Казнить Шарпея - Максим Теплый

...Первый раз Денис сел в шестнадцать лет. За драку. Его задержал милицейский патруль, а он, будучи сильно навеселе, оказал сопротивление, в результате чего один из патрульных лишился глаза.

Вернулся Майоршин уже из взрослой колонии, из Отляна, уркой, серьезным и авторитетным. Через год сел снова. Теперь уже за разбой. Так и повелось – год свободы, три на нарах.

...В ходе первой избирательной кампании, сделавшей Дибаева народным депутатом, Денис как раз временно поменял тюремную шконку на однокомнатную квартиру Маринки Быковской – своей одноклассницы, которая верно ждала непутевого избранника после каждой тюремной ходки.

Дибаев предложил Майоршину роль своего личного телохранителя и ответственного за контакты с уголовными авторитетами, которые в то время «крышевали» не только ларьки и магазины, но и начинающих политиков. Денис должен был договориться с местными бандитами, чтобы они Дибаева не трогали, а по возможности и помогали ему. Свою работу он выполнил на «отлично», а взамен получил статус помощника депутата и поддержку Дибаева в приватизации небольшой шахты в Ростовской области.

С тех пор за ним закрепилось прозвище Дениска Уголь, а его деятельность на шахте вскоре обернулась уголовным делом и тюремным сроком. На счастье Майоршина, следствию не удалось доказать, что странная гибель бывшего директора шахты, который выпрыгнул из окна собственной квартиры на четырнадцатом этаже, – это дело рук Дениса.

Его посадили за другие грехи: солидные финансовые махинации, – что даже льстило самолюбию Майоршина. Тем более что наказание было не очень обременительным, да и закончилось раньше срока благодаря вмешательству набиравшего силу Дибаева.

Дальше была еще парочка ходок на нары. И каждый раз все заканчивалось условно-досрочным освобождением...

...Денис был по жизни сильно обязан Дибаеву. Но при этом он никогда перед всемогущим Николаем Алексеевичем не лебезил. В конце концов, он тоже ходил ради него на нож.

...Он подошел к Старому Арбату и тесными проулками выбрался в Плотников переулок. На душе его было муторно. Но он решил, что надо забрать деньги и исчезнуть из жизни Дибаева навсегда.

Он не первый раз брал на себя кровь. Все мертвяки Дибаева были его клиентами: и несчастная бухгалтерша, которой нанятые им албанские мафиози подменили дыхательную смесь, и забитый арматурными прутьями юноша, которого Уголь самолично добивал последними, самыми смертельными ударами.

...Дениса не покидало ощущение, что он совершает роковую ошибку. Интуиция буквально терзала его, призывая бросить все и бежать куда подальше от дома Дибаева. Но деньги ему были нужны...

Он подошел к знакомому подъезду, посмотрел на окна квартиры на восьмом этаже, которые почему-то ранним утром все были освещены, без труда справился с кодовым подъездным замком, кивнул консьержке так искренне и приветливо, будто они были знакомы всю жизнь, и нажал в лифте кнопку девятого этажа. Затем, выйдя на площадку, прислушался и медленно спустился на один пролет.

Вот и дибаевская дверь – металлическая и отделанная красивыми деревянными вставками по периметру. Денис нажал на кнопку звонка. После минутного затишья за дверью раздались какие-то приглушенные звуки, хрустнул замок, и он увидел совершенно пьяного Дибаева – в трусах и футболке, призывающей любить какого-то Билла.

– А, Дениска, – улыбнулся Николай Алексеевич. – Заходи! За гонораром? Давай заходи, корешок.

Все выглядело весьма буднично. Особенно то, что Дибаев был пьян и поэтому казался неспособным на активные действия.

Они молча прошли на кухню. Дибаев плюхнулся на стул и спросил:

– Сколько теперь стоит убиенная человеческая душа?

– Всегда стоила двадцать. В этот раз – сорок.

– За риск накинул?

– За обман! Мертвяк-то – человек известный. Разницу возьми со своего лысого. Это же он передо мной задачу ставил.

– Ну я и говорю: за риск. На! – Дибаев ногой толкнул под столом что-то черное к ногам Майоршина. Это был портфель.

Тот, не спуская глаз с Дибаева, поднял портфель, открыл, стрельнул глазом и увидел четыре зеленые пачки.

– Ты заранее удвоил гонорар? – удивленно спросил он.

– Ну ты же по телефону сказал, что надо удвоить! Я сделал! Давай! Топай! Я спать хочу!

– Ладно! Будь, корешок!

– Давай!

...Врет интуиция, думал Денис Майоршин по кличке Уголь, разомлевая в такси и все дальше удаляясь от дома Дибаева. Деньги получены. Билеты в Грецию куплены. Завтра утром в самолет – и поминай как звали. Не вернется больше в Россию Денис Майоршин.

