Книга мертвых-2. Некрологи - Эдуард Лимонов

Тот же день, но вечером. «Позвонил Ларисе в Харьков. От разговора с этой нормальной хохлушкой, здравомыслящей, простой, как-то хорошо мне стало. И мне было приятно с ней разговаривать, и ей со мной. Плюс я знаю ее. Она опрятная, среднего роста, хорошего сложения, симпатичное лицо, сыну 19 лет. Я как-то отдохнул, говоря с ней. Спасибо ей. Она ходит к матери два раза в неделю, а Елена ходит пять раз. Лариса говорит, что они уложатся в те деньги, что я послал, в два месяца. От матери воняет жутчайше, сказала Лариса. Ключи она держит, не дает, потому простыни ей приносят СВОИ эти две украинские женщины. Господи, я получил удовольствие от разговора с нормальной женщиной. Она реалистична, не лукавит, не рисуется, не ханжа, говорит буднично, но участливо о моей матери». 16 января 2008 года. «В 08.31 меня разбудил звонок по мобильному. Чистым голосом моя мать сообщила мне, что я должен защитить ее от соседа. Фамилии назвать она не могла. „Он ходил одно время в военном. А сейчас перевез сюда и детей. Он хочет отобрать у меня квартиру". - „Как его зовут, мама?" - „Не знаю". - „В какой квартире он живет?" Подумав, мать ответила: „Там же, где и я". - „Хорошо, 4 сказал я, - я позвоню Ларисе". - „Не надо Ларисе, - сказала она. - Сразу на горячую линию". -„Хорошо", - согласился я и отключил телефон».

19 января. «„Тут одна говорит, что ее Леной зовут, но она не Лена. Здоровье? Да ничего. Сейчас меня искупали и постригли. Маникюр будем делать... Зрение мое ж ухудшилось... Сыночек, я не хочу уходить из этой квартиры, а то я с ума сойду. (Сзади голос щирой украинки по звучанию. Новая сиделка „Лена" подошла: „Вот твои очки".) Сынок мой, как я рада... (длительная пауза)...Это не твой голос... это не ты..."»

Именно в те же дни, когда мать моя сошла с ума, происходила и вторая, а точнее по важности первая трагедия моей жизни: моя жена Катя Волкова отвернулась от меня. 6 января ночью произошел разрыв. А 13 января она уехала беременная Сашкой с Богданом (четырнадцать месяцев от роду) в Гоа, Индия. Эта книга о мертвых, потому ее героиней не может быть Катя Волкова, однако поскольку одновременно с естественным по сути своей умиранием моей восьмидесятишестилетней матери, совершалась и иррациональная трагедия с женой, то я думал в те дни о них вместе, о двух моих женщинах: о матери и о жене. Вот запись от 20 января: «А какой ангельский, очищенный голосок стал у моей матери! Потому что она совсем потеряла рассудок, с ней стало легко. И разговаривать тоже. Она со всем соглашается. Потеряв рассудок, она потеряла тяжесть, хрипоту. Она радуется моему звонку. Передает приветы Богдану и Кате. Она радуется тому, что ее помыли и остригли. До того, как она потеряла рассудок, она была тяжелая и подозрительная. А теперь она светлая.

Хорошо бы Катя потеряла остатки разума и вышла бы тогда в сияющее небо над облаками, куда подымаются самые высотные самолеты. А*го сегодня Катя потеряла лишь причинно-следственные связи между частями рассудка, он у нее спутан, мокрыми и грязными колтунами в волосах женщины-бродяжки. Хорошо бы Катя поднялась туда же, куда моя мать поднялась. Она приобрела бы звонкий, счастливый потусторонний голос, а не ходила бы мрачно хромой волчицей.

Думаю, у меня хорошо, даже блестяще получились характеристики женщин моей жизни. Мама -звонкоголосая очищенная святая, поскольку совсем потеряла рассудок. Счастливая она стала. Катя - фурия и хромая волчица, потому что не совсем потеряла разум, он только у нее свалялся, спутался... Я, попавший в эту семью обывателей (Катя и ее мать), как ангел, попавший в общежитие строительных рабочих. „А на хер тебе, парень, крылья?" - спрашивают работяги, придавив мои крылья своей жратвой. Кастрюлями придавив. Если первое время жизни со строителями-гопниками я их удивлял, и они стеснялись, то с течением времени перестали стесняться своей сути, своих кастрюль. А еще когда у одной из них от меня родился ребенок, тут они и вовсе распоясались. Почувствовали себя не то что на равных - выше. Я-то неуклюж в бытовке с крыльями... Почему моя мать и моя жена свихнулись одновременно, хотя и находятся на разных стадиях потери рассудка?»

26 января. «Мать: „Мой президент решил мне не давать на питание. Меня искала бухгалтер: «Раису Федоровну увидите, скажите: он на вас зол и не хочет вам давать деньги». Все получают по четыре, а мне - одну... Я рада, что ты жив. А то тут ходят слухи, и картинки показывали". (В звуковом фоне слышно, возится сиделка Лена.) „Лежу как бревно. Кормят меня. Тут показывали в цветах его и тебя. Ты его кормишь, он не хочет. И кошку. Ты насильно кормишь Богдана. Шкурка на нем, как на кошке. Я задыхаться стала. Вот так я и живу. Плохо мне, плохо. Да, неважно... Я целую тебя. Я волнуюсь. Меня, наверное, искупают сейчас. Встала на днях... И тут же на меня гром и молния набросились... Главное, нашли мою девичью фамилию и стали склонять..."»

