Смерть старателя - Александр Николаевич Цуканов

видел его в Магадане на областной конференции. Батажов удивил горняков тем, что выступал не по бумажке, говорил о важных проблемах, о перестройке, многие тогда и он в том числе, подумали, может, и правда жизнь переменится к лучшему.

— У вас, Аркадий Федорович, отличные производственные показатели, — похвалил Батажов, усаживаясь за конторский стол, где еще дымились наряды с пометками Цукана. — Удивительно. Все плачутся — золота нет, а у вас полтора плана, да еще самородок подняли на кило двести. Вот мы и решили наградить ваш участок.

Вперед выдвинулся Шуляков, заместителем председателя облисполкома его назначили совсем недавно.

— Принято решение областным исполнительным комитетом за большие производственные успехи наградить участок Игумен переходящим Красным знаменем.

— Надо рабочих собрать по такому случаю. Провести митинг… — подсуетился секретарь райкома.

— А пиво будет? — подал голос из своего угла мастер-нарядчик Васильев. Он смотрел на начальство с вежливой верноподданнической улыбкой, за которой угадывался сарказм зека с десятилетним стажем.

Секретарь райкома стушевался, не зная, что ответить и как пресечь такой выпад. Шуляков, привыкший к общению с колымским «контингентом», подыграл нарядчику:

— Хорошая мысль. Надо, Фрол Сергеевич, срочно вызвать сюда автолавку. Собирайте народ. А мы с начальником участка пройдемся по местам, как говорится, боевой славы. Показывай, Аркадий Федорович.

Пошли гурьбой к перекидному мосту через обмелевший ручей, потом через верхний поселок к первому гидровашгерду, где грохотал гидромонитор, размолачивая каменистый грунт, ревели бульдозера, сдвигая пески.

— Драглайн на подаче песков! Откуда он у тебя?

— На Гаражном стоял, ржавел. Мы восстановили. Гребет за милую душу на коротком плече. Правда, промприбор приходится чаще переставлять, но мы приспособились. Дополнительную электролинию к верховьям ручья прокинули.

— А мне Назаров звонил, жаловался на перебои.

— Было. Но весной мы подстанцию переоборудовали. У военных на Стекольном трансформатор обнаружили. Сумели договориться в порядке взаимопомощи. Теперь без проблем даже в пиковые нагрузки.

Прошли краем долины вверх по ручью мимо отвалов отмытой гальки, потом краем полигона к ручью. Батажов в высоких ботинках на шнуровке, видимо, импортных, в зеленой штормовке с капюшоном смотрелся молодцевато, но непривычный к ходьбе по галечнику он едва поспевал за Цуканом и долгоногим Шуляковым. Оба приостановились, подождали, пока Батажов вытирал платком красный распаренный лоб.

— Экие вы рысистые! — Он сожалел, что поддался порыву и пошел осматривать производственные участки. Чтобы не показать свою слабость, постоял, оглядывая сопки, поселок. — Красотищща! Кипрей вон прямо пылает вдоль берега. А мы всё бегом да бегом.

На дальнем участке, где в Игумен впадал ручей Долгий, Шуляков на мгновение замер. Увидел медведя, уползавшего на трех лапах через кустарниковые заросли. Здесь он догнал раненого пестуна и, припав на колено, стараясь почти не дышать, всадил по нему из двух стволов жаканом и дробовым зарядом, о чем сосед дядя Коля потом сожалел, разделывая медведя. Мясо пошло в основном на корм собачкам, а шкура долго валялась в холодном тамбуре, пока сын не порезал ее на куски.

Он с легкой небрежностью, как это принято у чиновников, представился и решил поговорить с рабочим, который соединял сорванный шланг, спросил о бытовых условиях в поселке. Теремирин, не переставая затягивать разводным ключом хомут, кинул через плечо, а не шел бы ты лесом, дорогой товарищ… Ума хватило у Шулякова не продолжать диалог, наметанным горняцким глазом он оглядел вашгерд.

