Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем соседи Твена по Хартфорду, посетители его «лекций» и участники званых обедов, на которых он произносил так называемые послеобеденные речи, видели в авторе «Простаков за границей» и книги «Налегке» прежде всего весельчака из весельчаков, человека, который доволен жизнью. Когда этот шутник выступал в клубах, каждую его фразу обычно встречали хохотом. Многим казалось, что Твен вызывает только бездумный смех.
«Деньги — вот бог»
Даже в первых двух больших книгах Твена были элементы сатиры. Но одновременно, на рубеже 60-х и 70-х годов, появляются рассказы, в которых сатирическое начало уже является определяющим. Об этих произведениях никак не скажешь, что в них звучит беспечность.
Новелла Твена, в которой повествуется о том, что некий молодой человек поехал в Теннесси и поступил помощником редактора в газету «Утренняя Заря и Боевой Клич округа Джонсон», известна миллионам читателей. «Журналистика в Теннесси» — очень смешное произведение. С замечательным эффектом писатель использует в нем многие юмористические приемы, унаследованные у его предшественников.
Журналисты из Теннесси — шумный и драчливый народ. Они заняты больше всего тем, что морально и физически уничтожают друг друга. Рассказ до предела насыщен комическими гиперболами. Когда журналисты по-настоящему взялись за дело, то «началась такая свалка и резня, каких не в состоянии описать человеческое перо, хотя бы оно было и стальное. Люди стреляли, кололи, рубили, взрывали, выбрасывали друг друга из окна».
Утрировка характерна почти для всех сатириков. Но Твен с самого начала его литературной деятельности придает комическим преувеличениям гигантские, порою даже космические масштабы. Его гиперболы поражают, могут показаться нелепыми, бредовыми, но в них находит отражение правда жизни.
В рассказе «Журналистика в Теннесси», как и в других своих произведениях, Твен нередко прибегает к материализации метафор, заставляя нас хохотать. Если кому-нибудь нужно «всыпать», то на «поле битвы» остаются «кровавые останки». Писатель забавно обыгрывает контраст между высокими претензиями и низкой прозой жизни. И при этом он открывает читателю глаза на мир реальных отношений. Журналисты декларируют намерение «сеять правду, искоренять заблуждения, воспитывать, очищать и повышать тон общественной морали», между тем важнейшее орудие их деятельности — ложь и непристойная брань.
Герой «Журналистики в Теннесси» — простак. Комично, что ему достается больше всего. Нас смешат не только преувеличения, но и преуменьшения, которых в рассказе очень много. Во время дуэли между редактором и неким полковником рассказчику «раздробило запястье». Он восклицает: «Тут я сказал, что, пожалуй, пойду прогуляться, так как это их личное дело, и я считаю неделикатным в него вмешиваться. Но оба джентльмена убедительно просили меня остаться и уверяли, что я нисколько им не мешаю».
Да, этот фейерверк комических недоразумений, острот, смешных противопоставлений существует не сам по себе. Через три десятка лет после диккенсовского «Мартина Чезлвита» Твен показал, что в американских буржуазных газетах царят все те же дикие порядки, что печать, во всяком случае, не служит делу утверждения добродетели и милосердия.
В рассказе «Как меня выбирали в губернаторы» в не менее гротескной форме изображены растленные предвыборные нравы, существующие в США. Даже рассказ «Как я редактировал сельскохозяйственную газету», который на первый взгляд представляет собою лишь конгломерат уморительнейших нелепостей, на самом деле сатиричен. «Простак» — герой рассказа — рекомендует «сеять» гречневые блины, называет тыкву «разновидностью семейства апельсиновых» и сообщает, что коровы «теряют оперение». И вся эта клоунада позволяет ему сделать мудрый вывод: «Вот что я вам скажу: я четырнадцать лет работаю редактором и первый раз слышу, что человек должен что-то знать для того, чтобы редактировать газету… будь я круглым невеждой и наглецом… я бы завоевал себе известность…»
Эксцентриада все чаще служит теперь в творчестве Твена значительным целям, делу познания скрытых явлений действительности и обличения социального зла. Все чаще устами твеновских «простаков» говорит народная мудрость.
