Арес - Даниил Аксенов

Теперь бывшему студенту почти нравилась его жизнь. В кои-то веки хоть что-то начало удаваться. Он чувствовал себя так, словно снова оказался в своем родном мире. У него был пример перед глазами: совсем недавно, еще до печального случая на раскопках, Антипов сдавал экзамен, к которому был готов весьма посредственно. И надо же такому случиться, что вытащил три билета из пяти, на которые вообще не знал ответ. Казалось бы – двойка, вот что ему светило. Три неотвеченных вопроса – не шутка, особенно, если заданий не так уж много. Несколько минут он сидел, словно громом пораженный. Потом спохватился и приготовил блестящие ответы на те билеты, которые знал. И – пошел к экзаменатору. К счастью, тот, мужчина средних лет, не стал сам выбирать вопросы, а предложил ему начать. Виктор великолепно и подробно поведал о том, о чем говорилось в известных ему билетах. Потом со вздохом открыл очередной вопрос, ожидая неминуемого провала, но экзаменатор остановил его и стал задавать дополнительные вопросы по тому материалу, который Антипов знал. Это его спасло. Случай, счастливый случай. И вот после этого экзамена незабываемое счастье охватило его. Он выскочил из аудитории сам не свой, а потом долго шел куда-то, даже не зная куда, и, вопреки традиции, отметил свой успех не сразу, а немного погодя, пытаясь смаковать радостное ощущение, незамутненное алкоголем.

В состоянии душевного подъема Виктор и нашел десятника Нурия. Тот сидел на бревне рядом с казармой, наблюдая за тренировками трех пар солдат. Трудно было сказать, собирается он давать советы или нет, но пока что десятник был недвижим, подпирая руками подбородок. Неизвестно, сколько он сидел бы в этой позе, но, увидев Ролта, начал медленно распрямляться. Примерно так же отреагировали и солдаты, бывшие во дворе. Они, сжимающие в руках деревянные мечи и щиты, прекратили тренировку и удивленно уставились на бегущего сына лесоруба.

Но Антипов остановился только около Нурия. Не обращая больше ни на кого внимания, он набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

– Господин десятник! Господин барон распорядился, чтобы я был зачислен в дружину и поступил в ваше распоряжение для дальнейшего обучения.

Было непонятно, что произвело на Нурия большее впечатление: бег еще недавно смертельно раненого человека или его заявление. Поразмыслив, десятник решил вести расспросы по порядку.

– А ты здоров, Ролт? – поинтересовался он.

Вопрос был настолько привычен Виктору, что он немедленно дал на него развернутый ответ, упомянув на этот раз не только кестр и Паспеса, но и господина барона. Антипов ярко представлял себе, как будут выглядеть слухи, пущенные Ханной и солдатами-слушателями, когда они столкнутся друг с другом. Ожидалась путаница, что тоже было только на руку бывшему студенту.

Нурия все выслушал очень внимательно, а потом задал очередной вопрос:

– Так господин барон приказал тебе учиться у меня?

– Да, господин десятник, – подтвердил Виктор.

Надо отдать должное Нурия, он недолго привыкал к своему новому статусу наставника лесоруба. А легко поднялся с бревна и сказал, обращаясь к Ролту:

– Пойдем. Раз уж ты зачислен, то занятия начнем сегодня же. Сначала получишь ресстр. У тебя ведь нет своего? А потом посмотрим, на что ты способен.

Нельзя сказать, что слово 'ресстр' не было знакомо Ролту. Было. И означало вид дерева. Дерево странное, разлапистое, не встречающееся на Земле, с широкими листьями, напоминающими кленовые, но только более закругленными. Сын лесоруба знал, что древесина и местная магия были как-то связаны. В народе ходили легенды, что маги не переносят ресстр, даже панически боятся его. Но Ролт как-то убедился в том, что легенды врут. Когда увидел, как маг замка осматривал бревна из ресстра. В его действиях не было никакой паники, он просто трогал кору и что-то говорил своими спутникам. Поэтому информация, доставшаяся Виктору, была крайне противоречива.

Что касается проверки умений, то здесь Антипов был спокоен. Конечно, подарок Ареса ничего не мог дать ему прямо сейчас, но зато потом, после нескольких тренировок… вот здесь Виктор очень сильно надеялся на успех.

Глава 18. 

Маги бывают разные по характеру, по внешнему виду, по уму и по способностям. Но их неизменно объединяет одно: принадлежность к группе избранных. Когда человек узнает о том, что у него есть магические способности, то это разом меняет все его мировоззрение. На Земле сказали бы, что он вытащил счастливый билет и возгордился, а на Штераке говорят, что боги получили еще одного могучего слугу, который занял приличествующее ему положение.

