Жестокие клятвы - Джо Макколл

тут какие-то… неприятности.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спрашиваю я. Матиас вздыхает на другом конце провода.

— Боюсь, тебе придется разобраться со своей кучей дерьма, — говорит он мне. — Тебе не понравится то, что я тебе скажу.

Я фыркаю.

— Хуже, чем есть, уже быть не может, — уверяю я его. — На мою будущую невесту напали, а ложь, оставленная моей мертвой женой, постоянно растет.

— Снайпер? — его тон становится более настороженным. — Она в безопасности?

— Она в порядке, брат, — говорю я ему. — Мы поймали этого ублюдка. Он ожидает решения на складе, — Матиас вздыхает с облегчением.

— Это хорошо, — говорит он. — Тебе захочется оставить его в живых для допроса.

— Я предположил, — мне не нужно рассказывать ему, как тяжело было не пойти и не убить этого ублюдка.

— Ты не понимаешь, — говорит он настойчиво. — Этот человек… этот убийца, это нечто большее, чем ты думаешь. Он не просто наемник. Бриджетт было трудно найти свои убийства, потому что в базе данных наших убийц ничего не зарегистрировано.

Я и сам задавался этим вопросом. Отнимать головы жертв было крайностью. Ваня также упомянула, что планировали ее изнасиловать. Настоящий наемный убийца никогда не пойдет на компромисс со своей работой ради вкуса плоти.

— Я и сам начал об этом задумываться, — признаюсь я.

— Этот человек, он фанатик. Серийный убийца. Бриджитт нашла жертв по всему миру с одним и тем же МО, — рассказывает он. — Его зовут Луан Османи, он двоюродный брат Армира Брегу, лидера албанской мафии. Он известен как Албанский Мясник.

— Османи, — шепчу я. — Я узнаю эту фамилию.

— Ты должен, — говорит Матиас. — Это была девичья фамилия матери Ады.

Этого не может быть.

— Я сам ее проверил, — рычу я. — Девичья фамилия ее матери была греческая.

— Как глубоко ты заглянул, брат? — он спрашивает. — Бриджетт потребовалось несколько дней, чтобы просмотреть информацию наверху и добраться до осадка внизу.

В этом и заключается проблема. Я не смотрел так глубоко. Когда дело касалось Ады, я принимал все за чистую монету. Я был слеп ко всему.

— Прости, Адриан, — бормочет Матиас.

Покачав головой, я глубоко вздохнул.

— Тебе не о чем сожалеть, брат, — уверяю я его. — Это результат моей невнимательности. Больше этого не повторится.

— Что я могу сделать?

Ничего. Это мой беспорядок, который нужно навести порядок.

— Можешь ли ьы прислать все, что собрала Бриджит?

— Уже сделано.

— Спасибо.

— Всегда.

ГЛАВА 27

Ваня

Адрик.

Его имя. Даже несмотря на утренний туман, окутывающий мой мозг, я помню. Я начала подозревать, кто он такой, когда он впервые назвал меня маленькой львицей по-русски. В моих письмах это был тот же самый термин нежности. Не то чтобы мне было достаточно сказать наверняка, что это именно он.

Я лежала без сна, глядя в потолок надо мной, одна рука закинута над головой, одеяло окуталось вокруг меня, и я думаю обо всем, что знаю о своем будущем муже и о том, кому я писала письма.

На первый взгляд они кажутся полярными противоположностями. Адриан властный и холодный, тогда как Адрик был теплым и утешающим. Его слова поддержки на протяжении многих лет приносили мне утешение, которого никогда раньше не было в моей жизни.

Будь храброй, маленькая львица.

Фразу, которую я продолжала произносить про себя еще долго после того, как Адрик перестал мне писать. Даже когда он разбил мне сердце, оставив меня стоять у ивы, одну и испуганную, я все равно находила в этих словах силу.

Скажу ли я ему, кто я?

Противостоять ему?

Гнев кипит внутри меня при мысли о том, чтобы рассказать ему, почему он меня бросил. Имеет ли это значение спустя столько лет? Тем более, что мужчина в письмах, похоже, не более чем ложь. Ложная личность. Если бы я попала в его ловушку, он бы использовал меня так же, как Аду.

Сомнение зарождается в моей груди, когда я вспоминаю этого мужчину и его дочь. Она точная копия Ады.

— Смотри, — я указываю ему на ту же родинку на своей руке. — У меня такая же родинка. Все в моей семье так делают.

Мужчина качает головой.

— Это не имеет значения, — заикается он, таща девочку за собой. — Просто оставьте нас в покое.

— Но мы семья, — настаиваю я. — Мы должны быть родственниками, чтобы у нее был этот знак.

— Просто оставьте нас в покое.

Теперь он идет быстрее, девочка едва успевает за его большими шагами. Я гонюсь за ними, умоляя его остановиться и поговорить со мной. Чтобы выслушать меня. Мне нужно понять, почему она похожа на мою подругу. Откуда у нее этот знак?

— Пожалуйста… — но мои слова остаются неуслышанными, когда он выходит из здания, оставляя у меня больше вопросов, чем ответов.

Неужели вся моя жизнь с Адой была ложью? Я вспоминаю имя на могиле в мавзолее моей семьи. Мое имя. Мой день рождения. Дата смерти и гроб запечатаны в гроб. Там чьи-то останки, и они не мои.

Так чьи они?

Темнота пронизывает меня, а мои мысли становятся все темнее и темнее. Они все возвращаются к этой маленькой девочке. Кто она? Она не может принадлежать Аде, не так ли? Моя лучшая подруга изменила своему мужу, и эта девушка — побочный результат?

Нет. Ей как минимум десять лет, а это значит, что она родилась бы до того, как Ада вышла замуж за Адриана. Почему у нее родинка моей семьи? В желудке нарастает тошнота, поднимающаяся к горлу. Мой отец…? О Боже. Он изнасиловал Аду и отдал ребенка в другую семью? Не поэтому ли он так часто ее забирал? Чтобы я не заметила?

Мне нужно их найти. Нужно найти правду. Если бы кто-нибудь узнал, что она дочь Кастельяно, она оказалась бы в опасности. Вставая с постели, я быстро выполняю утренние дела, прежде чем одеться в