Боги и чудовища - Шелби Махёрин

эти банальности.

– Это вовсе не банальности.

Ансель отнял руку и отошел назад, а я невольно снова опустила взгляд.

– Еще какие. – Горячие, обжигающие слезы потекли по моим щекам. Я яростно вытерла их. – Смерть – это не счастливый конец, Ансель. Это болезнь, тлен и предательство. Это огонь и боль… – Голос у меня сорвался. – …И невозможность проститься.

– Смерть – еще не конец, Лу. Вот что я пытаюсь донести до тебя. Это начало, – тихо произнес он. – Ты слишком долго жила в страхе.

– Страх помогал мне выжить, – огрызнулась я.

– Страх не давал тебе жить.

Я попятилась от трупа Анселя, от пламени, от его понимающего взгляда.

– Ты не…

Ансель не дал мне договорить и взмахнул рукой. Все рассеялось, словно дым, и перед нами возникла новая сцена: потрескивающий огонь в очаге, гладкий каменный пол и блестящий деревянный стол. Над очагом висели медные кастрюли, а на подоконнике стояли цветочные горшки с эвкалиптом. За окном, освещенным светом звезд, падали снежинки.

Рид вытащил из печи камень для выпечки со сладкими булочками. Они зашипели и задымились. Булочки слегка подгорели, верхушка получилась чересчур темная, но все равно Рид, весьма довольный собой, с широкой улыбкой повернулся ко мне. Он раскраснелся от жара. Коко и Бо сидели за круглым столом, помешивая, вероятно, крем. Воздух был наполнен ароматом ванили и пряностей.

Я села рядом с ними, руки и ноги у меня дрожали. Ансель сел на последний свободный стул.

Я завороженно смотрела, как Бо взял булочку с камня, обмакнул в крем и молча запихнул ее в рот.

– …одгорела, – возмутился он. Его лицо скривилось то ли от отвращения, то ли от боли. От булочек шел пар, и из его рта тоже. Коко отмахнулась от него, закатив глаза.

– Ты просто свинья.

– А ты… – он с трудом проглотил булочку, схватил стул Коко за спинку, притянул ее ближе и наклонился к ней, – …красавица.

Она усмехнулась и оттолкнула его, положив себе две булочки.

Ансель смотрел на них со счастливой улыбкой.

– Где мы? – выдохнула я, оглядывая комнату.

У очага, свернувшись калачиком, лежал черный кот, а неподалеку, то ли в соседней комнате, то ли в соседнем доме, женщина и ее дочь напевали знакомую песенку. С улицы доносились звуки игры в кегли, детские крики и смех.

– Я никогда не была здесь раньше.

И все же место казалось… знакомым. Словно полузабытый сон.

Рид сосредоточенно и очень аккуратно смазал две булочки кремом и подал их мне. На нем не было ни шассерского мундира, ни плечевого ремня на груди. У входной двери стояли сапоги, а на безымянном пальце левой руки в свете огня поблескивало простое золотое кольцо. Я посмотрела на собственное кольцо с перламутром, и мое сердце едва не выскочило из груди.

– В раю, конечно, – протянул Рид, сладострастно улыбнувшись. И даже подмигнул.

«Истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю».

Я пораженно на него уставилась.

Я даже не успела взять кулинарный шедевр Рида, как Коко схватила булочки и вывалила на них половину крема. Рид нахмурился, а Коко усмехнулась и пододвинула булочки ко мне. В ее глазах больше не было душевной боли.

– Вот. Теперь все как надо.

Ансель сжал мне руку под столом.

– Ты же этого хотела, да? Дом на Восточной стороне и семью.

У меня, вероятно, отвисла челюсть.

– Откуда ты?..

– Скучновато для тебя, не думаешь? – Бо, сощурившись, оглядел комнату. – Никаких обнаженных мужчин с клубникой и шоколадом…

Рид бросил на него убийственный взгляд.

– …Ни золотых гор, ни шампанского.

– Это твой рай, Бо, – сладко улыбнулась Коко. – И такой банальный.

– Ой, да ладно тебе. Ты сама наверняка ожидала увидеть танцующих медведей и пожирателей огня. – Бо нахмурился, заметив мурлыкающего у очага кота. – Это что… Замена Абсалону?

Ощетинившись от его пренебрежительного тона, я сказала:

– А что? Я скучаю по нему.

– Он был беспокойным духом, Лу, – простонал Рид. – А не питомцем. Ты должна радоваться, что он ушел.

Коко встала и взяла колоду карт из буфета. Она сделала это таким привычным и знакомым жестом, словно доставала эту колоду уже сотню раз, и это встревожило меня. У нас с Коко никогда не было настоящего дома, и здесь, в окружении любимых, я почувствовала, что наконец обрела его.

«В другом мире я могла бы стать Луизой Клемент, дочерью Флорина и Морганы. Быть может, они души бы друг в друге не чаяли, и наш дом на Восточной стороне был бы полон булочек в карамели, эвкалиптовых кустарников в горшках… И детей. У них было бы много-много детей… Мы могли бы быть счастливы. Могли бы быть семьей».

Семья. Эта мысль промелькнула у меня тогда в катакомбах, окруженная пылью и смертью. Это была просто глупая мечта. Но когда я смотрела на Коко, Рида и Бо, на Анселя… В груди у меня все сжималось от боли. Может быть, я и не нашла родителей, братьев или сестер, но все же обрела семью. Здесь, рядом с ними за одним столом в собственном доме, эта мечта уже не казалась мне такой глупой.

И я хотела этого. Отчаянно.

– Кто знает. – Коко небрежно повела плечом и закрыла ящичек. – Может, Абсалон обрел покой.

Покой.

Бо тяжело вздохнул и лишь положил себе еще одну булочку.

Я не могла выбросить из головы это слово. Мы переглянулись с Анселем, и веселость происходящего тут же испарилась. Даже свет в очаге, казалось, потемнел. Внутри у меня все свело еще сильнее. Но я не могла понять почему. Часть меня хотела поскорее уйти отсюда, подальше от Анселя, но другая… Я склонила голову, прислушиваясь к ощущениям.

Другая часть меня тянулась к нему.

Словно на зов сирены.

Печально покачав головой, Ансель наклонился ко мне.

– Нет, Лу, – прошептал он.

Бо поднял палец и укоризненно посмотрел на нас.

– Так не пойдет. Никаких секретиков.

Коко села на свое место и стала сдавать карты. Те защелкали в ее ловких пальцах.

– Ненавижу, когда они перешептываются. – Она бросила взгляд на Анселя и весело добавила: – Вообще-то, я ее лучшая подруга. Ей положено шептаться со мной.

– Скорее, со мной. – Рид скрестил руки на груди и пристально посмотрел на колоду. – И я все видел.

Коко вынула из рукава карту и ухмыльнулась без тени стыда.

– Со мной все хорошо, Лу, – мягко сказал Ансель, не обращая на них внимания. Когда они начали спорить, он даже не взглянул на них. Подбородок у меня задрожал, комната начала расплываться из-за слез. Ансель погладил меня по спине, утешая. – Со мной