Уговор света и тьмы (СИ) - Весна Дарья

Умертвие только сверкнуло белесыми глазами и наконец-то кинулось на Васила. Император вытянул руку, создавая магическую преграду между собой и нежитью. Сколько ни бился Мерсье, он не смог её одолеть.

Кривые когти потянулись к Императору, и умертвие снова попыталось вытянуть магию из чародея. Но у него ничего не вышло, магия вливалась в него безумным потоком и в тот же миг утекала обратно. В отчаянии Иванн взвыл. Но ни единого звука не донеслось из башни. Звуконепроницаемые чары Кифор навёл здесь ещё вчера.

Васил стараясь не расслабляться, швырнул Мерсье на пол, когда тот немного утихомирился. Первая задумка сработала идеально.

— Как ты смог? Как ты смог не поддастся? — завыл-завопил, сорвавшийся Иванн.

Его злая сила дала сбой, а тёмные меньше всего любят проигрывать.

— Подключился к универсальному источнику магии — Моей земле, — усмехнулся Император. — Видишь ли, я маг земли, а у меня её о-очень много. И сегодня она откликнулась охотно, как никогда.

Иванн дёрнулся. Даже такое древнее умертвие не может знать всех тайн чужих царств.

Князья Василийские всегда были магами земли, пусть и не афишировали это свойство. Придя на новую территорию, они начали приручать её — сначала очистив от скверны, потом привязав ритуалом, затем защищая и расширяя свои границы. Но Васил никогда раньше так хорошо не чувствовал и часть Карпатии. Присоединённый край всегда подчинялся лишь в тяжёлую годину, пусть и неохотно, но сегодня его сила легла в руки, как заговорённая. А как бы ни тянуло умертвия магию, столько ему не переварить. Вся украденная им у Васила магия тут же уходила обратно в землю, а потом снова послушно текла в руки Императора.

— Так Кто Ты на Самом Деле? — держа руки наизготовку, спросил Васил. — Как твоё имя?

— Меня зовут… Эдо, — зло бросил тёмный маг.

Императору на какое-то мгновение показалось, что умертвие просто-напросто издевается. Но псевдо-Иванн продолжил своё злое покаяние.

— Эдолеар Тёмный, — представился он, наконец, полностью.

Васил криво улыбнулся. Не очень-то хотелось обращаться к врагу, называя его именем лучшего друга.

— И какое же отношение ты имеешь к Эдолиэлю? — почти бесстрастно поинтересовался Император.

— Прямое. Он мой внук, — осклабился Эдолеар Тёмный. — И ты не поверишь, я слежу за его жизнью.

— И что же тебе нужно от моего придворного мага? — всё так же ровно вопросил Васил, не ведясь на уловки тёмного.

— Она твой придворный маг лишь временно. Уверен, когда Эдолиэль предложит девчонке выбор, она выберет не тебя! То, что может предложить ей Светлый лес бесценно. Вечная жизнь, тайные знания, друзья, которые понимают с полуслова. И свободу… свободу быть собой.

— Не слишком ли ты хорошо знаешь девушку, которую увидел в замке впервые? — поинтересовался Васил.

— Мне ли не знать, что она почувствовала, получив мои мечи, — прищурился бывший эльф. — И да, я слишком долго жил на этом свете, чтобы не научиться читать чужие души. Или ставить заклинание на кровного родственника, глазами которого незаметно можно увидеть многое.

— Тогда почему? Почему ты хочешь убить её? — нахмурился Император.

— Я никогда не хотел убить её, только взять немного магии. А, ну ещё рассчитывал, что она сбежит из этого места, куда глаза глядят. Я бы и подсказал куда.

— Тогда ты понимаешь: Лея в безопасности, с Эдолиэлем, и сбегать никуда не собирается. Ты проиграл, — уверенно сказал Васил, внутренне готовясь, что умертвие вот-вот сорвётся и нападёт.

— Нет, я просто пришёл убить тебя. И она станет свободна в своем выборе.

— Тогда попробуй убить меня, — не стал тянуть Васил.

Тот, кого некогда называли Эдолеаром Тёмным, улыбнулся тонкими губами, но вместо того, чтобы броситься на противника и попытаться разорвать острыми когтями, внезапно материализовал в руках тонкий клинок, напитанный безмятежным светом.

