обнаружила, что она понятия не имеет о причинах:

— Я тебе покажу — диеты! Чтобы из-за вас меня инфаркт хватил? Дудки. Жрать, я сказала!

И ушла в студию, захлопнув дверь. Эва протянула дрожащую руку к куску батона, но опустила ее на колено — ощущение, будто рука не удержит даже хлеб. Невольно она покосилась на закрытую дверь, за которой благополучная Ника строит свой фотомир. Пусть думает, будто Эва сидит на жесткой диете, иначе Ника может поехать к отчиму, и тогда… О, тогда будет скандал. Не хотелось ей, чтобы из-за нее в доме ссорились, ведь жизнь превратится в абсолютный ад.

Аппетита не было, но Эва понимала: поесть нужно, раз представилась такая возможность. Только как жить дальше? Начались занятия в школе, она ходит туда с одной тетрадкой и авторучкой, учебников не купили, вообще-то они есть в библиотеке. Нужны новые туфли, старые разваливаются. Эва не пристает к отчиму с дурацкими проблемами, ведь если она рассорит его с женой, станет хуже, недаром говорят: ночная кукушка… Она не знала, что делать, в данную минуту давилась едой, вытирая горькие слезы, которые, к сожалению, не могли помочь, а катились по щекам самостоятельно.

* * *

В это же время Ника показывала Славе, Карине и Глебу, что получилось. Все трое ночевали на ее диване, естественно, не раздеваясь, ей же пришлось прилечь на коврике, как кошке. Рано утром Ника умчалась на работу, оставив записку, и вот они в студии.

— Не вижу сдвига, — сказал Глеб, Ника старалась в его сторону даже не смотреть, чтобы не злить.

— А что за полоса на лице? — осведомился Слава. — Брак?

Действительно, фигура предполагаемого убийцы Дины худо-бедно проявилась, но она не стала понятней, не стала четкой, как и подобает качественному снимку. Короче, программа, которую разрешили Нике скачать, не помогла установить личность убийцы. Но брак… это Слава загнул.

— Нет, это не брак, — произнесла Ника, увеличив снимок. — Ну голова закутана… в такой капюшон… по-моему.

Карина согнулась, поставив локоть на столешницу, подперла кулаком подбородок и, рассматривая картинку на мониторе, предположила:

— Может, это шапка с прорезями для глаз? Как у военных?

— Балаклава, что ли? — угадал Слава.

— Не знаю, как эта штука называется, — пожала плечами Карина.

— А глаза мы никак не можем посмотреть? — вступил в диалог Глеб.

— Нет, — отрицательно покачала головой Ника. — Исключено. И так сделано максимум. Но можно отдать снимки полиции… э… Гранину. Возможно, они умеют извлекать из фото невидимые фрагменты.

— А смысл? — возразил Слава. — Чувак в балаклаве, его рожи в любом случае не добыть, а по глазам не идентифицируешь человека. Зато Глебу это повредит. Я все его фотки спрятал, чтобы полиции не достались, а тут, посмотри, физиономия на трех снимках запечатлена отлично, несмотря на засветку впереди.