Случайные обстоятельства - Леонид Борич

«Ну, закончили, кажется?..»

— Я... пойду? — полувопросительно сказал Филькин. Мог бы, конечно, и не спрашиваясь выйти, но надо было, чтобы они сами отпустили его. Чтоб не получилось, что он сбежал от их розыгрыша.

— Как?! А ты еще здесь?! — удивился Редько.

Они могли продолжать это бесконечно. Филькин, нисколько не обижаясь на них, небрежно, как ненужную вещь, бросил газету на свою койку, надеясь таким образом сохранить для себя хоть один экземпляр (а так бы хотелось — два!), и отправился в бассейн.

— Звездой стал!.. — сказал Володин. — Теперь на гауптвахту легче посадить будет. Даже если и свободных мест не окажется.

— Ты думаешь, командир отправит его?

— А что ему делать?

— Ну, объявили — и хватит. Все равно же наказание есть.

— Все наоборот, Иван. Посадить-то как раз посадит. А вот служебную карточку пока воздержится портить. Обождет, как Филькин дальше служить будет. На то он и Букреев, — одобрительно сказал Володин. — И наука будет, и биографию не испортит.

— А ты от него, я помню, сбегать хотел, — улыбнулся Редько.

В дверь постучали, вошел приятель с соседней лодки, тоже холостяк, и, торопясь на автобус, сообщил новость: кафе, оказывается, сегодня работает. Так что до встречи...

Он ушел, а Володин, разглядывая потолок, спросил:

— Иван, пойдем?

— Нет, у меня стирка, — непреклонно сказал Редько. — Да и что там делать?

Володин тоже не знал — что, но здесь, в казарме, было еще хуже. Интересно, работает Мария Викторовна или ушла? Вообще-то она часто по вечерам задерживается. Попытаться уговорить? Кафе — не бассейн, туда и с кашлем можно... Он представил себе, как они входят в зал и от каждого столика их провожают взгляды, но это все не главное было, зал мог и пустым быть, даже лучше, если пустым, а главное — они бы сидели рядом, нет — лучше напротив, тогда можно смотреть на нее... Только ничего, кажется, не выйдет, даже если она и согласится пойти. Может, и не ходить?

— Иван, как по-твоему, Мария Викторовна красивая?

— А ты уже спрашивал. — Редько наводил на столе порядок: не любил, когда разбросано все. — Она настоящая женщина, — убежденно сказал он.

— Что значит — настоящая?

— Не знаю. — Редько спокойно пожал плечами. — Не знаю, как объяснить.

— А у тебя были настоящие?

— Кто ж его поймет? Теперь иногда кажется, что была... Не раскусил, наверно. А может, испугался... У нее ребенок был.

— Ты об этом никогда не рассказывал. — Володин удивленно посмотрел на Редько.

— Так ведь это давно было.

— Интересно, а мне встречались настоящие? — сказал Володин.

— Ты, Серега, всегда о женщинах говоришь во множественном числе. А настоящая...

— Тогда и не хватит на всех!

— И не хватает, — согласился Редько. — А то бы на улицах от счастья не протолкнуться.

— Странно... Всем она нравится, — задумчиво проговорил Володин. — И механику, и старпому, и тебе... Только командир, пожалуй...

— А она и тебе нравится, — убежденно сказал Редько, как о вопросе для него бесспорном.

— Н-ну... — Володин почти согласился. — На такой можно бы жениться.

На такой!.. Редько об этом уже давно думал. То есть не о Марии Викторовне конкретно, а о женитьбе вообще, — о том, что жениться бы, пожалуй, и можно — отчего не жениться? — но, с другой стороны, женишься — и столько сразу сложностей, столько всего... Хочется тебе, скажем, к примеру, в ботинках прилечь — так ведь не ляжешь: скандал, то-се, мало ли, мол, чего тебе захочется!.. А потом и другое еще: женишься, а с ней все время о чем-то разговаривать надо. Хорошо, когда хочешь о чем-то поговорить. А если нет? Все равно ведь надо будет?!

Ну, это ладно, к этому еще как-то привыкнуть можно, все же привыкают. Но Мария Викторовна — жена?! Его жена?! Это казалось ему в принципе невозможным, и прежде всего потому, что это было бы, как он чувствовал, необыкновенно тяжелым для него занятием. Ему бы что-нибудь подомашнее надо, попроще, чтобы посидеть просто так, спокойненько — у телевизора или с газеткой в руках... А с такой, как Мария Викторовна, пожалуй, и не отдохнешь, не попьешь чайку, чего-то бы обязательно делать пришлось, тянуться, изображать из себя кого-то...

— Знаешь, Серега, я бы ее выдал... — Он подумал-подумал и сказал решительно: — Я бы ее выдал за маршала. Или за министра.

Володин расхохотался:

— Фантазер ты, Иван. Выдумал ты ее.

— Кого?