Васил спокойно призвал родовой клинок. Синяя, неслышно звенящая для всех кроме владельца, сталь легла ему в руки. Император ожидал и такого поворота — его клинок был специально зачарован на борьбу с нечистью. Светлого клинка в лапах Иванна он почему-то не боялся. Наверное, слишком хорошая энергия исходила от его золотистого сияния. Клинок был намного чище, чем тот, кто держал его в руках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Умертвие всё же напало первым.

Эдолеар Тёмный скользнул от окна к Императору, который стоял почти в центре холла башни. Они обменялись несколькими непринуждёнными ударами.

Васил напрягся. Меч у противника оказался замечательным. Он выглядел не совсем материальным, но при столкновении со сталью показал себя невероятно прочным. Не все клинки выдерживали удар оружия императорского дома, многие ломались, чуть ли не от первого соприкосновения.

Пожалуй, у тёмного припрятан неприятный сюрприз, понял Васил. Не на одной наглости рассчитывает выехать. Если мёртвый родственник мог следить за Эдо, то многое знает и о нём. Возможно, особенности императорского меча для него не секрет. Значит, сейчас не время развлекаться, тянуть время, пытаясь больше вызнать у умертвия о его лиходейских замыслах или показывать свои навыки владения мечом. Нет, сейчас самое время его убить.

Резко отбив последний удар так, что тёмного отбросило назад, Васил кинул заготовленное заклинание развоплощения.

В этом заклинании не было слов, не было энергии, не было ничего, кроме отмены самого разрешения существовать. Существовать всем умертвиям на свете. Именно таким образом некогда его отец умертвий создал. Сначала пожелал сотворить нечто подобное, продумав до самых мелочей, а потом явил в этом мире. В мире, у которого не достало сил сопротивляться.

Планируя использовать метод, о котором как-то между прочим рассказал отец, Васил знал, что невероятно рискует. Шутка ли дело — замахнуться на силу, данную лишь богам?

Богам или демонам…

В какой-то момент время словно остановилось. Император так явно ощутил свою собственную душу, которая яркой искоркой полыхнула в ночи, презрев тьму и бурю, что он больше никогда не сможет сомневаться в том, что она у него есть.

А потом свет этой искры словно влился в большой сияющий поток. И в этом потоке его услышали. Нечто неназванное вступило в башень и протянулось к умертвию.

Время вернулось.

Но сам Иванн-Эдолеар ничего странного не видел, не слышал и не ощущал, он просто проявился в видимом мире. Клинок в его руке внезапно вытянулся и пробил грудь Императора.

Безликий поток навсегда стёр умертвий из бренного мира.

Глава 23

То, что болит сильнее всего

От удара Император почувствовал в груди нестерпимую боль. Именно там, где горел его собственный свет. Свет, который привёл к источнику всего сущего.

На какие-то мгновения мир сосредоточился вокруг этой боли. Так всегда происходило при ранениях.

Когда он смог открыть глаза и опустить взгляд на место удара, оказалось, там ничего нет.

Плохо понимая, что делает, Император прикоснулся рукой к груди, прикрытой тонкой кольчугой эльфийской работы. Ни одно колечко не сдвинулось из плетения, созданного мастером. Раны просто не могло быть в его груди. Только острая боль кричала — случившееся ему не приснилось. Тогда он посмотрел прямо перед собой — туда, где должен был стоять давно почивший Иванн.

Разумеется, его в башне тоже не оказалось. Да и самой башни он не увидел. Перед глазами стояла сотня, не меньше, призраков.

Первым бросился в глаза призрак высокого, но широкоплечего эльфа с длинными тёмными волосами и воинственными глазами. На голове у него мерцал такой же призрачный венец, словно составленный из множества снежинок. Васил узнал корону Дома Светлых эльфов. Стало быть, перед ним тот, кто заварил всю эту кашу — Эдолеар, прозванный Тёмным. За цвет волос ли, за склонность души — Император пока не знал.

Отталкивая иных-прочих, эльф выступил к Василу.

— Всё-таки нашёл этот способ? — прошелестели почти невидимые губы.