Портфолио в багровых тонах - Лариса Соболева

— Я исхожу из логики. Случайно или нет, но убийца оказался с вами в одном месте и в один час. А вот когда Нику преследовать начал — это уже закономерность. Лично для меня теперь нет загадки, как он отыскал ее раньше Глеба. Убийца находится рядом с Никой.

— Хочешь сказать, я знакома с ним? — поежилась Ника.

— Этого знать не могу. Возможно. Нет, не так… Давай лучше думать, что ты знакома с ним, в этом случае будет легче отсеивать кандидатов, мне думается. И потом, чтобы убить девушку в парке и девушку-модель, нужно иметь обоснованный мотив. Мотив тебя убрать — понятен, ведь когда заступают за черту, делают потом все, чтобы зачистить эту самую черту. А почему он убил девчонок, которые друг друга не знали, у меня даже предположений нет. Вот если бы они обе варились в модельном бизнесе… Нужно выяснить, пересекались ли Дина с Юлей, не исключено, что у них общий недруг. Мне вот так видится наша общая проблема.

Если Слава смотрел на Карину, напялив улыбку счастливого идиота, то Глеб — с подозрением и недоверием, словно познакомился с ней совсем недавно, поэтому толком не узнал. Недолгая пауза закончилась его же выводом:

— Славка, я бы на твоем месте не женился на ней.

— Почему это? — ершисто спросил тот.

— Она сильно умная, от нее же ничего не скроешь.

— Сам женись на дурах, — парировал Слава, обняв за талию Карину.

— Так… — взяла командный тон Ника и вдруг обратилась к невесте Славы: — Тебя как зовут?

— Карина, — представилась та. — А это Слава…

— Знаешь, Карина, иди на кухню и приготовь чай, он на столе, для бутербродов все найдешь в холодильнике. А я попробую что-нибудь сделать.

— А мы? — спросил Слава.

— Отдыхайте, — бросила уже через плечо Ника, садясь за компьютер.

Сначала она написала в соцсети крик о помощи: «Ребята, выручайте. Запорола ночные снимки, а они оч-оч нужны. Не подскажете программку, способную очистить кадр и вытащить из темноты натурщиков? Виден только силуэт. Всем, кто откликнется, заранее благодарна».

Лелик ведет богемную жизнь, потому Ника, слегка переделав текст сообщения, отправила ему ту же просьбу, ну и еще нескольким фотографам, на помощь которых, если честно, не рассчитывала. О, а вот и «остроумный» ответ: «Обратись в ФСБ».

— Познакомь, — отправила свой текст она.

К этому времени Глеб со Славой расположились полулежа на диване, подложив под спины подушки, казалось, придремывали.

— Ника, — впервые за этот сложный вечер обратился к ней Глеб, она развернулась в кресле, удивленно приподняв брови. — А фото со вспышкой? Ты ведь снимала… нас… с…

— Да, да! — Ника повернулась назад к компьютеру. — Я их забраковала, отправила в корзину, но не удалила. Сейчас… восстановлю…

— Почему забраковала? — осведомился Слава.

— А передний план пересвечен, так бывает при ночной съемке, когда пользуются фотовспышкой. Я же снимала, положившись на авось, иначе твой друг меня убил бы, верно? Ой!..

— Что?! — в унисон выпалили Глеб и Слава, одновременно выпрямившись.

— Вот теперь видно…

16

Несколько часов следующего дня дались Нике трудно не только потому, что почти всю ночь она провела без сна, но и психологически. Пожалуй, впервые работа не принесла ни удовольствия, ни удовлетворения, впервые Ника пользовалась золотым правилом ремесленника: нет вдохновения — есть опыт и знания. Но съемки подошли к концу, Ника этому была рада, расслабившись, полулежала в кресле, уложив скрещенные ноги на стул и поддерживая подбородок переплетенными пальцами рук.

Четыре часа, всего-то четыре — и мартышки устали (как шахтеры после забоя), двигались по студии со скоростью пьяных амеб. Ника ждала, когда модельки соберутся (это бесплатный цирк) и уберутся к черту. Плечи опущены, шеи вытянуты вперед, ножки тоненькие, ребрышки торчат, личики тусклые. В такой момент жалость тронет самое черствое сердце, изредка и Ника подвергалась этому гуманному чувству.

По большому счету их должно быть жаль всякому здравомыслящему человеку и не потому, что они недоедают, как в блокадном Ленинграде в Великую Отечественную. А потому, что окружает этих существ иллюзорный и ненадежный мир, который отнимет время (самое лучшее время) и взамен не даст ничего, кроме разочарований и опустошения. Но каждая живет уверенностью, что именно она поймала судьбу за хвост и ловко рулит ею, направляя по верному пути. О этот заманчивый путь туда, где вместо звезд сияют бриллианты, где плечи обнимают меха, нога жмет на педаль газа шикарного авто, где по лазурным морям плавают яхты, а виллы утопают в роскошной зелени. Где только избранные, успех, слава, почет. И весь этот багаж благ обязан свалиться не за талант, интеллект, умение делать что-то полезное, а за единственное достоинство — красоту. Наивные.

