Уговор света и тьмы (СИ) - Весна Дарья

— И в семье Василийских наконец-то родился ребёнок по любви. По твоей любви, отец.

С каждым произнесённым Василом словом, Повелитель Тьмы всё больше и больше каменел.

— Ты можешь солгать мне, ты можешь убить меня, но моей убеждённости не изменишь. Вернуть Императрицу Каролиину — вот чего ты жаждешь на самом деле. Но вернуть её не в твоей власти. Насколько я понял, моя мать была истинной представительницей рода Василийских — ребёнка она хотела только чтобы продолжить род и удержать власть. Но уже в положении поняла: она любит своего нерождённого сына — меня. Так и в её сердце постучалась любовь, — Император внезапно тепло улыбнулся. — Так не пытайся отобрать у меня то, что некогда отняли у тебя.

— Она была потрясающей женщиной — умной и тонкой, изысканной и проницательной, воспитанной истинной правительницей. Не то, что твоя вечно краснеющая пигалица! –ляпнул Повелитель в запале.

— Ну, вот теперь я узнал о маме немного больше, — улыбнулся Васил.

Его отец только возмущённо руками взмахнул.

— Так я могу рассчитывать, что больше не придётся беспокоиться за Лею? — почти весело, но не сильно наглея, уточнил Император.

— Женись хоть на лягушке болотной лишь бы… лишь бы она точно знала, чей ты сын! — брякнул демон.

Васил неохотно кивнул, соглашаясь с условием.

— Мне придётся. Даже если Лорелея на меня не посмотрит после этого, — устало потёр лоб Император.

— Заставь, — буркнул отец.

Васил, иронично поднял брови и прямо смотрел на него, пока тот не отвернулся к окну, делая вид, что так и нужно.

— Мои чары тогда на неё не действовали, — наконец-то нехотя признался демон.

— Заставил бы! — притворно равнодушно бросил Васил.

Стоящий около окна мужчина, резко повернулся, осклабился и подарил сыну неверяще-злобный взгляд.

— Ты бы лучше о себе позаботился. Как только выйдешь из теневого мира, схлопочешь откат от клинка. Впрочем, если не справишься — сам ко мне придёшь, — пошёл в атаку Повелитель тьмы, не найдя что ответить на последние слова сына.

— Клинок? Значит, он всё же был настоящим? Значит, в реальном мире я ранен? — не стал настаивать на своём Васил.

— Меч, которым тебя пронзил этот хитрый недоумок — клинок Света. Не знаю уж у кого спёр. Но убить им и меня можно. Было. Пока он на тебя его не потратил. Сам клинок не материален, но убивает любого, обладающего тёмной стороной. А в тебе она есть, хочет того или нет твой бывший канцлер. И как только ты перейдёшь грань, на тебя навалятся все твои самые страшные воспоминания. Это не безнадега, которой точат душу умертвия. Это чувство вины. И если не расстарается твой дружок эльф или его человечья девчонка, тебя уже ничего не спасёт! Сам умереть пожелаешь.

Император хотел закономерно возмутиться принадлежностью Леи Эдо, но отец остановил его нетерпеливым жестом.

— Она бежит сюда. Своих стражей уже облапошила. Я заберу души, которые принадлежат мне, но чтобы не разбежались по замку те, кому некуда прибиться, обрушу башню. Восстановишь, когда упокоите. Сейчас ты очнёшься, и тебе нужно будет срочно выбираться из башни. Всё понял?

Васил огляделся по сторонам — призраки стоящие вокруг здорово поредели, в помещении словно светлее стало, но оставшиеся уже искали выход наружу.

Не найдя в себе силы отказаться от театральных эффектов, Повелитель тьмы быстро толкнул сына в грудь.

Василу показалось, что он падает не на пол, где стоял, а с высоты столичной пожарной колокольни. Ему виделось, что во время падения он отчаянно махал руками, а безумный ветер развевал полы короткого плаща.

Когда Васил резко открыл глаза, он лежал на плитах пустой Северной башни.

Внезапно дверь из башни бросилась ему в глаза, а когда Император поднялся, его в ту сторону словно подтолкнула сильная, властная рука. Пошатываясь от странной слабости, он добрёл до ступеней низенького круглого крыльца.

За его спиной башня осела на пол так ровно и аккуратно, словно мокрый песок в умелых руках.