«Никуда заезжать не буду, – думал он. – Ночь просижу в ресторане аэропорта».

Таксист, подвернувшийся неподалеку от дома Дибаева, уверено разгонял по ночной Ленинградке «форд-фокус». Денис неожиданно для себя самого громко запел:

У меня была любовь, молодая, стройная,Только видеть корешков моих неготовая,Я же правильный пацан – живу по понятиям,И пришлось красотке той на панель отправиться.

– Что-то не рифмуется песня твоя, – посочувствовал таксист, потом вдруг неожиданно начал тормозить, и, как бы оправдываясь, буркнул: – Опять ремонт дороги! Просто задолбали! Роют эту Ленинградку, роют! Когда закончат... – Потом резко выбросил руку, и в лицо Дениса брызнула едкая жидкость...

Пришел он в себя в кустах на обочине. На него пристально смотрел сидевший на корточках мужчина, в котором он признал недавнего таксиста. Денис понял сразу: выхода, похоже, нет. Это конец. Он, как в юности, попытался почувствовать кураж, силу в мышцах, готовность рвать противника зубами. Ничего похожего не было. Он беспомощным мешком валялся на мокрой от ночной росы траве и был не в силах пошевелить даже пальцем.

– Ну что, Уголь, рассказывай. Где Каленин?

Денис, по правилам тюремной самозащиты, должен был презрительно цыкнуть слюной и спросить: «А ты кто такой, зелень поганая, чтобы со мной, заслуженным уркой, так базарить?»

Вместо этого он опустил глаза и тихо, едва ворочая губами, произнес:

– Не знаю. Понять не могу. Убивал двоих. Почему остался только один – не знаю. А где портфель? – неожиданно для самого себя жалобно спросил он.

«Таксист» усмехнулся:

– Он тебе не понадобится! Ты взрыва дождался?

– Слышал. Но я отъехал метров на пятьсот. Ждал минут двадцать. А когда рвануло и заполыхало, подумал, что дело сделано.

– Куда делся второй, не догадываешься? – продолжал спокойно спрашивать «таксист».

Денис мотнул головой.

– Ну да ладно. – «Таксист» поднялся во весь рост. Отряхнул брюки. – Значит, так, авария у нас приключилась. Видишь, «форд» весь помятый. В дерево он врезался. Машина в угоне. За рулем ты. Давай-ка помогай! Думаешь, легко мне тебя, бугая такого, в салон запихивать? Давай, держись за шею.

«Таксист» подтащил Дениса к впившемуся в дерево «форду», запихнул его на водительское место. Потом крепко взял за волосы, откинул ему голову и влил в дергающееся горло бутылку водки.

– Ну все, браток! Давай! В путь! – Он хлопнул дверью. А потом, увидев, как Денис судорожно пытается неловкими движениями открыть дверь машины, чтобы выползти наружу, весело сказал: – Нет, друган! Мы так с тобой не договаривались! – «Таксист» с силой еще раз хлопнул водительской дверью, отбежал шагов на десять и что-то швырнул в район бензобака. Грохнул взрыв...

Машина горела бешеным воющим огнем, и внутри этого оранжевого месива подпрыгивал и бился о дверь Денис Майоршин... или все то, что оставалось от него. Потом всякое шевеление в машине прекратилось. «Таксист» видел, как изогнувшееся в нелепой позе тело превращается в коричневую мумию. Он подождал еще минут пять, а когда пламя стало таким жарким, что даже расстояние в десять метров не спасало от жара, он тихо побрел куда-то в кусты, где обнаружилась припаркованная старенькая «Волга». Он завел ее, прислушался к подергивавшемуся автомобильному организму, который каждой своей клеточкой, казалось, страдал от самой необходимости урчать и работать, потом включил передачу, тронулся, набрал по мобильнику нужный номер и сказал:

– Петр Анатольевич, я все сделал, как договаривались.

– Молодец! Он что-нибудь внятное сказал?

– Нет, Петр Анатольевич, он не смог ничего объяснить! Взрыв видел и слышал. Как исчез клиент – не знает. Видимо, все случившееся для него полная неожиданность. Но у него билеты были с собой, в Грецию, паспорт заграничный. Он в аэропорт собирался ехать.

– Ну вот, видишь! Значит, не исключено, что врет, что проморгал клиента и решил драпануть с деньгами. А может, и проморгал... Все сделал чисто?

– Да! Догорел на моих глазах до облика дождевого червяка. Мертв! Гарантирую! В отличие от него я досмотрел кино до финала.

– Молодец! Позвони-ка нашему другу и скажи, что Майоршин сбежал. Мол, не удалось его перехватить. Номер-то помнишь?

– Как не помнить, Петр Анатольевич! Десять лет по вашему поручению за ним хожу. ...А деньги куда, Петр Анатольевич?