Король сусликов - Гоян Николич

коготками по моей щеке, взобрался мне на голову.

Я сорвал с себя рубаху, скрутил из нее некое подобие мешка и приказал сусликам туда перебраться. Все подчинились, за исключением Чаза, облюбовавшего мою макушку.

Держа в руках мешок-рубаху с грызунами, я пробился сквозь горящие заросли низкорослых деревьев. Несколько раз споткнулся о тлеющие пни, почти полностью прогоревшие изнутри, и эти алеющие каверны казались воротами, ведущими прямо в ад. Местами земля провалилась, образовав ямы, отстоявшие друг от друга на расстоянии всего полуметра.

— А теперь пора сбавить обороты, — выдохнул я. — Если попаду ногой в одну из таких ям, нам крышка.

Я начал ступать куда осторожнее. Ноги жгло сквозь подошвы. На короткое время дым рассеялся, и я сказал, что надо обождать минуту-другую, чтобы понять, куда движется пламя.

Я подошел к опаленному дереву, провел ладонью по коре и ощутил жар, исходивший из ствола. Повисла жутковатая тишина, лишь издали доносилось приглушенное потрескивание — словно звуки статики из сломанного динамика.

Из мешка-рубашки высунулось двенадцать перемазанных сажей мордочек.

Я поднес к носу руку, которой касался дерева, и принюхался. От нее пахло керосином.

— Этот ебучий пироманьяк и здесь успел побывать, — громко произнес я, вспомнив парня в грузовике-пикапе.

Я стряхнул пепел с головы Чаза. Потом, покопавшись в кармане, достал половину недоеденного шоколадного батончика, откусил от него и принялся жевать. Я предложил и сусликам, но те вежливо отказались.

Что-то в отдалении громко затрещало, а потом бахнуло. Вслед за звуком падения раздалось длительное шипение. Подул ветер, сухой и на удивление прохладный, словно где-то под небесами включили невидимый вентилятор. Потом над лесом пронесся громкий стон. Очередной порыв ветра обрушил на нас облако липкой сажи. Я прикрыл лицо и сунул под мышку мешок с сусликами.

Я пнул обгоревший пень, который в ответ изрыгнул столб искр.

— Он явно горел дважды, — промолвил я задумчиво. — Кто-то его по новой поджег.

Я поковырял пяткой землю у пня. Почва была горячей, пень — подозрительно черным, а гумус, насколько я мог судить, полностью прогорел до нижнего глинистого слоя почвы. Увиденное позволило мне прикинуть, когда именно здесь полыхало пламя, сколько длился пожар и что нас ждет впереди.

— Горело тут долго, — протянул я, полностью отдавая себе отчет в том, что выбраться отсюда живыми у нас шансов мало.

Я наклонился и сплюнул. Раздалось шипение, как, собственно, я и ожидал. Передо мной раскинулось целое поле таких вот тлеющих пней, которые только меня и ждали, чтобы пробудиться ото сна.

Однажды я отправился готовить репортаж о лесном пожаре и решил взять с собой одного из моих практикантов. Сопляк приперся в шортах и футболке, словно собрался на пляж. Он угодил ногой в каверну, и от жара у него на шортах расплавилась пластиковая ширинка. Его пришлось везти в город на тележке для инструментов. Потом юнец позвонил мне из больницы и сказал, что ничего круче поездки на пожар в его жизни пока еще не приключалось.

Очередной порыв ветра принес с собой дым с перечным ароматом, означавшим, что где-то огонь еще только вспыхнул. Именно так пахнет горящая зеленая кора и свежие листья.

Через лес с громким топотом пронеслось небольшое стадо лосей. При виде меня звери остановились, сгрудились в кучу и принялись фыркать. Я застыл на месте с мешком без умолку болтающих грызунов, а еще один суслик восседал у меня на голове.

Осмелюсь предположить, что такого лоси никогда раньше не видели.

Здоровенный самец с перемазанными сажей плечами опустил голову и принялся рыть землю, а остальные лоси, испуганно попятившись, скрылись в клубах дыма. Я прекрасно понимал, от чего именно убегали эти животные.

— Сматываемся, — бросил я.

Чаз несколько раз хлопнул хвостом мне по затылку, после чего спрыгнул с моей головы и помчался к большому скальному выступу, нависав-тему над долиной. Король сусликов вскинул вверх лапы и заверещал — я знал, что подобными криками грызуны предупреждают соплеменников о надвигающейся опасности.

Остальные суслики выбрались из мешка и, подбежав к своему государю, последовали его примеру. Дюжина мохнатых колобков голосили что было мочи и при этом то наклонялись, то выпрямлялись, напоминая верующих в религиозном экстазе, молящих темное, затянутое дымом небо о спасении.

Некоторое время я наблюдал за ними, не вмешиваясь, а потом крикнул, что надо пошевеливаться, если мы не хотим превратиться в шашлык.

Практически в то же самое мгновение я увидел приближавшуюся к нам эскадрилью тяжелых вертолетов «чинук». Строй они держали просто идеально.

За штурвалами сидели не люди.

Шесть миниатюрных вертолетов зависли над нами, и Чаз, будучи главнокомандующим, принялся подавать им знаки серией замысловатых жестов и резких движений хвостом. Он скакал туда-сюда, перебирая лапами, объясняя летчикам, как нас половчее спасти.

Со стороны он напоминал пьяного мастера кунг-фу, отрабатывающего удары.

С вертолетов сбросили веревки — не тоньше бечевок, на которых дети пускают воздушных змеев. Сусликов подняли на борт — за исключением Чаза и еще двух, что остались со мной. Позади нас бесновалось пламя. Деревья полыхали, словно факелы.

Чаз куснул меня за ногу.

— Эй! — окликнул он, строго на меня посмотрев. — Слушай внимательно. Ты высоты боишься?

Я тут же объяснил, что мой личный рекорд — стремянка высотой метр восемьдесят. Чуть выше — и конец, меня начинает рвать, после чего я теряю сознание.

— Очаровательно, — с кислой миной произнес Чаз.

— Да не нужно из-за меня переживать, — махнул я рукой. — Летите себе спокойно, а до города я сам уж как-нибудь доберусь.

Чаз и слышать ничего не хотел.

— Доберешься, как же, — фыркнул он, глядя на приближающееся пламя. — Во-первых, до города далеко; во-вторых, у тебя не брюки, а шорты. Ну а в-третьих, я уже насмотрелся, как ты бегаешь со своими больными коленями.

Я проследил взглядом за сосной, которая рухнула, взметнув к небу языки пламени.

Чаз снова повернулся к вертолетам и принялся жестикулировать, а мне велел лечь на спину. Два других суслика взялись за края веревок и привязали их к моим рукам и ногам. Один из грызунов достаточно бесцеремонно подогнул мне ноги и сплел морской узел, к которому прикрепил еще одну веревку. Когда путы затянули, меня согнуло вдвое — со стороны я наверняка напоминал свинью, которую собрались везти на бойню.

Надсадно заревели двигатели «чинуков», силящихся поднять меня в воздух. Наконец меня удалось оторвать где-то на полметра от земли. Двигатели явно работали на пределе своих возможностей.

Я повис в каком-то нелепом подобии пеленки, сплетенной из веревок.

Король сусликов и два его бойца вскарабкались по тросам, и товарищи затащили их в