Счастье в мгновении. Часть 3 - Анна Д. Фурсова

мне.

— Подробнее… — Ответ в его бесстыжих глазах. И Милана даже ни словом не заикнулась, что обо всем знает, зато я всячески старался отгородить ее от этого.

— Питер, — чуть громче говорю я, — ну кто тебя просил?

— Джексон, не смог. — В голосе раскаяние. Он смотрит вниз. — Она так мучилась догадками, видела в тебе, прощу прощения, что скажу, «нюню», который не может определиться с решением и метится из угла в угол… — За «нюню» я ему отвечу когда-нибудь. — А после моего разговора в ней хоть капля бодрости появилась…

— Ритчелл знает? — свирепо спрашиваю я.

Питер опускает голову вниз.

— Черт возьми, почему ты такой трепач?! — Я стараюсь держать себя в руках, но, находясь на взводе, с минуты, как мои адвокаты вступили в борьбу с той проклятой бумажкой, с чувствами трудно совладать.

— Джексон, будь ты на моем месте, поступил бы также, — быстро находит аргумент. Вот и разоблачили секрет. — Это Милана рассказала тебе? — И про себя произносит: — Предупреждал же не говорить.

— Я увидел вашу переписку.

Он резко поднимает на меня взгляд.

— А вот сейчас не понял. Как это? Ты читаешь чужие переписки?

— Не чужие, а брата и своей девушки! — грубо указываю я.

— Господи, Джексон, и когда ты стал таким указчиком… А вообще ты всегда и везде свой нос совал, как и свое мнение, — отпускает грубую шутку.

Если бы не посетители, дать бы ему «леща», но молчание — лучшее оружие, чтобы в первую очередь не погубить себя отрицательными эмоциями.

— Даже ничего не ответишь? Удивительно, — насмехается Питер. — Ладно, не бери в голову. Я не со зла.

В воздухе порхает женский смех, низкий рокот мужских голосов влетает сквозь открытое окно, а я, опустив плечи, ощущаю, как звенят нервы от ощущения опасности.

— И ты, — подозрительно спокойно говорю я. — Голова забита другим, поэтому… — Понурив голову, небрежно смотрю на телефон в ожидании ответной реакции от Тайлера на мое крайнее сообщение с текстом: «Как обстоят дела?»

— Джексон, рассказывай, что у вас происходит с Миланой? Я же вижу тебя насквозь и знаю эту печальную гримасу, которую ты всячески стараешься не показывать.

Нам подносят блюда. Питер приступает трапезничать, а мне сейчас ни до чего и успокоить может только улыбка любимой.

— Вы снова поссорились? — предполагает он, намеренно чавкая. Любимая его затея, прямиком из детства.

Я отрицательно мотаю головой, не находя и слов, как всё ему объяснить.

— Питер, веди себя культурнее, — подчеркиваю я, замечая, как он сильнее усиливает этот звук при помощи языка и губ и все для того, чтобы я хоть что-то сказал.

— А ты не молчи, как немой. Быстрее расскажешь, быстрее смогу вам помочь, — продолжает жевать за обе щеки.

Но даже любая помощь в моем случае ничтожна.

— Питер, тебя Ритчелл не кормила? Что за спешка? — говорю я, видя, как он гремит ложкой в порыве неудержимого голода.

Усмехнувшись, отвечает:

— Только странным типам может не понравиться этот супец. М-м-м… — восхищается он.

Я смотрю на него и ложкой катаю по тарелке нерасплавленный сыр.

На небе сгущается синева, исчерченная розоватым отливом. А в моем сердце — пепел. Угнетающие мысли раз за разом камнем ложатся на душу.

— Питер, я не знаю, что мне делать… — отчаянно, искренне бормочу я.

— Хоть что-то уже вымолвил, это уже хорошо.

— Убери шутки, дело серьезное, — чуть грубо перебиваю я.

— Я это уже понял, — беззаботно отвечает он. — Ты поделишься? На этот раз, обещаю, никому не скажу, даже Ритчелл.

— Ты мне в прошлый раз также говорил еще и клялся, что подстрижешься налысо, если проговоришься, — подтруниваю его я, чего не было на самом деле.

— Ну наконец-то! Еще одна благорассудительная мысль, свалившаяся на меня, а то выглядишь ты, мягко говоря, таким… таким изнуренным.

Прополоскав горло глотком хереса, заявляю, так как душа желает выговориться:

— Я застрял. — И это так. Я застрял на туманной жизненной странице.

— Что-то я не догоняю. А можно для таких, как я, подробнее? — продолжает поглощать хрустящую чесночную гренку.

— Я застрял в трясине. — Голова гудит. Но сказать ему я должен. Трудно одному разгребать камни бесконечности.

— Джексон, я слишком представляюсь тебе тупым, но…

Я продолжаю медленно:

— Питер, из этой трясины нет выхода, понимаешь?

— Посмотрим, что мы имеем. — Он откладывает в сторону суп, сваливая локтем ложку на пол. Я ударяю себя по лбу, не сдержав короткий смешок. Он смеется, осторожно поднимает столовый прибор и ногой притоптывает остатки капель на полу. «Неуклюжесть — его второе имя, за которую он и стыда не испытывает». — В тебе не паразит случайно, что ты ешь много?

— Не думаю, не выжил бы, — истерит смехом он. — Итак, что мы имеем. Трясину, как я понял, глубокую, — загибает один палец. — И ты застрял в ней, — загибает второй палец. — Она у нас без щелок, поэтому выхода на поверхности нет, — загибает третий палец.

— Идиот, — не могу не засмеяться я.

— Нет, ну а как я должен понять тебя из того, что ты мне сказал?

— Логично, — заключаю без эмоций я, поджимая губы.

— Ты долго будешь тянуть?

Страдальчески зажмурившись, с натяжкой произношу непроизносимое:

— Меня принуждают жениться. — Пытка. Моральная пытка.

Питер во всю принимается хохотать, стуча ладонью о край стола, создавая хохот выразительнее:

— Моя сестрица? — вылупляет глаза, подавшись вперед. — Вот молодец! Засиделся ты в девках. И правда пора! А что, если нам устроить свадьбу в один день? Я давно уже говорил, что время у нас огранич…

Я обрываю его, не давая досказать очередную глупость:

— Брендон Гонсалес.

Смех испаряется.

— Не понял. Брендон желает женит…

— Не глупи, Питер, — злюсь я. — Речь о Белле. — Я понижаю голос, чтобы мои слова могли ускользнуть от других — мы и так привлекаем к себе (из-за Питера) много внимания.

— Снова не понял. Джексон, ты можешь доходчиво объяснить?

Я открываю документ в ноутбуке, который взял с собой и, повернув его к нему, показываю со взглядом, как раскаленное железо:

— Читай. Остановись подробнее на пунктике, едва заметном, сорок втором.

Он прочитывает бегло, шепотом, через фразу:

— «Занявший пост становится руководителем штаб-квартиры, находящейся в Бостоне… оснащается охраной, состоящей из шести человек…» — Подумав над чем-то, не почерпнув нужного предложения, добавляет с усмешкой: — Ты станешь наследником состояния. Влиятельный графский сын, ей-богу. — И доходит до того самого номера. — «Становясь директором корпорации «Нефть-лидер» лицо одновременно обязуется заботиться о мисс Гонсалес, обеспечивать её всем тем, что будет ей необходимо. Через три недели после занятия главного поста директор должен публично объявить о помолвке с мисс Гонсалес. Нарушение данного условия повлечет за собой расторжение договора с