Казнить Шарпея - Максим Теплый

– Отвези в мой гараж и положи в... ну, ты знаешь это место. Даю тебе неделю отдыха. Ложись на дно, нигде не мелькай. Будь здоров!

...Через полчаса «таксист» удовлетворенно откинулся на сиденье, приостановил машину на обочине и набрал знакомый номер.

Дибаев не отвечал. «Таксист» ждал. Наконец раздался хриплый голос:

– Спятили вы все, что ли? Какого черта! Ну и ночка...

– Николай Алексеевич!

– Кто это, мать вашу?!

– Я по поручению Петра Анатольевича! Нам не удалось поговорить с вашим другом. Он исчез. Если выйдет на вас, дайте знать! К нему много вопросов осталось.

– Исчез? Ну и молодец! – пьяно хмыкнул Дибаев. – Ищите Беркаса!

«Таксист» услышал в трубке гудки. Подержал телефон на ладони, удивляясь тому, как громко в ночной тиши звучит маленькая черная коробочка, подумал пару секунд об удивительных возможностях, открываемых научно-техническим прогрессом, и нажал кнопку «отбой». В ту же секунду машина под ним подпрыгнула, вздыбилась белым пламенем и разлетелась на тысячи мелких осколков вперемешку с тем, что еще мгновение назад было теплой человеческой плотью.

Три + два = ?

– Ну что? Такого мне еще видеть не доводилось! На одной даче, в одной комнате собрались люди, которые, строго говоря, никак не должны были здесь оказаться все вместе. – Игнатов стоял в комнате и внимательно оглядывал присутствующих, причем всякий раз, когда его взгляд переходил на кого-то следующего, его лицо менялось до неузнаваемости, из-за бегающих по лицу морщинок, и для каждого их набор и конфигурация были персональными. Он сделал театральную паузу, позволяя всем осознать сказанное. – Мы имеем троих террористов, – Игнатов указал на себя, Тихоню и Фомина, – которые готовят покушение на российского Президента. Говорю об этом так открыто и смело потому, что вы, Беркас Сергеевич, и ваши партнеры из ФСБ давно догадались, почему мы с Александром остались в России. Это – раз!

Имеем помощника Председателя Госдумы, – Игнатов кивнул на Каленина, – которого эти самые террористы спасли... От кого? Правильно! От своих собственных пособников, что, согласитесь, есть парадокс. Это – два!

– Имеем следователя Генпрокуратуры по особо важным делам. – Игнатов галантно склонил голову в сторону Аси. – Обращаю внимание, что ее и ее детей нам также удалось вырвать из рук неизвестных подонков, находящихся, видимо, на службе у наших, с позволения сказать, подельников. Опять нестыковочка!

– Теперь уже известных, – вмешался Тихоня. – Ну, я про этих, что барышню преследовали.

– Пусть известных, – согласился Игнатов. – В том смысле, что Иван Олегович их видел и вступил с ними в диалог. Результатом этого диалога стало... Что, Иван, стало результатом?

– Не спрашивайте лучше, Дмитрий Матвеевич. Я как узнал, что они маленького хотели на иглу посадить, сильно рассердился. Этого урода, что в пацана шприцем плюнул, пришлось навсегда сделать человеком без определенного пола. А напарника его просто по ушам хлопнул. Не сильно, но вмешательство врачей ему все равно потребуется для частичного восстановления утраченного слуха.

– Так вот, дама с детьми – это три. Их мы тоже спасли, а по логике вещей должны были бы действовать совсем наоборот.

– Ну и зачем же вы все это делаете? – мрачно вмешался в разговор Каленин, внешний вид которого по-прежнему был ужасен.

– А чтобы доказать вам и вам, – Игнатов улыбнулся Асе, – что мы вовсе не злодеи, что мы патриоты своей страны и что те люди, которые вас преследуют, вовсе не являются нашими союзниками. Их с нами ничего не связывает.

– Как – не связывает? Цели-то у вас с ними одни и те же, – не унимался Каленин. – И они, и вы – против Президента.

– Это их право – быть против Президента. А вот вас убивать, детей калечить им никто права не давал.

– Это вы говорите, генерал Игнатов? А вам? У вас разве есть право теракты организовывать? – Каленин был болезненно бледен и, казалось, за день похудел килограммов на десять. – Шантаж, снайперская винтовка, – Беркас показал на оружие, демонстративно стоявшее в углу комнаты, – угрозы терактов – вот ваш джентльменский набор! Чем вы лучше?

– Еще раз повторяю: эти люди нам неизвестны, о мотивах их поступков мы можем только догадываться. А вот о том, что нами движет, я готов с вами, Беркас Сергеевич, поговорить через пару деньков. Да вы и сами об этом скоро узнаете. Кстати, Иван Олегович, надеюсь, вы наших гостей основательно запутали, когда сюда везли? Они имеют представление, где находятся?

