Неизбежная могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт

— Извините, — сказала Нив и со словами, — Бэзил, ради бога, — схватила собаку за ошейник и потащила обратно в дом. — Входите. Извините, — повторила она через плечо, оттаскивая перевозбужденного пса по деревянным половицам к кухне в конце коридора. — Мы переехали в прошлое воскресенье, и с тех пор он не находит себе места… исчезни, — добавила она, с силой выталкивая животное в сад через заднюю дверь, которую плотно за ним закрыла.

Кухня была оформлена в стиле фермерского дома, с плитой «Ага»43 фиолетового цвета и тарелками, стоящими на полках комода. Выскобленный деревянный стол был окружен выкрашенными в фиолетовый цвет стульями, а дверца холодильника была увешана прикрепленными магнитами детскими рисунками, в основном, состоявшими из капель краски и закорючек. Там также была — и это, подумала Робин, объясняло, почему двадцатипятилетняя девушка живет в таком дорогом доме, — фотография одетой в бикини Нив, держащей за руку мужчину в плавках, которому было не меньше сорока. От запаха выпечки у Страйка потекли слюнки.

— Благодарим, что вы согласились встретиться с нами, миссис...

— Зовите меня Нив, и можно на ты, — сказала хозяйка дома, которая даже теперь, когда рядом не было фокстерьера, выглядела взволнованной. — Пожалуйста, присаживайтесь, я только что испекла печенье.

— Ты только что переехала и уже занимаешься выпечкой? — спросила Робин, улыбаясь.

— О, я люблю печь, это меня успокаивает, — ответила Нив, отворачиваясь, чтобы взять перчатки для духовки. — Как бы то ни было, мы почти везде навели порядок. Я взяла отгул на пару дней, потому что мне причитались выходные.

— Чем ты зарабатываешь на жизнь? — спросил Страйк, занявший стул поближе к задней двери, у которой теперь скулил и царапался Бэзил, страстно желая попасть обратно в дом.

— Я бухгалтер, — сказала Нив, лопаткой снимая печенье с противня. — Чай? Кофе?

Когда печенье оказалось на тарелке посреди стола и детективы с Нив выпили по кружке чая, скулеж Бэзила стал таким жалобным, что хозяйка впустила его обратно в комнату.

— Он успокоится, — сказала она, когда пес запрыгал вокруг стола, яростно виляя хвостом. — Когда-нибудь.

Нив села сама за стол, нервно поправляя рукава своего свитшота.

— А это чье творчество? — Робин указывала на прикрепленные к холодильнику рисунки с каракулями, пытаясь тем самым успокоить Нив.

— О, мой сынок Чарли, — сказала Нив. — Ему два года. Сегодня утром они с папой пошли на прогулку. Найджел подумал, что мне будет легче поговорить с вами без Чарли.

— Я так понимаю, это Найджел? — спросила Робин, улыбаясь и указывая на фотографию с пляжа.

— Да, — сказала Нив. Казалось, она чувствовала, что нужно что-то объяснить. — Я познакомилась с ним на своей первой работе. Он был моим начальником.

— Как мило, — сказала Робин, стараясь не звучать осуждающе. Учитывая лысину Найджела, пара на снимке больше походила на отца и дочь.

— Итак, — сказал Страйк, — как я уже сказал по телефону, мы интересуемся Всемирной гуманитарной церковью. Не против, если я буду делать заметки?

— Да, пожалуйста,— нервно ответила Нив.

— Не могли бы мы начать с того, в каком году ты со своей семьей переехала на ферму Чапмена? — спросил Страйк, щелкая ручкой.

— В 1999 году, — ответила Нив.

— И тебе было восемь лет?

— Да, моему брату Ошину было шесть, а моей сестре Мейв — четыре.

— Ты знаешь, что заставило твоих родителей присоединиться к ним? — спросил Страйк.

— Так решил папа, а не мама, — сказала Нив. — Он всегда был немного, эм… трудно подобрать определение. Когда мы были маленькими, он активно поддерживал довольно левых политиков, но сейчас он настолько правый, насколько это вообще возможно. На самом деле я не разговаривала с ним уже три года… он ведет себя все хуже и хуже. Ведет странные разглагольствования по телефону, позволят себе вспышки гнева. Найджел думает, что мне лучше не общаться с ним.

— Ваша семья была религиозной? — спросил Страйк.

— Нет, не была до ВГЦ. Помню, как-то вечером папа пришел домой невероятно взволнованный, потому что он был на собрании и поговорил с Папой Джеем, который тут же обратил его в свою веру. Отец словно нашел смысл жизни. Он все твердил и твердил о социальной революции. Принес домой экземпляр книги Папы Джея «Ответ». Мама просто... смирилась с этим, — печально сказала Нив. — Может быть, она думала, что внутри церкви все будет лучше, я не знаю.