Вот так иногда рассуждаешь, сострадаешь, а потом вдруг кое-что припоминаешь. Нике доводилось видеть, как беспомощные и жалкие скелетики перерождаются в зубастых акул у ног богатого папика. Как виляют тазобедренными костями, обтянутыми тонкой кожицей, перед дядьками, а те похотливо причмокивают, держась за возрастные животики обеими ручонками. Она была свидетельницей, когда модельные клячи подстраивали друг другу такие козни, что на помощь звали медиков, и не всегда «шалости» злобных куколок заканчивались без последствий. Ну и как их после этого жалеть? Нике безумно захотелось вышвырнуть из студии полуголых девиц. Точнее, голых. На скелетиках стринги, это две ниточки и тряпочка на лобке — жутко неудобна штука.

— Время — бабки, — занудливым тоном напомнила Ника. Ей не вняли, пришлось расшифровать: — Быстрее, быстрее… Вы тормозите мою работу.

Горькие мысли возникли благодаря выводу Карины: убийца рядом с Никой. Может, среди этих?.. Только Глеб уверяет, что Дина говорила: «ОН здесь. ОН убьет нас». Мужчин рядом с Никой не столь уж много, можно сказать, раз-два и обчелся. И ни один не подходит под вывеску «убийца с особой жестокостью».

Тут еще Эдик зашел, да не один, а с мордастым типом в летнем костюме в стиле «пижама». Скелетики ноль внимания, не додумались хотя бы носовыми платками прикрыться. Как раз пофигизм, демонстрирующий дешевую естественность и свободу от предрассудков, чаще всего бесил Нику. Но не сегодня. На этот раз она про себя хохотала: куклы не распознали в «пижаме» банковский счет с длинным рядом вожделенных ноликов после кругленьких цифр.

Ника вовсе не ангел, не святая, не сектантка, не фанатичка, борющаяся за нравственность, по которой справили поминки в конце прошлого века, даже в партии зеленых не состоит. Она сама себе партия. И к ней претензий можно предъявить миллион, но! Она не станет стелиться перед мешком банкнот, чтобы ее осыпали щедротами, уж как-нибудь сама себя прокормит, а эти… Эти оближут с головы до пяток и лягут прямо на пол в рядок — выбирай! Согласятся быть девятой наложницей в гареме из второго ряда, в зубах будут приносить ему тапочки, танцевать на потолке танец живота, стоит только шепнуть им: «К нам пришли бабки-баблосики».

— Чего ты хочешь, Эдик? — устало проговорила Ника.

— Не я, а вот этот человек. — И, наклонившись, Эд тихонько сообщил: — Он бизнесмен, у него дело к тебе.

Ника надела сногсшибательную улыбку. Итак, бизнесмен, у него к ней дело… например, хочет сфотографироваться с любимой женщиной — мамой. Жены у него точно нет, он какой-то асексуальный. Ему сорок. Или около того. Пегий. Рыхлый. Кожа на щеках подозрительно гладкая, лоснящаяся, будто ее долго мыли и натирали до блеска подсолнечным маслом. Румянец нездоровый, наверное, пил вчера и позавчера, не просыхая. Пил и жрал все самое неполезное. Глаза навыкате, похоже, налицо базедова болезнь. Пожалуй, не внешние приметы в нем доминируют, изнутри «пижамы» шло нечто отталкивающее. «Нет, жены у него нет, — решила Ника. — Впрочем, ей-то какая разница?»

— Георгий-Жора, — протянул руку «пижама».

— Ника, — представилась она, пожав пухлую ладонь.

— Ты выбрала мой внедорожник для съемок…

Вот как: сразу на «ты». А чего мелочиться? Все люди братья и сестры, пора вообще отменить расшаркивания, ходить голым, когда захочется, и любовью заниматься, где приспичило. Ника улыбалась. Глупо делать замечание, мол, давайте будем взаимно вежливы и соблюдать дистанцию, он отреагирует в лучшем случае матерщиной.

— Короче, я хочу, — продолжил Георгий, потирая большим пальцем крыло мясистого носа, — чтобы ты поснимала девчонок с машинами в моем салоне и… как-нибудь еще.

— Что за салон? — осведомилась она.

— Я автомобили толкаю.

О, «пижама» постепенно вызывал симпатии, но исключительно как клиент, делающий дорогой заказ. Ника не имеет права терять серьезных клиентов, особенно теперь, когда столько свалилось неудач на ее светлую голову.

— Сейчас посмотрю график… и мы… назначим день съемок.