Путь с сердцем - Джек Корнфилд

Когда мы пройдём через эти болезненные стадии, далее возникнет глубокое и полное желание свободы. Теперь мы жаждем освобождения от страха и гнёта продолжающихся рождений и смертей. Мы чувствуем, что должна существовать свобода, которая не связана с нашим виденьем, слышаньем, запахом, вкусом и прикосновением, с чем-то превыше наших планов и воспоминаний, превыше наших тела и ума, превыше всей личности, которою мы принимали за себя. Фактически на каждом уровне «тёмной ночи» возрастающая сила осознания постепенно распутывала нашу личность, ослабляла наш захват всего, что мы держали в жизни.

Даже несмотря на то, что мы желаем свободы, часто возникает чувство невозможного, мы не в состоянии идти куда-то дальше, просто не можем более освободиться. Мы вступаем на ступень великого сомнения; нам хочется остановиться; мы делаемся беспокойными. В одном тексте эта ступень названа ступенью «свёртывания мата». Здесь мир становится чересчур трудным; наша духовная практика требует от нас слишком многого; мы хотели бы иметь возможность оставить всё и отправиться домой – в постель или к матери.

Поскольку мощные стадии страха и растворения затрагивают такие болезненные внутренние струны, в них легко увязнуть, среди них легко заблудиться. В этом процессе важно иметь учителя, иначе мы просто сорвёмся с цепи или окажемся подавленными и прекратим практику. И если в середине стадий затерянности, смерти, растворения и страха мы прекратим медитацию, они будут продолжать наведываться к нам и легко смогут стать связанными с нашим личным смятением и страхом в повседневной жизни. Таким образом они могут превратиться в глубинные течения нашего сознания, и неразрешённые чувства могут продолжаться месяцами или годами, пока мы не сделаем что-нибудь, чтобы вернуться к этому процессу и завершить его.

То же самое может произойти с людьми в шаманских странствиях или в местах очень глубокой терапии. Если процесс не завершён, его воздействия остаются глубоко скрытыми и продолжают просачиваться на поверхность; в течение длительного времени мы можем испытывать подавленность, страх или гнев, – пока не вернёмся к глубочайшему уровню и не приведём эти факторы к разрешению. Привести явления к разрешению – значит, что мы должны войти прямо в них, должны быть способны глядеть им прямо в глаза и говорить: «Да, я могу открыться также и для этого!» – встречать их с открытым сердцем, которое не желает их и не сопротивляется им.

Когда мы в конце концов оказываемся способны смотреть с открытым умом и уравновешенным сердцем на ужас и на радость, на своё рождение и на свою смерть, на приобретение и на потерю всех вещей, возникает состояние самой прекрасной и глубокой невозмутимости. Мы вступаем в сферу, где сознание полностью открыто и пробуждено, находясь при этом в совершенном равновесии. Здесь уровень чудесного мира. Мы можем целыми часами сидеть спокойно; ничто возникающее не вызывает никакого беспокойства в пространстве сознания. Само сознание становится блестящим, даже более блестящим, чем на стадии псевдонирваны, потому что теперь всё распутано, всё свободно, и мы ни за что не держимся. Как сказано в «Алмазной сутре», мир представляется подобным игре света и красок, подобным звезде на рассвете, радуге, облакам и миражу. Всё, что появляется, поёт одну песнь, и это песнь пустоты и полноты. Мы переживаем мир явлений и сознания, света и тьмы, которые сменяются в танце, не отделяясь друг от друга.

Таково состояние глубокой уравновешенности. Старейшие называют его высокой невозмутимостью. Ум становится подобным кристальному кубку или ясному небу, на котором беспрепятственно появляются все предметы. Мы обретаем совершенную прозрачность, как будто каждое явление всего лишь проходит сквозь наши ум и тело. Мы просто являем собой пространство, и вся наша личность раскрывается, чтобы обнаружить истинную природу сознания, каким оно было до того, как мы отождествили себя с телом и умом.

Это состояние описано во многих традициях. Некоторые буддийские практические методики тибетской традиции и традиции дзэн прямо культивируют такую перспективу, подобною пространству, пользуясь практикой «сикан тадза», «маха-мудры» и других высших тантр. В индуизме адвайта-веданта называет её недвойственностью, которая содержит в себе всё и ничего; об этом состоянии также говорится как о «Высшем Я». Христианская мистическая традиция говорит о нём как о состоянии «Божественного Равнодушия». Это сознание уподобляется Оку Божьему, которое видит сотворение и разрушение мира, свет и тьму, уподобляется сердцу, обнимающему всё, сердцу, которое и есть всё это. Из этой перспективы мы видим, что являем собой ничто – и являем собой всё. В этом месте равновесия мы улавливаем вкус того, чему это подобно – быть в мире, но не быть захваченными ни единой его вещью.

