Русская Фантастика 2005. Фантастические повести и рассказы - Алан Кубатиев

— Роман, останься…

Укол.

— Мария…

Я говорю с «рыбами». Они смотрят на меня холодными блюдцами глаз. Не мигают. Я называю их имена. Мертвые идентификаторы того, чего больше нет. За мной тянется эта цепочка. Холодных, пристальных глаз, которые уже не видят меня.

— Стас…

Поисковый модуль рассчитал точки возврата. Ему ничего не стоило привести меня к искомой информации сразу. Но тогда я бы никогда не нашел дороги назад, вечно дрейфуя в зеленом изумруде, растворяясь в нем, становясь его частью. Ключевые точки позволяли мне вернуться.

Где-то впереди замаячила яркая звездочка.

Я подплыл. Протянул к ней руки, чувствуя, как разливается по ладоням тепло.

Объект. Цель. Данные.

По спине пробежал холодок. Сковал ноги, грудь. Из-за плеча высунулось длинное щупальце.

— Антон! — Я толкнул яркую звездочку «быстрому». Он подхватил ее и исчез. — Уходи…

Я извернулся и лицом к лицу столкнулся со «спрутом».

Тупая морда, глаза-тарелки, в которых отражается мое лицо.

Редкая неудача.

Боты высокого уровня никогда не плавают в таких местах, потому что никто не нападает на объекты, расположенные в зеленой зоне.

Прости меня, Белый Медведь.

Я почувствовал, что «спрут» тянет меня на глубину. Изумрудная зелень вокруг нас потемнела, это была уже не ласковая вода, а гибельное болото. Там, на глубине, любое слово, любой звук подобен разорвавшейся гранате.

Успеть немного раньше… Простимся, До встреч в могиле. Близится наше время.

Когда заговорил «спрут», меня передернуло. Это была умная машина. Ну что ж! Мы не победили. Мы умрем на арене.

Пространство заколыхалось, задергалось. Граница ритмов, волн, проходила через нас. Тем лучше: не облысеем От женщин, от перепоя…

…А небо над Колизеем…

В сцепке менять ритм было нельзя. Ни я, ни «спрут» не могли просчитать вероятную реакцию среды. Такой фокус мог пройти во время боя на расстоянии. И тогда вероятность победы у бота была велика. Но не сейчас.

…Такое же голубое, Как над родиной нашей, Которую зря покинули…

Секундное промедление, и стоячая волна огромной силы пойдет в сторону замешкавшегося. Разорвет, сомнет, уничтожит. Ради славы, А также Ради золота римлян.

Я знал этот стих лучше, чем люди знают свое имя. И «спрут» знал его так же хорошо. Впрочем, Нам не обидно, Разве это обида. Просто такая, Видно, Выпала нам планида…

Морды «спрута» почти не было видно за темной волной. Близится наше время… Люди уже расселись. Мы умрем на арене.

«Гладиаторы» были моей последней надеждой. Я не сбился. Не потерял ритма. И последнее слово осталось за мной. Людям хочется зрелищ.

Я еще видел, как в разные стороны полетели ошметки тела бота. Как лопнули глаза-блюдца. А потом, вероятно, волной зацепило и меня. Череп стиснуло болью. Все потемнело вокруг. И когда я открыл глаза, мое тело, плотно оплетенное паутиной щупалец, медленно опускалось вниз. В глубину. Без шансов на возврат. Болотно-зеленый менялся на серый, который все больше темнел. Мне не всплыть. Кончилось…

Я — «рыба». И буду ею всегда. Не умру. Всегда, пока существует Виртуальность, я буду опускаться в темноту. Собственного сознания. Глубже и глубже, туда, где нет дна. Рыбы зимой живут. Рыбы жуют кислород. Рыбы зимой плывут, Задевая глазами лед. Туда, Где глубже. Где море. Рыбы. Рыбы. Рыбы.

Безнадежные волны уплывали вверх. Чтобы затеряться, стать фоном.

Виртуальность существует, пока есть чье-нибудь сознание, которое поддерживает ее. И я, мой разум, есть, пока существует Виртуальность. Так змея заглатывает собственный хвост. Рыбы плывут зимою. Рыбы хотят выплыть. Рыбы плывут без света. Под солнцем Зимним и зыбким.

Меня перевернуло. И я закрыл глаза, чтобы не видеть той страшной тьмы, в которую опускался.

— Белый Брат, — шепнуло пространство. — Белый Брат…

Я замотал головой, чтобы не слышать.

— Белый Брат…

Но я только сильнее стиснул веки. Зубы. Сходить с ума — это гораздо хуже, чем умирать.

— Белый Брат! — И что-то ухватило меня сзади. Темнота светлела, делалась серой, потом зеленоватой.

И из страшного, немого болота я выплыл на поверхность.

— Белый Брат! — Плотно спеленатое тело развернулось, будто само по себе. На меня смотрел «быстрый».

— Не надо было… — выдавил я.

Он рискнул. Нырнул. Ушел так глубоко, насколько мог.

— Я шел на ваших рыб.

— Они не мои…

А потом мы всплыли. И отключились.

— Легкий Ветер, — я коснулся ладонью плеча того, что когда-то, давным-давно, едва ли не вечность назад, назвался Сергеем.

— Быстрый Рыбак. — И Антон улыбнулся, забывая, как его звали раньше.

Еще пять имен.

И три «рыбы». Ночными кошмарами они будут возвращаться ко мне. Из страшной глубины моей головы. Мой язык так и не повернулся сказать Быстрому Рыбаку, что меня действительно не надо было спасать.

Я нашел его не в каком-нибудь экзотическом месте. Таких мест просто не осталось в мире. Все истоптано, исхожено вдоль и поперек. Каждая черточка, каждая песчинка посчитана и нанесена на карту. Любая экзотика кажется уже пошлостью. Хотя понимают это немногие.

Я нашел его на окраине города.

В доме, который поддерживал нижние купола. Круглая огромная колонна, уходящая в небо.

И панорамная полоска монитора на стене показывает фермы и бетон строящегося города. Несуществующее окно. В реальный мир.

Белый Медведь посадил меня в центре комнаты. Он был рад. Только горчила немного улыбка. Грустью.

Мы пили чай. Настоящий. Не синтезированный. Где он его взял?

— Ты ведь пришел спросить про систему трех точек?

— Да, Белый Медведь. Нам нужна эта система.

— Тебя послало Братство?

— Да. Но неофициально. Это что-то вроде закрытого дела. О моей миссии знают немногие.

— Миссии. — Белый Медведь улыбнулся. — Какие красивые слова. Братство любит неофициальные дела.

— Чтобы найти тебя, пришлось постараться.

— Ну, хорошо, пусть будет миссия. Иначе все жертвы могут показаться напрасными.

— Нам нужен путь в систему.

— Это невозможно.

— Ты сделал, значит, возможно.

— Да, конечно. — Белый Медведь развел руками. — Но цена… Ты же не знаешь, какой может быть цена. Особенно для такого, как ты. Или любого из Наставников Белого Братства.

— Мы боремся с черным миром.

— Да, и нас исчезающе мало. Люди живут по другим законам. Этот мир на семьдесят процентов черный. Но даже оставшимся тридцати, огромной цифре, наша борьба не нужна. Мы экстремисты.

— Это не значит, что не нужно бороться. Белый Медведь кивнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});