Господин Чудо-Юдо (СИ) - Фаль Эя

С трудом оторвавшись от созерцания этого образчика мужской красоты, я мельком оглядела других покупателей. Центавриты, центавриты, центавриты... несколько изуродованных ясенирцев и чуть больше рептилоидов, смотреть на которых в контексте предстоящего сексуального контакта было омерзительно.

Если бы я могла выбирать добровольно, то в это же мгновение принялась бы махать руками и скандировать красавцу в бандане: «Меня! Выбери меня!»

Однако подобной возможности рабыням не давали. А если бы и дали, то черноглазого пирата они разорвали бы на части, пытаясь привлечь его внимание. Особенно эллуанки с хрупким телосложением, которые, как огня, боялись снова попасть в лапы центавритов, слишком щедро одаренных природой ниже пояса.

Капитан Шохоро появился в главной ложе внезапно, и шумный гомон голосов резко смолк.

– Второй день аукциона, – лениво объявил он. – Правила вы знаете. Среди нас есть три перспективных новичка – Брюг из сектора Галатеи, Зоб из звёздной системы М81 и Чу из систем Алькор и Мицар. Вступительный взнос они внесли, и я даю им право на участие в торгах. Начинайте!

Он развалился в широком кресле и сделал какие-то знаки сопровождающим его двум рабыням, среди которых я в шоке разглядела знакомую ясенирскую лже-журналистку Тану Зу. Она подала центавриту напиток в огромном бокале и сразу же пристроилась за спинкой его кресла в ожидании новых распоряжений. Другая рабыня уже развила бурную деятельность в области капитанских чресел – покорно, привычно, обречённо, – и от этого зрелища холодные мурашки неприятных предчувствий заставили меня тихо содрогнуться. Ублажать ненавистного врага на глазах у всех... как это унизительно!

Слезы отчаяния непроизвольно подступили к глазам, и я порадовалась, что никто не видит выражения моего лица под маской. Меня начало подташнивать от усталости. Прикованные руки занемели, пустой желудок требовал еды, а нервная дрожь только усиливалась, грозя перерасти в истерику.

На сей раз объявлять меня на первый лот не стали. То ли капитан Шохоро решил нагнать ажиотажа зрелищем неизвестной рабыни в черной маске, то ли наказывал меня, заставив мучиться ожиданием... и наблюдением за страданиями других рабынь. Ведь смотреть со стороны на насилие зачастую гораздо страшнее, чем переживать его самой.

Большинство малообеспеченных центавритов, выкупив вскладчину перепуганную жертву, с торжеством уволакивали ее на уровень личных отсеков. Я ожидала, что так будет со всеми, и была потрясена, когда трое центавритов решили не тратить время и воспользоваться покупкой прямо в отсеке напротив моей клетки.

Их выбор пал на знакомую эллуанку – одну из тех, что поддалась интригам Задаки и пыталась меня избить за выдуманные прегрешения. Прозрачные звуконепроницаемые стенки заглушали ее крики, но видимость была ужасающе четкой. Я отворачивалась, как могла, но мышцы шеи и без того были слишком напряжены неудобной позой, чтобы долго держать голову в повернутом положении. Закрыть глаза было страшно – а вдруг усну и очнусь в лапах какого-нибудь отвратительного центаврита? Почему-то меня преследовало обманчивое ощущение, что именно в состоянии бодрствования я могу так или иначе повлиять на свою судьбу.

И в полузабытье физического изнеможения то и дело взгляд выхватывал картины ржущих мучителей с расстегнутыми ширинками комбинезонов... и извивающегося хрупкого тела эллуанки, которую насиловали три огромных члена во все доступные отверстия. Под конец девушка обмякла и перестала дёргаться – потеряла сознание, – и ее унесли в медотсек.

А вот Маре Танн снова повезло. Центаврит Хрык, пожирающий ее глазами ещё более маниакально, чем накануне, умудрился перебить все групповые ставки на нее и выкупить на вторую пробу. Его словно не смущали те баснословные затраты, которые он нес из-за нее.

Следующими ленивцами, не пожелавшими вести разовую покупку в личный отсек, стали четверо центавритов, которые выкупили лот Муй Задаки. Вот кого я нисколько не жалела. Казалось, что происходящее с ней закономерно, и те страдания, что она причиняла своим бесправным рабам-космозонгам, начали к ней возвращаться сторицей.