Сфера пробуждений.

Каждый раз, когда мы достигаем покоя в этом совершенном равновесии, будь то благодаря медитации или какому-то другому духовному процессу, мы можем встретиться с дальнейшими необычными состояниями сознания, со спонтанными пробуждениями и глубокими постижениями, которые приходят незваными к открытому сердцу и уравновешенному уму, подобно божественной благодати или даже вспышке молнии. Эти постижения могут приходить во множестве форм. Иногда из высшей невозмутимости мы вступаем в пустоту, в безмолвную невещественность, откуда возникают все предметы. Вся вселенная сама собой исчезает и позднее вновь появляется. Это освобождение от всякого чувства «я» и формы приносит с собой огромный мир и показывает свободу превыше всех форм и любого ограниченного существования. Иногда такие постижения пустоты бывают в высшей степени спокойными и тихими; в других случаях они потрясают подобно ударам грома. Некоторые изучающие после глубокого раскрытия для опустошённости и невещественности целыми неделями бродят в полубессознательном состоянии, всё ещё не зная в точности, как заново скрепить жизнь. Иногда переживания прекращения и пустоты будут иметь вкус абсолютной опустошённости; а в другое время в них будет содержаться мистическое чувство изобилия и полноты. В переживании пустоты существует множество возможных измерений.

На этом уровне совершенной невозмутимости изучающие понимают страдание и боль, внутренне присущие всем формам личности и всем формам существования. На более ранних уровнях мы переживаем и видим страдание, но не понимаем его. В состоянии невозмутимости наше понимание и приятие приносит прямое постижение свободы, бессмертия, которое лежит по ту сторону всего существования превыше всех форм и ограничений. И всегда, когда возникает это состояние, приходит неистощимая радость и знание того, что мы целые эоны блуждали в жизни связанными, а теперь наше вожделение оказалось распутано, и мы наконец вкусили свободу.

Могут появиться и другие, в равной степени озаряющие постижения, показывающие нам полную свободу и освобождение в самом центре этой жизни. Когда наше сердце постигает внутреннюю завершённость и совершенство всех вещей, возникает сияющее виденье; подобно «неподвижной точке вращающегося мира» Т. Р. Эллиота мы можем прийти к чудесному ощущению целостности и завершённости, трансцендентности и любви превыше разделения на «я» и другого, превыше всех усилий. Мы пробуждаемся именно здесь, как говорят мистики, в Теле Будды, в Теле Христа; и даже ограниченные предметы этого мира наполнены неисчерпаемой сладостью и чистотой.

На этих глубоких уровнях практики продолжают развёртываться проникновенные сатори и мистические пробуждения. Вечно меняющаяся сущность жизни показывает, как можно пережить само сознание в виде творца и вместилища всего существующего. Мы открываем, что мы сами и есть та реальность, которую мы искали. Сознание можно пережить как ясный свет, как жемчужины, изливающиеся из рога изобилия переживания, подобные звёздным галактикам, излучающим свет. Наш ясный ум способен пролить свет на искусственность времени и пространства. Мы способны прямо увидеть, как все вещи существуют именно в это мгновенье, увидеть, что все чувства времени и творения суть не что иное, как обман сознания, где индивидуальная личность создана зеркалами, где «время – это просто способ Бога удерживать всё от того, чтобы оно не происходило сразу». Мы можем знать возникновение иллюзии отдельности в каждое мгновенье и жить в великом мире, который лежит в основе всего.

И всюду здесь приходит смерть для старого образа жизни, которого мы придерживались, а также поразительно новое виденье жизни. Процесс смерти и возрождения может происходить в любой период жизни. Этому могут предшествовать недели, месяцы или годы медитации и молитвы; или всё может произойти быстро – на операционном столе, во время некоторого мощного шаманского ритуала или при других чрезвычайных обстоятельствах. У некоторых людей открытие этого совершенного равновесия и величия, возможного для человеческого сердца, происходит среди повседневной жизни. Но когда бы оно ни произошло, при каких бы обстоятельствах ни раскрылось сердце, пробуждение начинает преображать нас. Даже несмотря на то, что мы не всегда остаёмся в таком состоянии, как если бы вскарабкались на вершину горы, мы уже ощутили вкус внутренней свободы, который способен воодушевлять всю нашу последующую жизнь и воздействовать на неё. Мы уже никогда не сможем снова поверить в свою отдельность. В той мере, в какой мы уже умерли, мы не боимся умереть по-старому. Это называется смертью до смерти; она вносит в нашу жизнь особого рода чудесную целостность и невозмутимость.