За тебя, Родина! - Илья83

прошёл обратно до чудом уцелевшего стула и сел на него, дрожащими руками нащупывая на поясе фляжку. Отвинтил крышку, закрыл глаза и разом выдул почти половину воды, отчаянно жалея что в ней не шнапс…

Семи- или восьмилетний мальчик лежал именно там. Точнее, то что от него уцелело… Видимо, граната взорвалась как раз когда он к ней подбежал и безжалостно исковеркала детское невинное тело. Правую ногу оторвало у самого паха, левая висела на тонкой полоске кожи. Вместо правой руки торчала белая локтевая кость, густо обагренная кровью из разорванных связок и сосудов. Живот и грудь ребёнка буквально разорвало взрывом вплоть до разломанных костей и вывернутых сизых внутренностей. Лишь левая рука и лицо мальчика не пострадали. Скорее всего, тот из любопытства подбежал к упавшей гранате и та, взорвавшись, отбросила его за кровать, заодно нашпиговав осколками старую бабушку. Он смотрел прямо на оберштурмфюрера и его полный боли взгляд жёг как раскалённое железо. Моргнув и попытавшись что-то сказать ребёнок закрыл глаза и чуть вздрогнул, выплюнув изо рта порцию крови. А потом просто перестал дышать…

Шольке знал что «картофелемялка» не обладает большим радиусом разлёта осколков, так же как и их количеством, но именно в этот раз всё сложилось самым неудачным для всех образом. В голове стало пусто, вообще никаких мыслей, словно разум закоротило и он завис, дожидаясь перезагрузки. Гюнтер сидел на стуле, уставившись в стену, и бездумно подносил фляжку к губам, не замечая что та уже опустела. Шок оказался настолько силён что задавил собой те чувства которые он мог бы испытывать в такой ситуации — боль, горе, ненависть к войне и т.д. Было вялое желание чтобы его просто не трогали но что-то мешало окончательно погрузиться в себя, переживая случившееся…

— … Командир? Командир⁈ — кто-то тряс его за плечо и Шольке с трудом смог сфокусироваться на чьём-то знакомом лице, которое заглядывало ему в глаза. Потребовалось несколько секунд чтобы он узнал встревоженное лицо «Сосиски». — Оберштурмфюрер, что с вами?

Великан-огнемётчик стоял на пороге спальни и недоумённо смотрел то на него то на пустую фляжку, которую Гюнтер раз за разом подносил ко рту. Из-за его широкой спины почему-то появился Ханке и тоже удивлённо застыл рядом, как и ещё пара эсэсовцев. Шольке же аккуратно закрыл посудину, взял в руки пистолет-пулемёт и спокойно ответил, чувствуя что язык существует отдельно от него:

— Со мной? Ничего. Просто я сейчас ребёнка убил. Его гранатой разорвало, за кроватью лежит.

От услышанного остолбенели все. Проняло даже Рауха, он аж глаза выпучил. Ханке побледнел и растерянно огляделся, задержав взгляд на мертвой старушке:

— Какого… какого ребёнка?

Видимо, они не поверили и оберштурмфюрер решил уточнить:

— Мальчик, лет семь-восемь. Я думал тут англичане, бросил гранату а здесь ребёнок… Ноги почти оторвало и половину правой руки.

Поколебавшись, гигант грузно протопал к кровати и заглянул за неё. Застыл. Снял шлем, потоптался на месте, а потом посмотрел на всех какими-то дикими глазами. Снова кинул взгляд туда где лежал мальчик и деревянной походкой вышел из спальни, ничего никому не сказав.

Кажется, так до конца не поверив, отрядный Гаврош решил сам убедиться в словах командира, несмотря на то что кто-то из солдат предупреждающе сказал:

— Эрих, не надо! Не ходи туда!

Но тот словно не услышал совета и, как загипнотизированный, обошёл кровать, под равнодушным взглядом Гюнтера. Шольке чувствовал как внутри него что-то сжалось в очень тугую пружину, будто вот-вот его самого разорвёт на части. Вот только страха не было никакого. Вообще ничего не было.

Он спокойно смотрел как бевербер всхлипнул и в следующий момент парня буквально вывернуло наружу. Согнувшись и кашляя тот выронил из рук оружие и начал блевать прямо на постель, схватившись за спинку кровати обеими руками. К Ханке бросился один из эсэсовцев а Шольке вдруг вспомнил что ему надо командовать людьми и встал на ноги.

С каким-то отстранённым холодом Гюнтер понял что внутри него образовались как бы две личности. Одна сейчас сидит на стуле в полном шоке и никак не может понять как такое случилось и что теперь делать. А вторая встала на ноги и идёт воевать дальше как ни в чём не бывало. Мальчик погиб? Бывает на войне и такое. Да, ошибся, но уже ничего не поделаешь, отставить рефлексии и переживания.

Оставив бевербера и остальных в спальне оберштурмфюрер вышел в коридор квартиры, привычно проверил «МР-38», количество магазинов к нему и гранат. «Сосиска», судя по звукам, зашёл в туалет или в ванную, а его брат Карл осторожно выглядывал из проёма квартиры.

Вдруг раздался знакомый хлёсткий звук очереди английского «Bren» и пулемётчик, вздрогнув, как подрубленное дерево на ослабевших ногах вывалился наружу. Его «MG-34» с грохотом упал на пол. Убит, спокойно отметил Гюнтер. И тут же схватился за его ноги, втаскивая назад. У него получилось, но перед этим британец успел опять всадить в Карла очередь, словно не поверив что тот мёртв.

Уже в прихожей Шольке перевернул его на спину и убедился в своей правоте. Пуля попала в верхнюю часть переносицы, пробила её и застряла в голове, наверняка разрушив мозг. Старший Раух погиб мгновенно, на его лице так и осталось слегка удивлённое выражение, словно он никак не мог поверить в свою смерть.

В следующее мгновение сзади него раздался такой рёв что у Гюнтера заложило в ушах. Рывком обернувшись оберштурмфюрер увидел как только что вышедший из ванной «Сосиска» с абсолютно безумным взглядом смотрит на тело брата и издаёт тот самый рёв.

Как разъярённый медведь он кинулся к Карлу и стал трясти его, словно пытаясь заставить того очнуться:

— Карл!!! Ка-а-арл!!! Да очнись же!!! Ты же жив?!! Я знаю что жив!!! Ты не можешь умереть, братишка!!! Как же это?.. Что же я матери нашей скажу?.. — растерянно спросил огнемётчик, повернув к Гюнтеру залитое слезами перекошенное лицо. — Она ведь наказала мне беречь Карла, командир⁈ Ка-а-а-арл!!! — снова заревел он, принимаясь трясти безжизненное тело.

И прежде чем Шольке успел хоть что-то сделать «Сосиска» вскочил на ноги и принялся ожесточённо отстёгивать с пояса раструб своего огнемёта, продолжая то ли рычать то ли реветь. Остальные солдаты растерянно стояли рядом, не зная чем помочь. Гюнтер, несмотря на своё собственное состояние, догадался что тот задумал и заорал:

— Держите его! Валите на пол! Сейчас же!

Но его команда чуть запоздала. Младший Раух, совсем потеряв голову от горя и ярости, наконец, отстегнул