Совершенно очевидно, что «простаки», которых изображает писатель в своих сатирических рассказах, во многом решительно не похожи на героев «Простаков за границей», как ни метко некоторые из этих персонажей судили порой о том, что видели.
На протяжении почти всей своей дальнейшей литературной жизни Твен будет снова и снова, опираясь на богатую фольклорную традицию, обращаться к образам смешных «простаков» из народа. Для писателя это не внешний комический прием, не литературный трюк. В твеновском противопоставлении «простака» из низов «умнику» из верхних слоев буржуазного общества заложен, конечно, глубокий смысл.
Господствующие классы обычно видели в представителях масс лишь глупцов, тупиц. Писатель-демократ остроумно показывает, сколь это неправильно и фальшиво, — «простачки» из народа подчас умнее и талантливее, нежели власть имущие.
В своих произведениях Твен выявил и то, что и борьбе с верхами простые люди нередко вынуждены хитрить, прикидываться недалекими, чтобы тем лучше защитить себя и нанести неожиданный ответный удар мощному врагу.
Готовность следовать советам жены, воспитанной в духе респектабельности, не помешала Твену выступить против одного из самых продажных политиканов в истории страны — знаменитого Туида. Речь идет о «шутке» «Исправленный катехизис», которая была напечатана в 1871 году в нью-йоркской газете «Трибюн».
Фельетон построен в форме вопросов и ответов. Вопросы задает преподаватель в школе «новейшей моральной философии» (своего рода воскресной школе):
«Какова главная цель человеческой жизни?
Ответ. Стать богатым.
Каким путем?
Ответ. Нечестным, если удастся; честным, если нельзя иначе.
Кто есть бог, истинный и единый?
Ответ. Деньги — вот бог. Золото, банкноты, акции — бог отец, бог сын, бог дух святой, един в трех лицах; господь истинный, единый, всевышний, всемогущий, а Уильям Туид — пророк его»…
Дальше перечисляются в качестве «двенадцати апостолов» ближайшие соратники Туида.
В эти же годы Твен многократно выступал в защиту людей разных национальностей, которых шовинисты в США подвергали всяческим гонениям и издевательствам.
Впрочем, надо признать, что упрек по поводу недоброжелательного отношения к индейцам, который был обращен к Твену как автору «Простаков за границей», может быть повторен и в связи с книгой «Налегке». И в этом произведении есть звучащие весьма грубо насмешки над первыми американцами-краснокожими. Видимо, Твену передались в известной мере настроения тех переселенцев на запад США, которые были воспитаны в духе вражды к исконным хозяевам просторов Америки. Позиция писателя не может быть оправдана (небезынтересно, что он не раз осуждал Купера за «приукрашивание» облика индейцев). Но надо добавить, что Твен — во всяком случае, зрелый Твен — почти никогда не проявлял предвзятости в отношении каких-либо других рас или наций.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Из записных книжек 1865—1905 - Марк Твен - Биографии и Мемуары
- Крупицы благодарности. Fragmenta gratitudinis. Сборник воспоминаний об отце Октавио Вильчесе-Ландине (SJ) - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары
- Харьков – проклятое место Красной Армии - Ричард Португальский - Биографии и Мемуары
- Уорхол - Мишель Нюридсани - Биографии и Мемуары / Кино / Прочее / Театр
- Александр III - Иван Тургенев - Биографии и Мемуары
- Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945 - Александр Свисюк - Биографии и Мемуары
- За столом с Пушкиным. Чем угощали великого поэта. Любимые блюда, воспетые в стихах, высмеянные в письмах и эпиграммах. Русская кухня первой половины XIX века - Елена Владимировна Первушина - Биографии и Мемуары / Кулинария
- Споры по существу - Вячеслав Демидов - Биографии и Мемуары
- Полководцы Святой Руси - Дмитрий Михайлович Володихин - Биографии и Мемуары / История