Прах и безмолвие - Реджинальд Хилл

— Уотерсоне? Почему все так интересуются этим проходимцем? — удивился Парк, и похоже, искренне. Потом на его лицо набежала тень подозрения. — Или это он меня вам продал?

— Не говори глупостей, — вздохнул Дэлзиел. — Я мог бы тебе наврать и сказать «да», чтобы ты взбесился и выложил мне все, что тебе известно о нем, но я в такие игры не играю, Гарри. Мистер Паско был совершенно искренен, когда пришел к тебе и спросил про Уотерсона. Это просто тебе не повезло, что все потом так обернулось. Если бы мистер Гован содержал свой фургон в лучшем виде…

— Этот шотландский идиот! Он еще свое получит, я ему устрою!

— Это как тебе будет угодно, Гарри… Так что же мистер Уотерсон?

— А что я с этого буду иметь?

— Мою благодарность, Гарри. А это много значит для любого в твоем положении. Именно я в суде поддержу тебя, когда ты будешь просить выпустить тебя под залог, помни об этом, Гарри, — без труда соврал Дэлзиел.

— Под залог? Да кто же выпустит меня под залог? — возразил Парк, но в глазах его блеснул луч надежды.

— Все может быть, если полиция не станет очень стараться, доказывая, что этого делать нельзя, — ответил Дэлзиел, многозначительно постучав пальцем по собственному носу.

Паско про себя застонал при виде этого сочетания цинизма и плохой актерской игры. Парк подумал, пожал плечами и согласился:

— Хорошо. Я расскажу вам, что знаю, Но только вам. — Он бросил враждебный взгляд на Паско. — И я не признаю за собой никакой вины. Все это досадное недоразумение, понятно?

— Конечно, так оно и есть, — елейным голосом проворковал Дэлзиел. — Мистер Паско, почему бы вам не прогуляться немножко? И может быть, вы могли бы принести нам с мистером Парком по чашечке чайку? С пышечками. Я люблю пышечки, а вкусы мистера Парка, я уверен, сходны с моими.

Паско вышел не без облегчения. Через десять минут он вернулся с подносом, на котором стояли две чашки чая и целая тарелка пышек. Дэлзиел взял одну и откусил от нее солидный кусок. На губах у него заблестела сахарная глазурь, а по подбородку потек малиновый джем.

— Прелесть! — воскликнул он. — Я иногда думаю, что охоч до пышек не меньше, чем до баб. Только с бабой в постели все каждый раз одинаково, а когда кусаешь пышку, это каждый раз будто бы впервые. Надеюсь, ты со мной согласен, Гарри, потому что там, где ты скоро окажешься, разносолов тебе не будет, а пышки ты будешь получать только каждое второе воскресенье. — И, опрокинув себе в рот полную чашку обжигающе горячего чая, Дэлзиел направился к выходу.

— Ну? — спросил Паско, когда они вместе шли по коридору.

— Все, как мы и думали, — сказал Дэлзиел. — Парк — посредник между большими воротилами и мелкими распространителями. Уотерсон имел дело с Гованом, покупая сначала очень понемножку, несколько унций травки сегодня, несколько унций — завтра, но потом стал покупать чуть больше, а когда начал брать больше, чем надо самому себе, Гован рассказал о нем Парку. Они встретились для разговора в «Приюте». Парк говорит, что поначалу Уотерсон произвел на него впечатление. Очень осторожный, и казалось, у него много хорошо налаженных связей. Что до меня, то я-то видел Уотерсона, только когда он размазывал сопли по лицу, но, судя по тому что все о нем говорят, когда он в ударе, он производит на людей впечатление. Гарри потребовалось определенное время, чтобы понять, что, Уотерсон просто-напросто еще один проходимец, который любит похвастать перед дружками и модными дамочками. Гарри это заподозрил, когда Уотерсон захотел продолжать покупать товар маленькими щепоточками, вроде как чтобы показать клиентам образцы. Когда Парк сказал ему, чтобы он или выкладывал настоящие деньги, или отвалил, Уотерсон возмутился и, конечно, после этого появился с заказом на несколько тысяч. Более того, он вовремя выложил всю эту сумму и забрал товар в конце января. Немудрено, что этот осел не мог заплатить Свайну!

— А где же выручка от продажи зелья? Он должен был получить раз в пять больше вложенного, как минимум.

