Король сусликов - Гоян Николич

земля была изрыта воронками. Несмотря на это, стоял оглушительный стрекот насекомых.

Желая продемонстрировать бойцам свою непоколебимую уверенность в том, что нам тут ничего не угрожает, я двинулся вдоль рисового поля, удалившись на достаточно большое расстояние от всех остальных. Само собой, с моей стороны подобное поведение было идиотизмом, но искушение ощутить прилив адреналина оказалось слишком велико. Кроме того, солнце еще не село, было достаточно светло, да и к тому же я знал, что через пару часов мы снова окажемся в лагере в полнейшей безопасности.

Солнце поблескивало в бурой воде, покрывавшей рисовое поле, а в ней, вверх ногами, отражались зеленые всходы риса. В солнечном свете они были словно нарисованы на полотне проворными мазками какого-то импрессиониста. Покачивались деревья, кричали сидевшие на ветвях птицы. Я истекал потом. Чувствовал исходившую от меня вонь. Мы все были грязными, настроение — паскудным, пайки — на исходе. Нам хотелось поскорее покончить с заданием, подготовить посадочную площадку и вернуться ночевать в расположение части.

В то утро наш медик Андерс целую четверть часа выковыривал у меня из ноздри жирного клеща. Накануне я промучился всю ночь — нос распух, чесался и кровоточил. Наутро Андерс посветил мне в ноздри фонариком и обнаружил внутри одной из них этого засранца. Медик рассмеялся:

— Еще сантиметра три — и он бы оказался у тебя в носовой пазухе.

— Вытащи его уже, наконец, — сказал я.

Он соорудил пинцет из бамбуковых щепок, предварительно размяв их носком ботинка, чтоб они стали мягче, после чего со всей осторожностью принялся ковыряться им у меня в носу. Наконец он вытащил нечто, напоминавшее черную, перемазанную кровью виноградинку, и принялся ее разглядывать.

— Здоровый, сучара. — протянул Андерс. — А ведь это еще не все.

— В каком смысле? — не понял я.

— Головка осталась внутри, — пояснил медик.

— Головка, значит.

— Она самая, — кивнул Андерс. — У тебя там все распухло, и когда я доставал клеща, у него оторвалась головка. Она теперь там застряла. Ну да ничего. Со временем сама вывалится. Будем надеяться, что обойдется без инфекции. Больше пока ничем помочь не могу. Смотри не вздумай ковырять в носу.

Он вручил мне пластиковый футлярчик из-под фотопленки, наполненный какой-то мазью.

— Держи, мой фирменный рецепт, — промолвил он. — Может, тебе дадут «Пурпурное сердце».

— Стоп, погоди, а как же головка?

— Я же сказал, сама выйдет. Чё ты, блядь, ноешь, как баба?

Я шел по тропинке, внимательно глядя по сторонам — а вдруг впереди ловушка? Нос чесался просто адски. В последнее время вьетконговцам полюбилось делать крошечные противопехотные мины из гильз патронов калибра 12,7 миллиметра. Они начиняли их порохом и кусочками железа. Убить, само собой, такие мины не могли, а вот сильно покалечить ноги — запросто. При известной доле везения после дождя можно было разглядеть верхушечки этих мин, торчащих из земли на тропинке. Я замер и некоторое время поизучал пару веток, нависших над узкой тропкой, обогнул их и наступил на глубокую велосипедную колею. В густой тени я двигался с особенной осторожностью. Несмотря на то что сквозь густую листву сюда просачивались солнечные лучи, у подножий деревьев царил полумрак. Я снова остановился и принялся шарить глазами по сторонам в поисках чего-нибудь подозрительного. Так. Следы животных. Свежие. Значит, тут относительно безопасно. «Слушай, не загоняйся, — буркнул я себе под нос. — Просто не торопись, гляди под ноги и смотри ничего не зацепи дулом винтовки».

Я остановился. Два маленьких мальчика ехали верхом на быке, что медленно брел по рисовому полю. Один из детей то и дело бил пятками быку в бока, пришпоривая его. Позади меня что-то звякнуло. Я пригнулся. Услышал, как приближаются остальные члены моего отряда. Глухо обо что-то постукивала чья-то фляжка, шаркали ноги. Я уже было собрался рвануть бегом к своим и дать команду остановиться, как мальчишки спрыгнули с быка и кинулись наутек, высоко поднимая ноги и рассыпая вокруг себя брызги. Прежде чем скрыться среди деревьев, они оглянулись и посмотрели на меня так, словно видели перед собой привидение.

Я понял, что надо поднимать тревогу, но было уже поздно.

ГЛАВА 27

Дым плыл над нашими головами, напоминая бурный поток черной воды. Когда волшебник Чаз, зубастый чародей подземного мира, закончил меня увеличивать, выглядел я ужасно, напоминая куклу, собранную из разных деталей разозленными дошкольниками.

Король сусликов и небольшая когорта его подданных, явно не горевших желанием поджариться заживо, сочли мой вид донельзя забавным. Хихиканье сусликов напоминало рождественскую песенку, пущенную задом наперед.

Нос остался крошечного размера, поэтому со стороны могло показаться, что вместо него у меня на лице стирательная резинка от карандаша. Затем я уставился на ладонь. Лишь два пальца стали такими, как прежде, зато остальные… Фух! Остальные один за другим тоже увеличились с тихим хлопающим звуком.

Я сделал шаг и ощупал лицо.

— Стоп, секундочку, — вымолвил Чаз.

Моя левая рука была в длину сантиметров тридцать, не больше. Другая, наоборот, сделалась непомерно огромной и вся бугрилась мышцами, которых у меня отродясь не имелось.

Чаз подавил смешок.

— Для возвращения к исходному размеру требуется время. — Он похлопал меня лапой по голени: — Уже почти готово.

На нас надвигалась стена огня. Сверху обдавало испепеляющим жаром. Порыв горячего ветра унес прочь брезент, под которым мы прятались. Суслики снова стали носиться кругами, как безумные.

Тут моя гротескно огромная правая лапища дернулась и приобрела привычные габариты. Я опустил взгляд и обнаружил, что ботинки у меня огромных размеров, как у Микки-Мауса из мультика, однако, несмотря на это, в них очень удобно.

В моем носике-кнопке защекотало, и он стал прежним. Я поглядел на Чаза и спросил, как выгляжу.

— Будто подрался в кабаке с пьяной гориллой, — охотно ответил он и отступил, любуясь результатами своих трудов. — Неплохо, — похвалил себя суслик. — Но даже не проси меня проделать это снова. Не соглашусь ни за какие коврижки. Далеко не все части тела возвращаются к исходным размерам. Смекаешь, о чем я?

— Нет, — помотал я головой.

— А ты подумай, — медленно произнес Чаз и осклабился.

Боже милосердный!

У меня не было времени гадать, похож ли я сейчас на Квазимодо, поскольку под ногами вспыхнула трава и первые три суслика, истошно заголосив, прыгнули на меня и принялись карабкаться вверх по ноге. Чаз рванул было вперед, в сторону маячившей среди деревьев прогалины, но я подхватил его на руки и велел оставшимся грызунам забираться на меня. Потом я припустил бегом. Колени болели просто адски.

Двенадцать сусликов болтались, вцепившись в мою рубашку. Чаз, царапнув