— Она сказала нам, что это будет весело. Мы плакали из-за того, что уезжали из дома, бросали всех наших друзей. Она попросила, чтобы мы не плакали при папе, потому что он расстроится. Делать все, что угодно, лишь бы облегчить жизнь, такова была мама… но мы возненавидели это место, как только попали туда. У нас не было своей одежды. Не было никаких игрушек. Я помню, как Мэйв рыдала из-за плюшевого кролика, которого она обычно брала с собой в постель перед сном. Мы взяли его с собой на ферму, но, как только мы приехали, у нас все отобрали, включая кролика Мэйв.

Нив сделала глоток чая, потом сказала:

— Я не хочу осуждать мать. Насколько я помню, ей было нелегко из-за перепадов настроения отца и из-за его сумасбродства. Она не отличалась крепким здоровьем. С детства у нее было какое-то заболевание сердца. Я помню ее какой-то инертной.

— Ты поддерживаешь с ней связь? — спросила Робин.

Нив покачала головой. Ее глаза увлажнились.

— Я не видела ее с тех пор, как мы оставили ее на ферме Чапмена в 2002 году вместе с младшей сестрой. На самом деле это одна из причин, по которой я согласилась на встречу с вами, — сказала Нив. — Я просто хотела бы знать… если вы обнаружите, что с ней случилось… Несколько лет назад я написала в церковь, пытаясь выяснить, где она, и получила в ответ письмо, в котором говорилось, что она ушла от них в 2003 году. Я не знаю, правда ли это. Может быть, она не смогла найти нас после того, как мы ушли, потому что папа отвез нас в Уитби, где мы никогда раньше не жили, и сменил фамилию. Может быть, она и не собиралась нас искать, я не знаю. Или, возможно, папа сказал ей держаться от нас подальше. Однако я думаю, что он мог получить весточку от нее или от ВГЦ после того, как мы уехали, потому что он получал какие-то письма, которые его по-настоящему злили. Возможно, они были пересланы с нашего старого адреса. В любом случае, он рвал их на мелкие кусочки, чтобы мы не могли их прочесть. Нам он запретил даже упоминать о маме после того, как мы уехали с фермы Чапмена.

— Ты знаешь, почему твой отец уехал с вами оттуда? — спросил Страйк.

— Я помню только то, что он говорил, когда вытаскивал нас оттуда. Была ночь. Нам пришлось перелезать через заборы. Мы все хотели, чтобы мама поехала с нами — мы просили папу забрать ее, а папа ударил Мэйв, когда она звала маму. Он сказал нам, что мама была шлюхой, — печально сказала Нив, — но это было просто глупо, потому что в церкви женщинам положено… Я имею в виду, что они общие для всех мужчин. Но папа, должно быть, думал, что мама не будет вовлечена в это, потому что просто... трудно поверить, но это так типично для него. Он думал, что может присоединиться к церкви и получить то, что ему нравится, а остальное оставить за бортом. Это было глупо: церковь категорически против брака. Предполагается, что все спят со всеми. Я слышала, как он потом рассказывал нашему дяде, как сомневался, что Линь была от него… Мне действительно неприятно рассказывать об этом, потому что, насколько я помню маму, она была довольно — ну, вы знаете — строгих правил. Я не думаю, что она захотела бы спать с кем-то еще, кроме папы. Все это так... так неестественно, — мрачно заметила Нив. — Это сложно объяснить тем, кто не знает, что такое ВГЦ. Обычно я говорю людям, что моя мама умерла, когда мне было одиннадцать. Так проще.

— Мне так жаль, — сказала Робин, которая действительно не могла придумать, что еще сказать.

— О, со мной все в порядке, — сказала Нив, которая теперь казалась не юной, а намного старше своих лет. — По сравнению с Ошином и Мейв, я устроилась отлично. Они так и не оправились от ВГЦ. Мэйв ходит по врачам, постоянно берет больничный, принимает тонны разных лекарств. Она много ест, она очень располнела, и у нее никогда не было продолжительных отношений. А Ошин слишком много пьет. У него уже есть дети от двух разных девушек, а ему всего двадцать три года. Он берется за любую грязную работу, просто чтобы добыть денег на выпивку. Я пыталась им помочь, присмотреть за ними обоими, потому что я единственная, кто прошел через все это по сути невредимой, и всегда чувствовала себя виноватой из-за этого. Они оба злятся на меня: «У тебя все в порядке, ты вышла замуж за богатого старика». Но я справлялась лучше с того самого момента, как мы ушли. Я помнила нашу жизнь до прихода в церковь, так что перемена не была таким уж шоком. Я училась в школе лучше, чем они оба, и мама была рядом со мной дольше... но по сей день я терпеть не могу Дэвида Боуи. В ВГЦ все время включали его «Heroes», чтобы взбодрить людей. Это даже не обязательно должна быть та песня. Просто звук этого голоса… когда Боуи умер, и по радио безостановочно крутили его музыку, я так это ненавидела...