А вот Ядхе Цин куда-то исчезла со вчерашнего дня, и о ее судьбе ничего известно не было.

На протяжении всего аукциона я то и дело поглядывала на привлекательного черноглазого пирата в бандане и молилась, чтобы он ни на кого не позарился до того момента, как выставят мой лот. Этот покупатель не производил впечатление участника групповых складчин, ни с кем не разговаривал... просто сидел, скрестив на груди руки, и смотрел без выражения на отсеки. Иногда его взгляд задерживался на моей клетке, а затем скользил дальше. И такое поведение внушало определенную надежду на его адекватность.

До меня очередь дошла почти к завершению аукциона, когда в прозрачных загонах остались самые потрёпанные рабыни. К этому моменту ноги от слабости почти не держали вес тела, и я тяжело повисла на скованных руках, уже не чувствуя их. Сознание то уплывало в зомбический транс, то фокусировалось на одном-единственном приятном лице под буро-серой банданой.

– Внимание! – капитан Шохоро встал, поднимая руку, и объявил: – Эксклюзивный лот на нашем аукционе по-прежнему землянка. Но! Я поднимаю первоначальную цену на нее до двух транспортных средств в хорошем состоянии или товары, драгоценности и топливо, равноценные их стоимости! Хотите знать, почему? А гляньте на клетку, братья! Маска с пси-блокиратором говорит сама за себя. Человеческая самка оказалась менталисткой!

Покупатели притихли, прикидывая свои средства и возможности. Затем сразу трое центавритов вскинули руки, и один из них выкрикнул:

– Две боевые «иглы»!

Другая группа центавритов численностью побольше – кажется, шестеро или семеро, – тут же перебила ставку, заявив:

– Две «иглы» и ящик новеньких лазеров!

– Две «иглы» и партия сиреневых алмазов номиналом «миди»! – не сдавался главарь первой группы, хотя физиономии его корешей от роста ставки заметно перекосило.

Повисло молчание. Обе соперничающие группы бешено шептались, а я обречённо подумала: если попаду хоть к кому-то из них, моей психике конец. Тело, может, и подлечат потом в медотсеке, но курсов психологической реабилитации для жертв насилия на пиратской базе, увы, не предусмотрено.

Черноглазый красавец в бандане впервые шевельнулся и небрежно произнес:

– Две боевые «иглы» и партия сиреневых бриллиантов номиналом «макси».

Тишина повисла столь глубокая, что было слышно, как кто-то нервно шаркает ботинком. В ушах стояло чье-то рваное дыхание... нет, не чье-то, а мое собственное, выдающее всю степень напряжения, с которой я ждала развязки торгов.

– Еще предложения есть? – осведомился капитан Шохоро, не дождавшись продолжения торгов. Но все молчали, и он кивнул: – Продано!

Аукцион пошел своим ходом дальше.

Дверца клетки, расположенная за моей спиной, тихо щёлкнула открывшимся электронным замком, затем послышались шаги... повисла мучительная пауза... и оковы наручников, державшие мои руки пристегнутыми к распорке, ослабили свои тиски.

Я повалилась было на пол, не успев скоординироваться, но удариться о жесткое покрытие клетки не дали сильные мужские руки. Они перехватили меня за талию, удерживая на месте, и я тихо зашипела сквозь зубы от жгучей боли в плечевых суставах. Слишком долгое неестественное положение рук сказалось не только на суставах. Хлынувшая в жилки горячая кровь ощущалась обжигающей лавой – одно из самых неприятных ощущений, что я испытывала, однако радовалась им неимоверно.

Немного оправившись, опасливо глянула на того, кто помог удержать равновесие. Он молча и без выражения смотрел на меня бездонными черными глазами в обрамлении длинных густых ресниц, но раздувающиеся ноздри красивого прямого носа выдавали его отнюдь неспокойное состояние. И впервые при взгляде на этого красавца меня посетило чувство страха. Кто знает, что у него на уме? Внешняя красота – отнюдь не гарант внутренней нормальности. Вполне может оказаться, что он маньяк, психопат, социопат или даже...