Боги и маги тесно связаны в представлениях людей. Все полагают, что Дар – это благословение, и мало кто из непосвященных знает, как тяжело иногда складываются отношения между могущественными магами и почти всемогущими богами. Это отношения шакала и волка. Шакал знает, что последний силен, завидует ему, но при этом не упустит возможности стащить что-нибудь прямо из-под носа. Волк же видит, что соперник временами наступает чуть ли не на пятки, его это раздражает, но поделать ничего не может. Шакал ловок, быстр и в ключевых вопросах пользуется безоговорочной поддержкой товарищей. Идеальным выходом было бы планомерное истребление всего их племени, но волк не имеет права нарушить баланс, иначе погибнет сам. С исчезновением магов исчезнут и боги. Чем больше в мире волшебства, тем сильнее небожители. Со смертью последнего настоящего мага придет конец и последнему богу. И тогда люди одумаются и начнут размышлять об истинности и об единобожии. А единобожие и магия несовместимы – общее правило для всех миров.

Цат Ун-Катор, маг замка ан-Орреант, все это отлично знал. Он был очень образован, родился в обеспеченной купеческой семье, обучался у лучших местных учителей, закончил Академию в Трилиа и много путешествовал. Ун-Катор мог бы стать даже придворным магом, если бы, поддавшись на уговоры друзей, не принял участия в попытке государственного переворота. Заговор потерпел поражение, маг бежал и был вынужден осесть в одном из захолустных баронств, и больше никогда не привлекать к себе внимания.

На момент появления Виктора, ун-Катор был уже девяностолетним стариком. Хотя маги нередко доживали до ста лет и более, пылкие забавы молодости давно стали недосягаемыми для Цата. Он уже не мог искренне радоваться жизни, любить женщин, ненавидеть врагов, да и не хотел всего этого. Его чувства притупились – старость взяла свое. Но ум мага по-прежнему был остр.

Цат мог часами просиживать в своем любимом кресле с высокой спинкой и роскошной обивкой, наблюдая в окно за небом и птицами. Тогда в его голове роились мысли не только о прошлом и настоящем, но и о будущем. Он никогда не упускал возможности ознакомиться с последними столичными новостями и занимал себя тем, что пытался угадать, как будут развиваться дальше те события, о которых узнал.

В этом же кресле барон и застал мага, когда пришел к нему за советом. Тот сидел, откинув голову назад и положив руки на подлокотники. Ун-Катор привычно приветствовал барона легким кивком, а посетитель после первых ничего не значащих фраз быстро перешел к сути дела.

– Вы ведь слышали о Ролте, сыне лесоруба? – спросил Алькерт. – Этого Ролта обсуждают в замке вот уже несколько дней.

– Слышал, конечно, господин барон, – подтвердил Цат. Его лицо было гладко выбрито, а седые волосы коротко подстрижены – противоречие неписанной традиции, по которой все маги, кроме боевых, обязаны иметь бороду и ходить с патлами. Причем почему-то считалось, что чем длиннее и шире борода, тем больше волшебная сила ее обладателя и гонорары. – Многое слышал. И о странном выздоровлении и об испытании… многое.

– Я говорил с ним несколько раз, – произнес хозяин замка. – И он произвел на меня очень нехорошее впечатление. Лекарь тоже согласен со мной. Что-то с этим Ролтом не так.

– Он не нерт, – спокойно бросил маг.

– Не нерт, – согласился барон. – Но, возможно, и не сын лесоруба.

Брови Цата слегка приподнялись:

– А кто же?

– Не знаю. Но мне очень хочется это узнать. Вот подумайте сами – сегодня я поговорил с ним в своем кабинете, а потом заинтересовался тем, как он смог прийти ко мне, миновав охрану. Расспросил охранника и выяснил, что у того сложилось впечатление, что я этого Ролта позвал!

– Он наврал воину на посту? – в тоне мага можно было даже различить небольшое сочувствие к человеку, о котором шла речь.

– Нет, не наврал! В том-то и дело, что Ролт не произнес ни слова лжи! А впечатление сложилось, что я его позвал.

В выцветших глазах Цата на какой-то миг блеснул интерес.

– Это редкий дар, – пробормотал он. – Может быть боги просто сжалились над ним и наградили разумом?

– А заодно и умением играть на варсете, – с иронией ответил барон.