Первая любовь (СИ) - Князева Мари

— Ладно, не отвечай.

Дина принужденно улыбнулась:

— Лучше ты расскажи, что такого ляпнул твой простодушный рыцарь.

Я выложила ей всю историю в подробностях и лицах:

— За попу, представляешь?! — кипел во мне праведный гнев, а вот Дина еле сдерживала хохот:

— Боже, какие же вы глупенькие и смешные!

Я нахохлилась:

— Почему это мы глупенькие?

— Да потому что влюблены друг в друга до беспамятства и до сих пор не счастливы вместе только из-за того, что не можете нормально поговорить друг с другом. То боитесь высказать все, что на душе, то смущаетесь, то дуетесь почем зря.

Я нахмурилась, переваривая ее слова.

— Ну вот на что он рассчитывал, вытворяя с тобой такое? — продолжала она. — Да ни на что! Вообще головой не думал. Только чувствовал, как сильно тебя любит, что не может терпеть быть вдалеке. Но как это правильно выразить, не знает.

— Он за что-то сердится на меня, но за что?

— Сказал ведь.

— «Ему можно, а мне нельзя»? Это просто смешно! Что такого можно Денису, чего нельзя Глебу?

Дина пьяно хлопнула в ладоши:

— Вот! Именно это и надо было у него спросить! А не бить по лицу. Я понятия не имею, что он имел в виду, но это явно что-то серьезное. Он уверен, что между тобой и Денисом что-то есть, понимаешь? Что ты его обманывала, изменяла…

— Танцем? Я ему объяснила, что это было просто прощание.

— Ну а Глеб против таких прощаний. Ну, или он говорил о чем-то другом, что ему кто-то внушил. Короче, вам надо ПО-ГО-ВО-РИТЬ! И все! Все ваши проблемы разводятся руками.

— А ваши? — тихо поинтересовалась я.

Она покачала головой:

— Нет. У нас все предельно ясно.

Домой меня провожал Ренат. Он сказал, что не может отпустить свою будущую невесту в таком состоянии гулять одну по деревне. Было часов девять, и я со страхом и смущением выглядывала Глеба на соседнем участке. Дина смогла вполне убедить меня, что нам нужно поговорить, но вот начать диалог первой — на это требовалось немало отваги. Однако и самого молодого человека было не видать. Дома у меня тоже оказалось тихо. Киря уже вовсю сопел, мама с дядей Сергеем закрылись в своей спальне. Услышав шум, она выглянула и спросила:

— Ты уже пришла? Наконец-то! Машунь, я начинаю волноваться!

— Не волнуйся, мам, — ответила я, стараясь казаться трезвой. — Со мной все в порядке, я была у Дины. Мы просто болтали.

— Ты пила алкоголь? — каким-то чутьем угадала мама.

— Мм, да, немножко. Нельзя?

Она пожала плечами:

— Ложись спать поскорее!

Но это в мои планы не входило. Я спряталась в спальне и села на кровать, держа в руках телефон. Написать ему? Позвонить? И тут меня осенила гениальная мысль, которая, без сомнения, могла прийти только в пьяную голову. Я переоделась в леггинсы и майку и, как ниндзя, бесшумно выскользнула из дома.

ГЛЕБ

Я не спал в ту ночь. Конечно, нет. Вообще, не помню, когда нормально спал в последний раз. Может, и прав Темыч: ну их совсем, этих баб — одни нервы с ними!

Я окончательно запутался и не знал, что дальше делать. Маша ударила меня по лицу, как классическая приличная барышня. Но как быть с ее неприличным поведением в клубе?

Откровенно говоря, мне было очень стыдно сегодня утром за то, что я творил прошлой ночью. Это же надо было так напиться, чтобы пойти приставать к Маше! Ни за что не поступил бы так на трезвую голову. Видимо, надо совсем завязывать с алкоголем. Я и так не увлекаюсь, но иногда все же хочется расслабить голову, а то того и гляди взорвется. Но надо искать другие способы. Какие именно — я отложил на потом.

Мысли не отпускали, я как раз прикидывал, как бы так извиниться перед Манюсей, чтобы при этом не уронить достоинства, когда в мое окно с улицы посветил фонарик. Я подскочил на постели и пригляделся. Телефон! Это… этого не может быть! Рядом с прямоугольным силуэтом гаджета угадывалась растрепанная рыжая девичья головка. Как ошпаренный, я подскочил к окну и громко зашептал в форточку:

— Маша… ты что здесь делаешь?

