Трофейщик-2. На мушке у «ангелов» - Алексей Рыбин

— Ноу мотел, ноу мотел! — закричала Сара. Услышав знакомое слово, она потащила Ларису в детскую. — Ю кен стей хиа…

— Леша, неудобно… Они детей гонят спать в гостиную!

— Ладно, Лариса, давай завтра разберемся. Я на ходу вырубаюсь. — Алексей благодарно кивал то Дуайту, то Саре, то их детям, вытаскивающим из стенных шкафов спальные мешки, одеяла, подушки и сбрасывающим все это с лестницы вниз.

— Гуд найт, — прежде чем прикрыть за собой дверь спальни, сказал Дуайт, и Алексей рухнул в постель.

Утром, едва сев за стол, он жадно набросился на яичницу с беконом — отлично прожаренным, хрустящим, безумно вкусным. Глотая золотистый ломтик, потянулся к чашке с кофе и увидел вдруг, что никто, кроме него, не ест. Дети смущенно переглядывались, Дуайт и Сара улыбались друг другу. Лариса сидела с совершенно отсутствующим видом.

— О’кей, — сказал Дуайт, как только Алексей прервался в своем завтраке. — О’кей. — И, сложив ладони перед грудью, опустил глаза и забормотал.

Лариса тоже уперлась взглядом в пол. Что там было у нее на уме — неизвестно, но Алексей точно мог сказать, что уж во всяком случае не молитва. Он положил вилку, опустил голову и ждал, когда закончится обычный в этом доме ритуал.

— Ну, как тебе американская глубинка? Вернее, эта вот самая американская Америка? — спросила Лариса, когда после завтрака они вышли на крыльцо покурить. О курении в доме он даже не спрашивал, просто сказал, что пойдут на воздух.

— Слушай, я просто в кайфе! Торчу! Я даже не думал никогда, что окажусь в подобном раю. — Он развел руки в стороны. — Ты только посмотри! Потрясающе! Это же другая планета. Когда я читал об Америке, об этой вот Америке, не о Нью-Йорке, а у Марка Твена, еще ребенком когда был, у О’Генри, у Фолкнера, я ведь так к этому всему и относился. До самого отлета так и воспринимал все именно как другую планету. Знаешь, я ведь в Европу не то чтобы не хотел ехать — сейчас-то это просто: купил путевку и езжай себе, — нет, хотел, конечно, и то, что Америка подвернулась раньше, это чистая случайность, но, понимаешь, я уверен, что в Европе все, что я увижу, я уже знаю. И это окажется именно таким, каким я себе представлял по книгам и фильмам. У меня уже такое было, Лариса, правда в легкой, скажем так, степени, — это когда у нас появились видеомагнитофоны и я впервые увидел «Битлз» на концерте. Я думал, что буду шокирован, ан нет — оказалось, что внутри себя я все это уже видел тысячу раз. Неожиданности не было, не было открытия, понимаешь? Вот, мне кажется, с Европой будет та же история. А здесь… — Он сделал полный поворот кругом. — Здесь все и прочитанное уже сто раз, а все равно новое. Невозможно это описать так, чтобы, хотя бы процентов на пятьдесят, было похоже на действительность. А люди какие! Фантастика. Как это они сохранились такими… патриархальными, что ли? Такими простыми, чистыми какими-то… Как смотрят, как говорят!.. Удивительно.

Лариса смотрела на него, покачивая головой.

— Нравится, значит… — Она поискала глазами, куда выбросить окурок. Не найдя подходящего места, сошла с крыльца и сильным щелчком запустила окурок подальше в траву. На обратном пути она бросила быстрый взгляд на окно первого этажа и, опустив голову, чмокнула губами. — Значит, в восторге? — повторила она.

— А ты — нет?

Лариса посмотрела вверх, на горы, потом перевела взгляд на Алексея:

— Не впадай в идиотизм. Не все тут так благостно, как тебе кажется. Я все-таки в мотель переберусь. И вообще, не забудь — нам надо как-то определяться. С деньгами и вообще… Ты, понятное дело, отдыхать в Штаты приехал. А мне здесь жить. В Нью-Йорк рано или поздно придется вернуться — и что? Ждать, когда отвернут голову? Давай решим, что будем делать дальше…

Алексей погрустнел. Да, погрустнеешь тут. С украденной фактически половиной миллиона тут чего угодно можно ожидать.

— Лариса, — пробормотал он, — на кой черт тебе сдался Нью-Йорк? Забирай себе эти деньги, переедешь в другой город, купишь квартиру…

— Слушай, — Лариса вскинула голову, — ты надо мной смеешься? Украсть полмиллиона долларов — и раскатывать по стране как ни в чем не бывало? — Она кричала, не стесняясь, что ее услышат хозяева дома. — Или тебя эти юродивые за вечер довели до такого блаженного состояния? Я думала, ты умный мужик, надеялась на тебя… О Господи! — Она внезапно начала плакать.