— Марию Викторовну выдумал.

— Да нет, я не потому...

— А твой министр, между прочим, он ей до лампочки, — уверенно сказал Володин. — Тех, кому министра подавай, я знаю.

— Ей-то, может, и до лампочки, — согласился Редько. — Но министру...

— А если бы все же тебе выпало? — допытывался Володин.

— Мне?! Я бы, наверное, спился. Все время помнил бы, что ей не за меня надо было, и я, выходит, обманул ее.

— Совестливый ты очень, — усмехнулся Володин, и Иван Федорович не стал разубеждать его. Совестливый — так совестливый. Хотя и совестливый, конечно...

Володин встал с койки, походил в нерешительности, взглянул на часы — время было еще не позднее, можно успеть, если она не ушла в гостиницу, — и, потянувшись, зевнув, сказал безразлично:

— Посмотреть разве, что там по телевизору?..

— Ну чего ты маешься? Есть же куда пойти. Или нельзя сегодня?

— Не хочется, Иван.

— А, тогда другое дело. Не хочется — не ходи. — Тут Иван Федорович его понимал. — Завтра сходишь.

— Так ведь обидеться может!

— Ну, тогда сходи. Пожалей...

— А Мария Викторовна? — спросил вдруг Володин.

— При чем тут она? Нашел с кем сравнивать! — возмутился Редько.

— Ни при чем, конечно, — с сожалением сказал Володин и вышел.

 

Мария Викторовна была еще в казарме, возилась со своими приборами, никуда не хотела идти — плохо себя чувствовала, простыла, — но если можно работать, сказал Володин, то можно и в кафе посидеть, тем более ведь было обещано когда-то. Вот и доктор просит...

Она согласилась наконец, и Володин вернулся в каюту в хорошем настроении.

— Иван, я ее сейчас в наше кафе пригласил, — сказал он.

Редько озадаченно посмотрел на Володина, ничего не понял вначале, потом, когда понял, все-таки усомнился:

— Марию Викторовну?!

— Ты не восклицай так, — улыбнулся Володин, надевая рубашку. — Я, конечно, не министр, но она согласилась... Давно я не носил белых рубашек. Все море, море...

— Врешь?.. — До конца Редько так и не поверил.

— Что не министр? — спросил Володин, вывязывая галстук.

— Что согласилась...

— Кстати, я ей сказал, что втроем пойдем. — Не хотелось ему втроем, но что поделаешь, если так договорились... — А постираешься в воскресенье.

Редько заколебался. Здорово было бы пойти с ней, то есть с ними, а не скучать здесь целый вечер, но Сергей ведь один хочет, это понятно: «Третий должен уйти...», тем более он, Редько, вовсе и не «третий», а так себе — сбоку припека...

Он даже не заметил, как засвистел этот самый мотив, когда, значит, и радость на всех одна, и печаль, а третий должен, мол, с дороги уйти...

Володин расхохотался.

— Брось, Иван! Чем в казарме сидеть... Ну-ка одевайся! — решительно сказал он. Редько и более простые решения принимал с трудом, так что надо было за него решать. — Побыстрее! — командовал Володин. — Она сейчас зайдет уже.

— Она?! К нам?! — Редько почти с ужасом оглядел не-прибранную каюту. — Что же ты раньше не сказал?..

Он принялся расталкивать по углам их вещи, но ничего что-то не получалось, никак было не спрятать, и тогда Редько, схватив все в охапку, бросился к одежному шкафу. За эти же секунды он окончательно решил, что никуда не пойдет, а займется-ка лучше делом — медицинский журнал почитает или еще что... Так он твердо и заявил Володину, а раз уж он принял какое-то решение, то отговорить его было невозможно, Володин хорошо знал это.

Когда Мария Викторовна зашла за ними, она удивилась, что Редько не готов еще, да, видно, и не собирается с ними идти. Она подозрительно взглянула на Володина, но тот лишь руками развел.

— Иван Федорович, а вы? — спросила она.

— Не могу я сегодня, Мария Викторовна. У меня... — Но не говорить же, что он просто лишним будет... А что придумать? Ведь про стирку тоже не скажешь?

«Выручай», — попросил он глазами. Володин понял.

— Да я звал, но он, к сожалению, занят... Диссертацию заканчивает, — неожиданно даже для самого себя сказал Володин.

Это было уж слишком, и Редько недовольно посмотрел на штурмана. Хоть бы попроще что-нибудь, а то сразу — диссертация!..

Володин и сам уже понял, что малость перехватил, но она, кажется, поверила...

— У него защита скоро, — не унимался Володин.

— Интересно, — сказала Мария Викторовна. — И какая же тема?

— Иван, — требовательно спросил Володин, — как тема-то называется?

— Тема?.. — Редько беспомощно смотрел на штурмана.

— А, вспомнил! — заторопился Володин. — О сдвигах во время длительных походов. Так, кажется?