– Вряд ли! Беркас Сергеевич – тот вообще почти без сознания был. Ну, вы сами видели – в гроб краше кладут. А когда детей с барышней вез, тогда ночь была. Пацаны спали. Да тут без привычки ничего не найдешь. Я сам вначале плутал, пока не привык.

– Тогда дискуссию закрываю и перехожу к вопросу, что делать дальше, так как мы трое сегодня покидаем этот гостеприимный дом.

– Почему же? – раздался звонкий Асин голос. – Давайте договорим, коли начали! Вы рассуждаете так, будто мы с Беркасом вам по-крупному задолжали!

– А разве нет? – наивно поинтересовался Тихоня. – Я не в смысле задолжали! Я про то, что жизнь ваша была под угрозой.

– Нас стали преследовать после того, как эти люди почувствовали, что мы их подозреваем в государственном заговоре, – продолжила Ася. – Вот пленка, которую мне удалось раздобыть. – Ася достала из кармана маленькую черную коробочку. – Именно из-за нее на нас началась охота. Значит, мы не ошиблись в своих подозрениях, хотя, строго говоря, из того, что попало к нам в руки, однозначных выводов сделать невозможно. Но они сами себя выдали! Они испугались, что мы о своих подозрениях скажем публично. Мне эти подонки, которые домой звонили, прямо дали понять, что все это из-за пленки и моей работы по Удачнику и его ведомству.

Тут вперед решительно двинулся Иван Тихоня, крутивший в руках боевой нож с маркировкой «ВИТЯЗЬ», с летучей мышью на фоне земного шара и российским гербом, по периметру которого значилась надпись «Федеральная служба безопасности».

– Дмитрий Матвеевич! А что, собственно, мы тут изводимся? Все же ясно! На время операции дети пусть остаются здесь. Тут их никто искать не станет. Мамаша с ними. Вокруг дома такая армия наших, так сказать, «помощников», что они почтут за честь выполнить вашу команду – из домика никого не выпускать. Беркасу Сергеевичу так вообще доля выпала особая! Мертвый он до времени. Значит, тут ему и сидеть, дожидаться, так сказать, поводов для внезапного воскрешения на страх врагам. Ну что, не прав я? А когда все закончится, пусть делают что хотят. Хотят – пленку кому надо предъявляют, хотят – молчат. Мы свой мужской долг выполнили. Нам перед ними виниться не в чем! Пленку, кстати, я уже прослушал. Нет там ничего особенного. Какие-то намеки, фрагменты бессвязные, непонятная хохма про собак. Чепуха, одним словом. Чего эти двое, что на пленке, переполошились – ей-богу, не пойму. Может, и правда рыло в пуху...

– Погодите, – вмешался в разговор долго молчавший Фомин. – Мы что же, этих людей арестуем, что ли? Посадим под замок? Мы их, значит, здесь запрем, а сами пойдем на свою работу. Так? Но они нас не настаивали их спасать! Я считаю, что выбор должен оставаться за ними. Я за то, чтобы у них было право уйти.

– Ну вот, начались американские штучки! – Тихоня демонстративно хлопнул нож в ножны! – Может быть, припрем сейчас сюда российский флаг и позволим им присягнуть на верность державе?

– А вы кто такой, чтобы с нами разговаривать таким тоном? – Маленькая Ася решительно двинулась на рослого Тихоню, сжав кулаки и демонстрируя готовность к боевым действиям. Тот смерил соперника взглядом, оценил его решимость к борьбе, но испепеляющего взгляда черных Асиных глаз не испугался.

– Я? Я – Герой Советского Союза, гвардии майор воздушно-десантных войск Иван Олегович Тихоня. Брал дворец Амина, родину защищал, когда она меня об этом просила, детей ваших спасал, его вот, – Тихоня кивнул на Беркаса, – вытащил из газовой душегубки. А больше, извините, ничем не отличился, не успел, жизни не хватило... Мало, да?

– Да нет, вполне хватает на памятник в родной школе, – едко ответила Ася. – Значит, детьми укорили? А разве трудно понять, что я и Беркас – мы просто честные люди. Трудно вам в это поверить? Трудно понять, что дибаевы и удачники, которым вы, видимо, служите за хорошие деньги, – подлецы и им самое место на нарах? Это же так просто, господин Игнатов! Ничего не надо придумывать. Не надо философствовать! Надо просто встать и сказать: «Я не согласен, чтобы торжествовали эти люди». И вас поймут все! – Лицо Аси сделалось пергаментно-бледным, куда-то исчезла природная смуглость и осталась лишь чернота огромных глазищ, полыхавших решимостью и уверенностью в правоте. – А ваши поступки, господин Игнатов, увы, непонятны. Мне не нужно ваше участие! От кого вы меня спасаете? От Дибаева? Но ведь вы же меня потом опять отдадите ему на растерзание вместе с детьми? После того, как успешно выполните свое мерзкое задание... Не он ли станет управлять страной после вашего удачного выстрела? Помнится, кресло главы правительства они с Удачником там, на пленке, уже делили!