Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты - Андрей Алексеевич Молчанов

предположительно, языке, и — номер телефона.

Полумесяц со звездой обозначал, судя по всему, косвенную или же прямую причастность злодея к мусульманскому миру, если, конечно, тот не ставил себе целью отвести следствие на ложный путь; текст на турецком гласил, что тот, кто хочет с убийцей пообщаться, легко может это сделать, позвонив по указанному ниже телефону, а сам телефон принадлежал редакции одной из известных газет.

И, как выяснилось буквально несколько минут назад, относился телефон к отделу редакции, ведшему рубрику: «Телефон невозможных встреч».

В рубрике печатались воззвания тех, кто потерял друг друга на этой земле и не чаял встретиться вновь при помощи популярного издания.

Убийца определенно обладал некоторым чувством черного юмора, причем механизм этого юмора нуждался в исследовании квалифицированного психолога, который в штате РУБОП числился, и чьими услугами майор решил в данном случае не пренебрегать.

«Итак, — крутилось в голове у Пакуро. — Версия номер один: покойная Валя поссорилась со своими чеченскими клиентами. Поскольку чеченцы, имеющие отношения к банку, контролируются РУБОП плотно, а с этого часа и круглосуточно, их причастность к убийству должна проясниться довольно-таки быстро. Начнутся обсуждения свершенного, проскользнет вторичная информация… Версия номер два: убийство на бытовой почве, что означает неизбежную рутину: тщательную проработку всего круга знакомых покойницы. Муторный, тоскливый процесс… Однако, чувствуется, неизбежный. А коли душегуб подбросил телефончик газеты, придется волей-неволей знакомиться с кучей сотрудников этого средства массовой информации, устанавливая, где в определенный период времени эти сотрудники находились. Данная версия включает в себя и корыстный мотив: вдруг, в квартире хранились существенные ценности? Тем более, кошелек покойницы оказался пуст, но золотые побрякушки, с другой стороны, не взяты… Наконец, версия номер три, самая, что ни на есть, противная в своей загадочности: убийство связано с профессиональной деятельностью мужа Валентины…»

Именно благодаря этой версии сюда, на квартиру, уже выехали офицеры ФСБ: муж убитой работал дипломатом в одной из исламских стран, где символ в виде полумесяца со звездой был популярен не менее, нежели в России — двухглавый орел…

Вздохнув, майор посмотрел на цветную фотографию в резной ореховой рамке, стоявшую в нише буфета: мужчина, женщина и девочка сидят на солнечном песчаном пляже на берегу моря. На лицах всех троих — печать беспечного отдохновения и счастья от сознания сплоченности своего маленького родного сообщества…

И даже не верится, что двоих персонажей этой жизнерадостной фотографии уже везет в черных пластиковых мешках в судебный морг трупоперевозка.

От философских размышлений о хрупкости человеческого бытия майора оторвал вернувшийся с опроса соседей верный напарник — капитан Борис Гуменюк.

— Ну, вот, потолковал с народом, — доложил он прямо с порога. — Вести обычные: никто — ничего… Публика к ней захаживала разнообразная, кое-кто бывал регулярно; предварительные описания собрал… Выстрелов соседи не слышали… Записную книжку ее нашли?

Пакуро отрицательно покачал головой.

— Значит, этот унес…

— А почему не эта?

— Интуиция, — ответил Боря небрежно. — Я, конечно, не экстрасенс, но… мужик тут накуролесил, нутром чувствую. Кстати… Последний раз с мужем она виделась восемь месяцев назад, как соседка сказала. Ездила к нему за границу с дочерью.

— Версия с любовником? — прищурился Пакуро скептически. — А что? Элементик рабочий… Хотя и из категории копания в грязном белье… Но нам, как прачкам, мораль позволяет…

— Где только время взять на эти элементики рабочие? — с усталым разражением отозвался Борис. — Тут каждый день их по целой периодической таблице плюсуется! Благодаря всяким химикам…

— Ну, кто его знает, может, господа из ФСБ дело к себе заберут? — предположил Пакуро. — Тогда во всех смыслах, прости Господи, баба с возу…

— Ну тогда и бодягу с чеченскими банковскими махинациями им заодно перепулим, и «наружку» свою от дополнительных забот избавим… Ты готов поверить в эти замечательные чудеса? Нет? Правильно, товарищ майор, дело будет обстоять по-другому: московская кутерьма ляжет на нас, а на них — всякие заграничные таинства, связанные с персоной супруга покойной. Такое вот разделение труда — гарантирую.

Приехавшие корректные чекисты с многозначительным видом рассмотрев оставленную убийцей надпись на зеркале в ванной, сказали, что муж-дипломат о случившемся извещен, сегодня они встречают его в аэропорту и начинают с ним работу.

Кроме того, берут на себя и возможные контакты убитой с сотрудниками редакции, в частности — с ведущими рубрики «Невозможных встреч».

Данный факт и Пакуро, и Гуменюка немало порадовал и озадачил: с плеч сваливался груз огромной кропотливой работы, любезно взятой на себя спецами из госбезопасности.

— Ну хоть чуть-чуть кислорода прибавилось, — усаживаясь в служебную машину, говорил напарнику майор. — Удружили ребята. А ты говорил… Давай в банк, начинаем устанавливать контакты бедной Вали…

— Да, благородно… — в изумлении качал головой Борис. — И, вроде, не мальчики, а энтузиазм, какой стажерам положен…

Уже на подъезде к банку зазвонил сотовый телефон. Извиняющийся голос чекиста, с кем они расстались пятнадцать минут назад, произнес:

— Мы только что говорили со своим руководством… По поводу расследования в редакции…

— Угу, и руководство сказало, чтобы вы не отвлекались на мелочи, — продолжил за собеседника майор.

— В общем, да…

— Понятно, займемся и редакцией, — Пакуро, покосившись на Бориса, увидел на его лице кривую догадливую усмешечку. Отключив связь, сказал: — Сюрпризов в нашей жизни, товарищ капитан, до хрена… Но пора бы нам привыкнуть, что все они также — хреновые. И где подарок, там жди подвоха. К нашему берегу все, что полегче: дерьмо и бревна…

— В общем, я оставляю тебя в банке, а сам качу в редакцию… — отозвался Борис.

— Во-от! — Пакуро многозначительно поднял палец. — Это называется: первоначальная версия стала версией итоговой. Насчет реального разделения труда…

Витёк

Два дня Витёк жил на одной из съемных квартир Чумы с одним из его подручных по кличке Весло — долговязым угрюмым типом лет сорока, с мертвыми, как у дохлой рыбины глазами и могучей жилистой мускулатурой, испещренной тюремными наколками.

Судя по его рассказам, Весло контролировал три борделя с проститутками, приехавшим в столицу на заработки из нищих Украины и Молдавии.

Каждодневно пили, обильно закусывали, беседуя о жизни в зонах и вспоминая общих знакомых по нарам, а также устраивали «субботники» являвшимся в приказном порядке шлюхам.

Порой в квартиру приходили соратники Весла по криминальному промыслу, однако разговоры с ними тот вел на кухне, за тщательно запертой дверью, после чего, даже не взглянув в сторону Витька, гости отбывали по своим дальнейшим непонятным делам.

Мало-помалу в Витьке утверждалась вполне обоснованная мысль, что в квартире он содержится на правах сытого заложника, и, попробуй покинуть помещение, увитый мышцами соглядатай голову ему свернет не раздумывая.

Несмотря