— Лариса, ну что ты… Ну брось, брось, — принялся успокаивать ее Алексей. — Ты меня неправильно поняла. Я же в принципе рассуждаю. Конечно, надо все продумать… Знаешь, что сделаем? Пойдем сейчас куда-нибудь в лес, спокойно подумаем…

— В лес? — Лариса вытаращила глаза. — Зачем это в лес?

— Да я люблю просто лес… — Алексей смешался, не зная, как точнее объяснить. — Понимаешь, вот я тебе рассказывал, как я оружие копаю под Питером, так оружие — это, как бы получше выразиться, оружие — это следствие. А причина — это лес. Мне там лучше думается, я его… я его понимаю. Понимаю, — повторил он. — И все решения, самые главные, я всегда стараюсь принимать в лесу. Ну, на худой конец, в поле.

— На природе.

— Нет, на природе — это немного другое. Вот мы сейчас с тобой на природе. И если даже мы пойдем, — он посмотрел по сторонам, — вот, скажем, к озеру, мы все равно будем на природе, но не в одиночестве. Нужно так уйти, чтобы ни города было не видно, ни дорог — ничего. Чтобы остаться совсем одним. Голова знаешь как заработает! Ты-то, видно, давно не была в одиночестве?

— Я все время в одиночестве. Всю жизнь.

На крыльцо вышел Дуайт, улыбнулся, потом, увидев слезы, блестевшие на щеках Ларисы, изменился в лице. Алексей заметил, что между радостной улыбкой и озабоченностью на миг, но мелькнула в глазах Дуайта тень раздражения. Очень отчетливая тень, ничего хорошего не сулящая.

— Проблемз? — спросил он, снова улыбаясь, но уже не так широко.

— Ноу проблемз, — по возможности весело ответил Алексей.

— Спасибо, все в порядке, — ответила Лариса, — это я так, о своем.

— Проблемы в Нью-Йорке? — попытался конкретизировать Дуайт.

Она пожала плечами.

— Да, плохой город Нью-Йорк. Очень много нехороших людей.

Алексей удивленно посмотрел на пастора. Странно было слышать от здорового взрослого человека рассуждения на таком детском уровне, причем еще с такой серьезной миной.

— Алексей, что ты скажешь о Нью-Йорке? — пытливо посмотрел на него пастор.

— О Нью-Йорке? О, очень много у меня впечатлений о Нью-Йорке, — сказал Алексей, стараясь осторожнее подбирать слова. — Мне очень понравилось там…

— А вы давно там живете? — Дуайт снова с той же, уже казавшейся Алексею навязчивой, улыбкой перевел взгляд на гостью.

— Давно.

Обращаясь к Ларисе, Дуайт говорил все то же «you», но это звучало как отчетливое русское «вы», в отличие от «ты», когда он разговаривал с Алексеем. Причем «вы» не демонстрирующее уважение и внимание, а сохраняющее дистанцию. Жесткое такое «вы».

— А кем вы работаете?

— Программистом. — Тон, которым отвечала Лариса, становился все более натянутым.

Алексей ждал, когда же наконец Дуайт почувствует несвоевременность пустой и совершенно не ко времени происходящей беседы. И не беседы даже, а точно какого-то допроса.

Но пастор вроде бы ничего не замечал.

— О’кей, о’кей. Вы же еще не видели нашу церковь. Пойдемте сейчас со мной в нашу церковь, — полувопросительно-полуутвердительно сказал Дуайт.

— Дуайт. — Алексей улыбнулся так добродушно, насколько позволяла данная ситуация. — Мы придем попозже, о’кей? Немного прогуляемся и придем.

— А куда вы хотите пойти? Я узнаю — может быть, Сара отправится с вами. Она может показать вам все самое интересное в нашем городе. Может быть, возьмете детей с собой…

— Спасибо, Дуайт, не стоит беспокоиться. Сегодня мы пройдемся вдвоем, а завтра обязательно погуляем вместе.

— Хорошо. — Дуайт повернулся и исчез за дверью.

— Ну что, пойдем? — Алексей взял Ларису за РУКУ-

— Пойдем.

Гуляли они гораздо дольше, чем предполагали вначале. Ни в церковь, ни домой к обеду они не пошли. Бродили по городку, в котором было до странного много кафе, баров, ресторанов, пиццерий, на каждом втором доме висели вывески: «Барбекью», «Китайская кухня», «Макдональдс», какие-то еще незнакомые Алексею названия, французский ресторан, греческий ресторан. Там, где не было общественного питания, находились магазины спорттоваров — они тоже были здесь в бесчисленном количестве.

— Что ты удивляешься, — спросила Лариса после его очередного комментария по поводу прожорливости местных жителей. — Это же полностью туристский район. Горнолыжный курорт. Сюда зимой со всего света приезжают люди с гор кататься. Многие на всю зиму устраиваются здесь на работу — в те же бары, посуду мыть через день. А через день — катаются. Зарабатывают себе на лыжи. Сейчас-то здесь пусто, а зимой что творится…