— Пытаюсь… залезть к тебе в окно… — прокряхтела она. — Но получается не очень!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она поставила одну коленку на карниз, а рукой зацепилась за форточку, но я-то знал, что толку не будет.

— Тебе уже не восемь! — усмехнулся я, не заботясь о том, что могу разбудить Федоса. Он всегда спит, как подстреленный. — При всей твоей худобе, в мою форточку ты не пролезешь!

— А что, окно не открывается? — разочарованно протянула моя малявка, и я понял, что с ней что-то не то.

— Ты… пила, что ли? — изумился я.

— Совсем немного… Всего одна бутылка на двоих…

— А кто второй? — прищурился я недовольно.

— Может, выйдешь тогда, раз окно не открывается? — скрестила она руки на груди.

Я вздохнул. Ну конечно, выйду. Разве у меня есть выбор? Я обогнул дом и нашел Манюсю все там же, под своим окном. Она кусала губы, обхватив себя за хрупкие плечики. Черт, как же мне хотелось их обнять! Просто до дрожи в руках… Сразу забыл все потери достоинства и прочую дребедень.

— Маш, ты… прости меня. Я вчера… был не в себе.

— Я заметила! Наплел какой-то ерунды! — Она тяжело, устало вздохнула. — Глеб, ну скажи, разве мы не обсуждали сто тысяч миллионов раз, насколько ты важнее, ближе, особеннее для меня, чем любой другой на свете парень? Не знаю, что ты навоображал про меня и Дениса, но между нами ничего подобного нет и никогда не было.

Что-то холодно сжалось у меня в груди:

— Не было, Маш? Вы же… целовались!

— Что?! Когда?! Какая чушь! Никогда в жизни я не целовалась с Денисом! И вообще ни с кем! И я считаю, что ТЫ в этом вино…

Я не дал ей договорить. Просто не выдержал. Ну не могу я больше! Обхватил ее за талию, сжал так, что косточки захрустели, и поцеловал в губы.

МАША

Сначала Глеб целовал меня очень грубо, жадно, почти жестоко. Стыдно признаться, но мне все равно нравилось. То, что он будто бы съесть меня хочет — в этом было столько чувства… Мм! Он сжимал меня до боли, до нехватки кислорода — так, словно пытался за эти несколько минут отдать долги по обнимашкам, накопленные за последние два дня. И это мне тоже нравилось, только вот он мешал обнять мне его в ответ, придавливаяя руки к телу, будто боялся, что вместо взаимности я начну вырываться. А я просто таяла от этого всего, как неопытная дурочка, и старалась отвечать хотя бы на поцелуй, как умею. Точнее, не умею, но видела в кино…

Наконец, мой парень немного ослабил хватку и, тяжело дыша, прижался лбом к моему лбу:

— Манюсь, это правда был твой первый в жизни поцелуй? — спросил он хрипло.

У меня голос совсем пропал, поэтому я просто кивнула. И сразу же получила второй поцелуй в своей жизни — гораздо более нежный и сладостный. Глеб позволил мне обвить руками его шею. Губы и щеки немного покалывала короткая мужская щетина, но в тот момент я совершенно не обращала на это внимания. Закончился этот поцелуй еще чуть быстрее, чем первый, отчего я ощутила острое разочарование, но зато Глеб еще крепче обвил мой стан руками и приподнял меня над землей. И все? Ему нужно было всего одно мое слово?! И ради этого он мучил меня два дня, а потом оскорблял нелепыми обвинениями?!

— Глеб… Глеб, подожди… — зашептала я, так как голос все еще не вернулся. — Давай поговорим… что за странное поведение?

Он глубоко вздохнул, поставил меня на землю, а потом повел во двор, где стояла низенькая скамеечка. Сел на нее, а меня водрузил на колени и крепко прижал к себе. Так, чтоб не вырвалась и не убежала.

— Объяснись, пожалуйста, — попросила я, прокашлявшись и вернув-таки себе голос. — Что за цирк?

— Это ты меня спрашиваешь? — удивленно возразил он. — Я, вообще-то, своими глазами видел, как вы с Денисом целовались, и жду объяснений.

— Ты говоришь какие-то глупости! Я уже сказала, что никогда в жизни с ним не целовалась. Мы с ним просто друзья или меньше того — знакомые.

— Но там, в клубе! Вы танцевали, а потом пошли в коридор, и я видел… — он запнулся и мучительно нахмурился.