Глава 24

Что происходит после победы

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Васил так и не вспомнил, как выбрался из башни и что было дальше — до тех пор, пока не очнулся утром в своей постели с Лорелеей под боком.

Его воспоминания обрывались на моменте, когда он протянул руку к кованому кольцу двери, чтобы её открыть. Потом ему рассказывали, что в промежутке между этими двумя частичками жизни, он успел поцеловать своего придворного мага при собственных воинах.

Случившееся в Северной башне на призрачной стороне он вспомнил. Как ни странно — от первого до последнего слова. Хотя долго ещё удивлялся, почему отец не поспособствовал полному забвению этих двух разговоров — с умертвием и с ним самим. О самом личном.

Зато сбылся его самый страшный кошмар — Лея узнала, что с ним происходит ночью. Все эти дни он старался устроить так, чтобы она ничего не увидела. Впрочем, папочкино благословение выдано только на случай, если девушка узнает правду. Жаль только трансформация её наверняка шокировала — нужно было раньше рассказать. Но кто ж знал!

По крайней мере, она не убежала от него с криками — уже хорошо.

И ведь даже на Иванна-Эдолеара в этой ситуации как следует не выругаешься — папочка уже его забрал, а дальше не пошлёшь! Поэтому Император лет с восемнадцати никого никуда не посылает, ибо самое дальнее, куда можно послать — к родному отцу. Глупо как-то.

Разбор ситуации с Эдолиэлем, подменой времени и засланным в библиотеку дедушкой, тоже прошёл относительно неплохо.

Положительным оказалось, что Лея истерики в склоке не устраивает, отрицательным — что скрывать свою вину перед ней бесполезно, она всё равно о ней напомнит. Причём так, чтобы сильнее виноватым себя почувствовал. Если ей однажды надоест заниматься магией, поручит выбивать признание из виновных подозреваемых. Правда, если выяснения будут заканчиваться поцелуями, то подозреваемые перебьются. А ему нарочно нужно будет творить какие-нибудь каверзы, после которых без выяснений не обойтись!

Может быть и к лучшему, что он забыл о случившемся ночью в башне. Иначе вместо того, чтобы снять страховочный слой, который прикрывал темноту, ставшую после визита к родителю неизменной частью ауры, бросился бы выяснять, как Лея смогла убрать последствия клинка Света, поразившего сына демона. А так они смогли быстро перейти к самой приятной части разговора — поцелуям. И если бы не ворвался добрый друг Эдолиэль, он вполне мог бы проверить, насколько девушка его боится.

Слушая восторженные и не совсем искренние вопли друга, он смог его простить только потому что пять минут назад благодаря этому хитрюге не пролажался со слишком эльфийским ушком Леи. Оказывается, оно только с виду почти человеческое, а по сути, вполне себе эльфийское и очень чувствительное.

Стащив Императора с кровати — подальше от девушки, пронырливый эльф стал ещё самодовольнее и нагло пообещал разобраться с его аурой самостоятельно. Вот только самого Васила манили отнюдь не эльфийские способы пополнения энергии.

Но это были ещё цветочки, и хитрый эльф тут же приступил к пополнению внутренней энергии друга, кинув в него боевую шаровую молнию. Васила этот поступок неожиданно возмутил до глубины души, и поймать молнию без последствий не удалось — она обожгла пальцы. Хотя они часто проделывали данный трюк на тренировках, сейчас он явно не был уместен.

Тут же распознав негативную реакцию Васила, эти циркачи, словно сговорившись, бросились дуть на его обожжённые пальцы.

Но пострадавшая рука была одна, а желающих ломать комедию — двое! Попытка подтянуть ладонь к себе не удалась ни у одного из них — силушки у Императора было поболе, чем у двух хрупких с его точки зрения эльфиков. Пресловутая скорость им помочь уже никак не могла.

Васил даже развеселился.

И тут он сдуру умудрился представить, что было бы, если они с Леей остались одни и она дула ему на пальцы.

Обида на друга резко вернулась.

Чтобы не травить душу дальше, он скрутил обоих и свалил на ковёр. Так они и лежали, голова к голове — самые дорогие ему люди. Эдо довольно хохотал, а Лея смотрела с возмущением, но при этом старалась не рассмеяться. Когда только эти двое научились понимать друг друга настолько хорошо?