29 января 2008. «Вчера разговаривал с Ларисой, 1-й сиделкой матери. Прихожу, говорит, утром к ней, а она лежит такая вымытая. Я ей комплимент. А она говорит: „Я за пенсией собралась". Мать „видит" детей в соседней комнате и ребят. „Лена купала ее в ванной, а она гадит под себя и бросается дерьмом. Лена (Елена Георгиевна) не обижается", - говорит Лариса. Лариса разговаривает со мной явно дружелюбно и с удовольствием. Так что совесть моя спокойна. Мать имеет сиделок семь дней в неделю. Теперь это будет стоить мне дороже чуть, потому что сиделка номер 2 Елена не всегда все успевает, и будет оставаться на дополнительные часы. Когда же мать прочно потеряла рассудок? Тогда же, когда и обезножила. Накануне нового 2008 года.

Лариса сказала: у матери к руке привязаны ключи. В конце разговора мы сошлись на том, что моя мать, потеряв рассудок, стала добрее и светлее, а раньше была мрачная и злобная, как волчица...

Думаю: это настолько моя биография'- эти сошедшие с ума две матери: моя мать и мать моих детей, такая органично моя биография, что даже оторопь берет, но и ясно, что только такая трагедия и могла меня постигнуть. Только такое комплексное испытание и могло мне быть послано».

2 февраля. «У меня сил нету. Я уже умереть хочу. Здоровье не выдержит. Как я выдерживаю. Не вижу не слышу... Одна я. Зачем это нужно, и мне и окружающим. Такое у меня состояние... Не знаю, какое число, какой месяц, какой год. (Я ей сказал дату, громко и отчетливо.) ...Я задыхаюсь. Да разве мне до этого...» Комментарий: «Моя мать сегодня видимо вернулась временно в разум. Хрипит и звучит еле-еле и отчаянно».

9 февраля. «Сейчас звоню матери - никто не отвечает. Но у нее в это время и сиделка. Да и сама она лежит. Вероятнее всего, сиделка решила ее помыть до моего звонка. А может, сиделка еще не пришла, а мать померла? Всякое может быть.

Полчаса прошло. Дозвонился. Оказалось, трубка была плохо положена. Мать звучит ужасно. Фразы нечеткие. „Я тут живу при гостинице. Я уже хочу умереть. Встать не могу. Сейчас кушать буду"».

23 февраля. «Набрал мать. Она не берет трубку. Видимо, опять трубка не лежит как следует на телефоне. И еще набрал. Только хрипы ужасные. Сорок минут набираю мать. Ноль толку. Наконец дозвонился. Картина выясняется печальная. Она не узнала меня (!). Только под конец разговора опознала. Первая ее фраза мне: „Вчера умер отец Эдика. Передайте ему, что умер отец Эдика..." (Отец умер четыре года тому назад). „Как Аня себя чувствует?" (Моя первая жена умерла 18 лет тому назад.) ,Л что мне быть разговорчивой... Вчера не могла найти прясло". Я говорю: „Вчера у меня был день рождения. Я ходил в театр..." - „Да..." - говорит она рассеянно».

В тот же день, к вечеру, 21:25. «Сейчас звонил Ларисе. Мать угасает. Лежит в ужасном виде. Уже сама даже воды не пьет. Хлеб под себя подгребает. Шапочку какую-то идиотскую надела. Долго она не протянет, говорит Лариса. Месяца два, разве что. Ну что ж, похороню, очищу квартиру. Выкину все, или почти все».

5 марта. «Звонил матери. Различил только одну связную, но загадочную фразу: „Надо держаться, приедут эти американцы". Я ее все меньше понимаю. Рассудок у нее фрагментарный».

8 марта. «„Все нормально. Я уже рада умереть. Богдан где?" Мать произнесла только эти три членораздельные фразы. Последняя: „Богдан где?" удивительна, потому что я старательно умалчивал, что Катя уехала в Гоа и увезла Богдана. Но умирающая, видимо, имеет свою информацию, прямо из космоса. Она все же, видимо, приняла внука как главное событие своей жизни последних лет. Я поговорил и с сиделкой Еленой: „Кушает она плохо, жует, но не лезет в нее. Позвоночник - весь пролежень, в гное, кожа кое-где сошла. Одежду не меняем, выбрасываем. Только на сердце и держится. Я уже не понесу ее купать сегодня... Кровотечение у нее. Отек внутренних органов..."

Такое впечатление, что придется мне очень скоро в Харьков отправляться, даже в течение недели. Сразу стало как-то тихо и грустно. Любил ли я свою мать?.. Испытывал благодарность, что родила? Да».

9  марта. «Вчера Дима Сидоренко (охранник) высказал предположение, что меня в Украину не пустят русские, потому что я должник (Лужкову должен 500 тысяч), а недавно вышло некое постановление по этому поводу. То есть я не смогу похоронить свою мать, как не смог похоронить отца».