Звезданутые (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич

— Почему невозможно? — Снова начала раздражаться Тиана. — Да потому что тихоходы не летают в межгалактическом пространстве! Кусто даже в вашей полупустой галактике неуютно, что уж говорить о полной пустоте! Он просто не сможет преодолеть такое расстояние! Ни при каких обстоятельствах! А даже если бы и смог — это займет тысячи лет! Ни он ни я столько не проживем!

— Это как раз понятно. Тем не менее, если бы преодолеть такое расстояние было невозможно, тебя бы здесь не было. И этих муравьев — тоже. Возможно, не было бы и меня. А раз можно добраться от вас к нам, значит и от нас к вам — тоже. Надо только поискать способ. Что касается второй твоей жалобы, я оскорблен. Что, я похож на животное, ведомое лишь инстинктами?

— Нет, не похож. К чему ты это спрашиваешь? — удивленно спросила Тиана. Рассуждения пассажира, в общем-то довольно простые и логичные ее действительно немного успокоили.

— К тому что у меня никаких симбионтов нет. И вообще ничего мои эмоции не регулирует. Ну, кроме алкоголя, но это не считается. И при этом я вполне прилично себя чувствую.

Тиана пораженно уставилась на собеседника. Никак не регулирует собственный гормональный фон! Так вот почему ее стало так раскачивать с тех пор, как он появился! Рядом находится человек, который никак не контролирует работу своего организма! Вообще никак! Он же распространяет вокруг себя… да что только не распространяет! Тиана, не будучи биологом имела очень приблизительное представление о веществах, которые вырабатывает человеческий организм, но доподлинно знала, что они есть. И они влияют на окружающих. Так что вполне возможно, если бы ей не приходилось усиливать действие симбионта, она даже не услышала бы зова матки, не попала бы ей в подчинение… Впрочем, плевать. Тиана не жалела, что ей довелось уничтожить осколок древнего неудачного эксперимента своего народа. Но как же быть теперь? Она вспомнила свое не совсем адекватное поведение в последнее время. Теперь очевидно, что не в последнюю очередь это «заслуга» пассажира. И что теперь делать? Он ведь и дальше будет на нее влиять! Да, впрочем, теперь и она на него — ведь она тоже теперь как дикая!

Тиана не выдержала и в довольно резких выражениях высказала свои мысли.

— Как будто раньше на тебя никто не влиял! Люди — социальные существа. Стадные, можно сказать. А в стаде каждый индивид влияет на всех остальных. Нас вон на Земле восемь миллиардов — справляемся как-то. — Умудренно объяснил Герман.

— Оно и видно, как вы справляетесь! — фыркнула девушка. — Я за вами немного понаблюдала — вы все время друг друга убиваете, каждый день! Да и тебя хотели убить, когда я тебя захватила. — Вообще-то она опасалась другого, более узкого аспекта «влияния», но не сообщать же о таких вещах Герману! Раз уж он сам об этом не подумал.

— Ну и что? — Продолжал тем временем разглагольствовать парень. — При всем при этом население продолжает расти, какое-никакое развитие тоже вроде бы есть, особенно в последние сто лет. Война — двигатель прогресса!

Тиана покачала головой недоверчиво. Из уроков истории она знала, что ее предки когда-то тоже шли по этому пути.

— Ученые киннаров утверждают, что без повсеместного насаждения симбионтов, без подавления излишней агрессии, наша цивилизация давно уничтожила бы сама себя. Вас, вероятно, ждет то же самое. — Объяснила она.

— Глупости все это, — беспечно отмахнулся Герман. — Если удастся расселиться по разным планетам, ничего мы не уничтожим. Да, сейчас нам немного тесно на планете, и мы таким способом регулируем свою численность. Но если пространства будет побольше, накал противостояния явно спадет. Правда, меньше воевать мы от этого не станем.

Рассуждения пассажира казались Тиане какими-то извращенными.

— Тебе как будто наплевать на все эти смерти! Вы убиваете друг друга, а для тебя это лишь регуляция численности?