— Парк ничего об этом не знает. Все, что он знает, — это то, что, когда через несколько недель он снова встретился с Уотерсоном готовый рассматривать его как серьезного партнера, оказалось, что тот опять собирается покупать по нескольку щепоток за раз. Уотерсон был в таком состоянии, что Парк сначала подумал, что тот берет зелье для себя. Но выяснилось, что он покупал его для какой-то пташки. Он хотел покупать все по оптовой цене, а не по розничной и еще пытался припугнуть Парка тем, что, если его девица не получит наркотиков, она может заговорить. Парк не сказал ему в открытую, но вроде бы дал понять, что, если птичка запоет, голову свернут не ей, а Уотерсону. После этого они больше не виделись, за исключением прошлого вечера, когда случайно, так говорит Парк, встретились в «Приюте». Во всяком случае, Парк с Уотерсоном встречаться там не собирался. Он там просто выпивал с друзьями, как он сказал — ну ты же понимаешь, это все равно, что я скажу, будто я фея цветов, — и тут появился Уотерсон, улыбающийся, весь такой из себя, прямо светский лев. Он выпил пару стаканов и стал распространяться о том, что хотел бы иметь серьезное настоящее дело в сотрудничестве с Парком. Гарри как можно скорее смотался оттуда вместе со своими приятелями, пока, как он выразился, не оказался по милости Уотерсона по уши в дерьме.

Паско нахмурился.

— Я бы скорее предположил, что он захотел бы серьезно предупредить Уотерсона, возможно, даже преподать ему урок.

Дэлзиел улыбнулся.

— Так он и собирался сделать, мой мальчик. Но не прямо там, при свидетелях, и не сразу, как они вышли из пивной, когда все видели их вместе. Нет, урок был запланирован на сегодняшнее утро. Парочка друзей Парка, может быть, те крутые парни, которых ты видел вчера вечером, должны были потолковать с Уотерсоном, в то время как сам Парк спокойно болтал бы с каким-нибудь ветеринаром где-то в Галифаксе.

— Значит, у него есть адрес Уотерсона?

— Конечно, у него есть этот чертов адрес! А куда же, ты думаешь, мы с тобой идем?

Дэлзиел направился к своей машине, припаркованной прямо за стоянкой на двойной желтой полосе, где Машины ставить нельзя. Ворота и будка у ворот были уже построены, и теперь под наблюдением Арни Стринджера выкладывался последний участок бетонного покрытия перед въездом.

— Почти закончили? — крикнул Дэлзиел Стринджеру.

— Ага. Завтра подчистим и все.

— Не раньше, чем планировали. У вас больше перерывов на чаепития, чем у королевы-матери. Я хотел бы как-нибудь перекинуться с вами парой слов насчет вашего зятя, Тони Эпплярда.

Стринджер посмотрел на него так, как будто архангел Гавриил возвестил на весь белый свет о том, что он забеременел. Стринджер подошел к Дэлзиелу так близко, как можно было, чтобы не испортить только что положенный бетон.

— А что насчет зятя? — сквозь зубы процедил он.

— Не берите в голову. Просто его разыскивают социальные службы, вообще-то это работа не нашего отдела, а полицейских в форме, но я обмолвился, что буду сегодня на «Москоу-Фарм», вот меня и попросили спросить у вашей дочки, а она сказала, что не знает, где он, но что вы ездили его искать в январе.

— Так и сказала? Тогда она, наверное, сказала, что я его не нашел.

— Правильно. Я просто подумал, возможно, у вас есть какие-то догадки, где он может быть.

— Думаете, я не поехал бы туда, если бы догадывался, где он? — спросил с вызовом Стринджер.

— Да ладно вам, Арни. За милю видно, что вы не очень-то жалуете парня, — вкрадчиво проговорил Дэлзиел. — Не могу вас винить за это, зная, как он сделал ребенка вашей дочери, а потом сбежал куда-то на юг. Будь я на вашем месте, если бы нашел его, ни за что не удержался бы от искушения взять его за одно место и пригрозить, чтобы больше здесь не показывался. Вы можете мне довериться. Я никому не скажу.

Паско понял, к чему вел толстяк. Было маловероятно, что Стринджер примет приглашение к исповеди, поэтому Дэлзиел преподнес его в таких выражениях, что это, по его расчетам, должно было вывести Стринджера из себя. Ловушка Дэлзиела сработала отлично.

— Немудрено, что страна разваливается, когда типы вроде вас стоят на страже закона, — презрительно усмехнулся Стринджер. — Кажется, вам обоим делать больше нечего, как совать нос в чужие дела. Вокруг торговцы наркотиками, хулиганствующие футбольные болельщики, совратители малолетних и все возможные исчадия Ада, а как вы со всем этим боретесь?

— Спасибо за предупреждение, — с самым серьезным видом ответил Дэлзиел. — И вы берегите задницу, а то содомитов развелось ужас сколько! — И он двинулся прочь, сопровождаемый недоумевающим Паско.

— Что это с ним? — спросил старший инспектор, надевая ремень безопасности.

— Личные дела, — коротко ответил Дэлзиел. — Кстати, о хулиганствующих футбольных болельщиках. Что-то я не слышал, чтобы многих арестовали. Когда каких-то типов сбрасывают с поезда в Кембриджшире, это одно дело. Но когда избивают хозяина пивной на моем собственном участке, это уже становится серьезным!