— Это что за хрень стоит возле эфелесборщика?

— Так это механизированный доводчик шлихов. — Цукан взялся пояснять, что при ручном смыве приходится смену останавливать на пару часов. А теперь всё гораздо быстрее. Мелкая фракция из приемного бункера подается в виде пульпы насосом на прибор под малым давлением. Даже чешуйчатое легкое золото не смывается, остается на коврах.

— Время экономим, привес получаем, кроме того, смывальщик не колупается в холодной воде…

— Так напишите об этом, товарищ Цукан! Сделайте доклад. Мы внедрим по всей области, поднимем добычу… — Лицо профсоюзного деятеля Батажова засверкало от возбуждения. Партийный выдвиженец, закончивший пединститут и школу партактива, он даже слово добыча, произнес смачно с ударением на первом слоге. Ему так понравилась эта идея, что он стал тормошить Шулякова, понуждать обсудить на ближайшем партхозактиве.

— Мне, Илья Петрович, в сезон не до докладов. Мне подругу обнять некогда… Лучше помогите с экскаватором, а то драглайн наш на последнем издыхании. С запчастями проблема. А чертежи установки для улавливания мелких шлихов наш молодой мастер подготовит. Передадим в райком. Внедряйте.

Батажову показались обидными слова горняка. Цукан явно не понимал, что такое партийная инициатива. Спорить Батажов не стал, даже пообещал помочь с экскаватором, хотя вскоре, отшагав, спотыкаясь, три километра по руслу ручья, забыл про обещание и думал, скорее бы добраться до машины, где услужливый персональный водитель посочувствует, нальет из термоса чаю, достанет бутерброды.

На митинг в связи с вручением знамени ночная смена идти не хотела.

— Пусть они себе зад подтирают этим красным бархатом, — дерзил спросонья бульдозерист Иваньков. — Я вчера на ремонте с гусеницей так наломался, что руки не могу разогнуть…

— Думай, что говоришь, — урезонивал член профкома. — За такое при Сталине!..

— Ладно, мужики, бакланить. Надо идти, а то Федорыча подведем.

Прибежал горный мастер Никишов: «Автолавка приехала. Пиво будут давать…»

Тут стало не до разговоров. Весть мгновенно разлетелась по поселку. Женщины с детьми первыми подхватились, пошли занимать очередь. Собралось вместе с конторскими человек сорок. Стояли тесной кучкой, поглядывая на вожделенную автолавку и тихонько переговаривались, спорили, сколько разрешили пива давать в одни руки — две или три бутылки.

— Что-то мало народу?

— Все тут, Фрол Сергеевич. Дневная смена на промывке.

— Так остановите на пару часов добычу. Руководители области приехали, а вы, Цукан, саботируете.

Едва он сдержался, не вбил грубость, взялся терпеливо объяснять, что промприборы раскиданы вдоль ручья на семь километров, что вахтовка стоит на ремонте…

Неожиданно поддержал Шуляков, сказал, что председатель районного профкома отдельно соберет рабочих и перескажет выступление Ильи Петровича слово в слово. Тут же отвел Цукана в сторону.

— Что ты в бутылку лезешь? Они потом Назарова начнут терзать. А с экскаватором я тебе помогу. Облснаб раскулачу.

— Не ожидал. За такое дело я тут до вечера могу улыбаться.

— Ох и язва ты, Аркадий Федорович.

Праздник удался. Начальство вскоре уехало, автолавка работала до упора. Отпускали по банке зеленого горошка, коробке конфет и три бутылки пива в одни руки. Удивил всех бригадир взрывников Трехов. Он примчался на мотоцикле с верховьев ручья, где вели шурфовку под новый полигон, и сразу к автолавке.

— Мне пятнадцать бутылок на всех.

— Спохватился. Конфеты остались, а пива нет, — ответил водитель-экспедитор, улыбаясь во всю свою широкую морду.

— Суки продажные! —