— Знаешь, мне это всю жизнь казалось довольно-таки ужасным, — признался Герман. — Несправедливым. Природа так устроила, или мы наоборот дефектные, не важно. Выглядит как-то страшновато. Но это пока не узнаешь о таких просвещенных существах, как киннары. Подсаживать всему населению каких-то симбионтов, которые там что-то подавляют — это еще ужаснее. Тут уж даже война покажется благом по сравнению с таким! Это кастрация души какая-то! Не принимай только на свой счет, хорошо? И вообще, может хватит философских разговоров? Лучше расскажи, куда полетим дальше? Эх, сейчас бы на море. Искупаться, на песке поваляться. Можно, между прочим, вернуться на Землю, отдохнуть. У нас куча необитаемых островов, никто и не заметит. Да и Кусто подкормится. Кусто, ты море любишь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Очень! — не замедлил поддержать приятеля ликс. — В нем обычно много всяких полезных веществ растворено, очень удобно усваиваются. Правда, Тиана, давай туда слетаем! Мне понравилось на Земле! И вкусно, и животных интересных много. Я в прошлый раз, пока питался, за ними наблюдал. Люблю планетных животных, они забавные.

— Нет! — Решительно, но с некоторым сожалением в голосе отказалась Тиана. — Я должна найти путь домой, а если постоянно возвращаться на вашу Землю это никогда не получится. Вот только куда двигаться дальше я не знаю. Пока даже идей нет. Разве что выбрать направление наугад.

— А у муравьев ничего нельзя посмотреть? — Спросил Герман. — Раз уж отдыхать тебе не хочется. Я тут, пока ты страдала, нашел их разведчик, и он вроде бы рабочий, но никакого путевого журнала я там не нашел. Но я-то в ваших системах не разбираюсь, а у тебя уже один раз получилось. Этой штуке уже дофига лет, насколько я понял. Вряд ли она вот прямо все это время тут провисела.

Тиане стало немного досадно, что она сама не додумалась до такой простой мысли. А ведь идея стоящая.

— Хорошая идея! Нужно найти расчетный центр! — девушка вскочила на ноги, и пошатнулась и упала бы, если бы Герман вовремя не придержал. — Не разведчика, конечно, а самой матки. Только, пожалуй, нужно сначала поесть.

Питаться пришлось осточертевшим салатом. Герман в этот раз ничего приготовить не сподобился, и Тиана неожиданно для себя почувствовала досаду. Особенно жаль было странного блюда борщ, которое она так и не успела толком распробовать — слишком нервничала, чтобы наслаждаться необычными оттенками вкуса. Теперь пожалела. Хотела даже попенять пассажиру на невыполнение обязанностей, и сама же себя одернула. «Нет у него никаких обязанностей, он просто пассажир. И с этим надо что-то делать».

— Скажи, Герман, что ты собираешься делать теперь? — Чтобы задать вопрос, Тиане пришлось набраться решимости. Сама не ожидала, насколько тяжело будет. «Сейчас он скажет, что на такие опасности он не соглашался, и потребует вернуть его домой». Перспектива остаться в одиночестве вызывала настоящий ужас.

— А что, уже прогоняешь? — Собеседник, только что со смехом рассказывавший какую-то байку ликсу, резко стал серьезным, серые обычно глаза будто сменили оттенок, стали голубыми как лед.

— Мне неизвестно, что ждет меня дальше. Ты теперь знаешь, что мое путешествие может закончиться смертью в любой момент, а может и вовсе никогда не закончиться. Я так и буду искать дорогу, пока не умру от старости. Очень сомневаюсь, что ты готов провести ближайшие триста лет в бессмысленных скитаниях.

— Почему триста? — удивленно моргнул пассажир. Холод из глаз мгновенно исчез, и перед ней снова оказался парень, к которому она успела привыкнуть. Да, привыкнуть.

— Я назвала примерное число, — пожала плечами девушка. — Не уходи от ответа.

— Нет уж, давай уточним, — глаза Германа все еще оставались удивленно выпученными. Выглядел он так забавно, что Тиане стало трудно сохранять серьезность. — Ты что, хочешь сказать, что собираешься прожить больше трехсот лет? В смысле киннары живут по триста лет?!

— Примерно четыреста, — кивнула Тиана. — Как и технофанатики. Что тебя удивляет? Обычная средняя продолжительность жизни.

— Да нет, ничего, — хмыкнул Герман. — Тогда, боюсь, я в любом случае не смогу сопровождать тебя в течение всего твоего путешествия, потому что собираюсь помереть лет через пятьдесят-шестьдесят. Если очень повезет. Так-то средняя продолжительность жизни у нас лет семьдесят, а мне уже тридцать.