Загадка тетрадигитуса - Борис Борисович Батыршин

совсем не тянуло. Сколько можно, в самом-то деле? Так и в сурка превратиться недолго…

– До сих пор никто не жаловался. – обиженно буркнул он. – А песня эта одного давнего знакомца отца. Они там все были увлечены этой темой: крестовые походы, альбигойцы, всякие там ереси…. Даже целую рок-оперу на эту тему сочинили, называется "Тампль".

– Рок-опера? – Варя удивлённо вздёрнула брови. – Это что ещё за зверь такой?

– Ну… как бы тебе объяснить… – замялся Иван. – Вроде обычной оперы, только короче, а музыка и манера петь не совсем академические. Я лучше послушать дам, когда вернёмся. Если вернёмся, конечно. – добавил он с мстительной ухмылкой.

Острый кулачок впился ему в бок.

– Вот покаркай ещё! – возмутилась девушка. – Что, в самом деле, за манеру взял! Лучше ещё спой.

– А как же медведь?

– Медведь был, даже и не сомневайся. Зато стихи такие… необычные. Ну, пой уже, или упрашивать прикажешь?

"…Но страшен стон, и душен сон, где светом стала Тьма. В стране безбожных дударей теперь всегда минор. Летит на мертвый Каркассон тоскливая зима… И город Альби, где в домах ни окон, ни дверей, Опять распят Гульбой солдат И гордым лязгом шпор. Эксьюз му а, вы лживы, монсеньор!.."

– Альби, Каркассон… – задумчиво произнесла Варвара. – Ты ведь это нарочно, да? Мы как раз в те края едем… Думаешь, наша миссия как-то связана с историей этих катаров?

– А ты о них что-нибудь знаешь?

– Что за дурацкая манера отвечать вопросом на вопрос! – девушка возмущённо фыркнула.

– Спасибо, хоть не еврейская! – отпарировал Иван.

– Между прочим, Яков Моисеевич такого себе не позволяет! – не осталась в долгу Варя. – А уж ему-то, казалось бы…

– Так ты не сказала. – напомнил молодой человек. – Про катаров, которые альбигойцы. Откуда ты о них узнала?

– Было что-то такое, на уроках истории, в гимназии. Только я почти ничего не помню. Вроде они то ли были двоебожцами, на манер манихеев, то ли верили в переселение душ… В учебнике больше про крестовый поход, и как их потом на кострах жгли, когда взяли главную крепость.

– Монсегюр. – кивнул Иван. – Это-то я помню, отец рассказывал, ну и песни эти… А ещё фильм был, старый, детективный, "ларец Марии Медичи" – так там главный герой искал спрятанный одним преступником ключ от сокровищ катаров. А в школе – нет, мы такого не проходили.

"…Но в чем, мон дъе, мой черный бог, моих лесов вина, Где Лангедойль и дерзкий Юг ведут с рожденья спор? Где Символ веры – копья в бок, где вера есть война, Где кровью просочился луг, и гладь озер, и бор? Где сеешь ты Кость на кости В горсти Альбийских гор…

О будь же, будь ты проклят, монсеньор…" – пропел он. – А, вообще-то, ты права: я, когда те двое, из клуба «Уайте» упомянули о замках альбигойцев, я сразу подумал о Монсегюре. Так с тех пор эти песенки в голове и крутятся.

– Тогда пой дальше. – Варенька устроилась в углу дивана, нахохлившись, словно воробушек, и Иван вдруг испытал мгновенный прилив нежности. – А на медведя не обижайся, мне на самом деле очень-очень нравится, как ты поёшь.

".. ну как тут, скажите, устоять?.."

"…Но грянет час – воскреснет Юг, надменный царь миров! И ангел тьмы на Аангедойль низвергнет глад и мор. И лаем королевских сук взъярится чертов лов, И на один взойдут костер и папа, и король! Эй, ветер, взвей Золу церквей, Распятий бренный сор! В тот час придет расплата, монсеньор…"

Поезд начал тормозить, лязгая сцепками. В дверь постучались, на пороге купе возник кондуктор в тёмно-синем мундире с блестящими пуговицами и щегольском, на военный манер, кепи.

– Прибытие через тридцать минут, по расписанию. – сообщил он. Стоянка всего пять минут, так что вам, мсье и мадемуазель, лучше бы собраться заранее.

* * *

Из дневника гардемарина Ивана Семёнова.

…Варвара, как выяснилось, словно в воду глядела – ну и я тоже, если уж на то пошло. Встретивший нас на вокзале Тулузы Ярослав сообщил, что эзотерики из "Золотой Зари" обосновались в руинах Монсегюра полгода назад и уже успели развернуть там бурную деятельность. А чтобы скрыть происходящее от посторонних глаз – раздали немало полновесных франков и золотых соверенов с целью получить у властей округа Арьеж разрешение на проведение полномасштабных раскопок. Да, банальной коррупции никто не отменял – что в Расее-матушке, что в Третьей Республике, хоть, судя по рассказам отца, в далёкой африканской Бугандее.

Итак, выправив все необходимые бумаги в полицейском департаменте и обильно подмаслив головку местной коммуны, Уэскотт с коллегами бодро взялись за дело: наглухо закрыли доступ к руинам для туристов и местных жителей, возвели во внутреннем дворе замка вершине скалы несколько временных подсобок и развернули раскопки, очень похожие на настоящие. По сути, они и были настоящими – ни один из прежних горе-археологов и энтузиастов, одержимых поисками катарских сокровищ, не сумел докопаться до скрытых в толще скалы подземных тоннелей и тайной крипты. А англичане сумели – и, судя по рассказу Ярослава, отыскали там немало интереснейших штучек.

Откуда об этом стало известно нашим друзьям? Очень просто: решившись запустить свою "эзотерическую" исследовательскую программу, Уэскотт и люди свезли в Монсегюр всех, кто мог пригодиться в работе: сбежавшего из Питера айтишника-радикала Виктора, профессора Бурхардта, бывшего хранителя собрания редкостей египетского хедива, чудом уцелевшего при взрыве подземных