Имя мне — Легион - Роджер Желязны

— Лучше бы у вас появилось это желание сейчас, Дэвид.

— Нет, мне надо подумать.

Делать было нечего, и я дал Дэвиду адрес отеля в Сент-Луисе, где только что остановился. Где бы я ни был, мне нетрудно позвонить туда и узнать, не оставлял ли кто-нибудь посланий для меня.

У выхода я повернулся и сказал:

— Еще одно, Дэвид. Если Палач появится и вы остановите его, сообщите об этом?

— Да, конечно.

— Благодарю — и удачи!

Мы обменялись крепкими рукопожатиями.

Следующий, следующий, следующий…

Увы, оба моих визита не дали ничего существенного. Я не смог разговорить Лейлу, да и Дэвид не был расположен откровенничать. Так что звонить Дону Уэлшу пока рановато.

Я размышлял об этом по дороге в аэропорт. Послеобеденные часы мне кажутся лучшими для доверительной беседы, так же как ночь более всего годится для грязной работы. До конца дня вполне можно еще успеть поговорить с кем-нибудь. Я выбрал Фила Бурнса, брата покойного Мэнни — до вечера прилететь к нему в Новый Орлеан, пообщаться и только затем позвонить Дону, чтобы узнать новые инструкции. Потом стоило подумать, не заняться ли челноком. Не может быть, чтобы Палач не оставил в нем никаких следов — просто надо как следует поискать.

Небо над аэропортом было настолько темным и мрачным, что лететь сразу же расхотелось. К тому же я устал, и мне все надоело. Но отдыхать было рано.

Сидя в мягком кресле, я размышлял о проблеме ИР, или искусственного разума, как принято громко называть новое направление в компьютерной технике. Понятие это явно было сильнее, чем то, что следовало применять к нынешним «думающим ящикам», и причиной во многом была семантика. Слово «разум» давно уже стало своеобразным ярлыком, который философы-идеалисты привыкли отделять от его материального носителя — мозга. Особенно яро поддерживали эту идею сторонники теории витализма, которые с пеной у рта доказывали, что жизнь зарождается вне физических и биохимических процессов. В этом они были непримиримыми противниками Дарвина и его последователей, обвиняя последних в вульгарных механистических взглядах.

Теория витализма вновь серьезно заявила о себе в середине прошлого столетия и с той поры находила определенное число поклонников среди ученых. Очевидно, Дэвид пал ее жертвой, ибо считал, что помогал наполнять «тело» усовершенствованного телефактора чем-то нематериальным, тем, чем одарил Господь Адама и Еву в дни сотворения Человека.

Подобные мысли вряд ли могли возникнуть у создателей компьютеров или роботов, ибо те действовали в соответствии с заданными программами. В случае же с Палачом все было куда сложнее. На конечной стадии обучения он находился в непосредственном контакте с человеческими разумами, от которых мог получить практически все. К чему это могло привести? К ИР, напоминающему разбитое зеркало, в котором отражались раздробленность и противоречия, свойственные человеческой личности? Или все эти разнородные элементы слились в одно целое? Никто, даже Лейла, не мог сказать ничего определенного на этот счет. Очевидно, что Палач приобрел в результате такого контакта множество новых функций и возможностей — но можно ли считать, что он в полной мере научился чувствовать! Способен ли он ныне ощущать любовь или ненависть? Если да, то на месте Дэвида я не терзался бы ощущением вины перед Создателем. Напротив, черт побери, я был бы страшно горд, словно первым из людей сумел научить разговаривать любимую собаку.

К концу дня небо очистилось. Я приехал на такси к дому Фила Бурнса еще до наступления заката и, еле передвигая ноги от усталости, поднялся по лестнице.

На мой звонок вышла девчушка лет семи или восьми. Уставилась на меня большими карими глазами и не произнесла ни слова.

— Я хотел бы поговорить с мистером Бурнсом, — сказал я.

Она повернулась и исчезла за дверью.

Минуту спустя на пороге появился грузный мужчина, одетый небрежно, по-домашнему. У него был выпуклый лоб с розовой залысиной, мясистое лицо и недовольные маленькие глазки. В левой руке толстяк держал газету.

— Чего надо? — буркнул он.

— Я хотел бы поговорить о вашем брате.

— Чего-чего?

— Надеюсь, вы позволите мне войти? Видите ли, возникли кое-какие сложности.

Однако мистер Бурне предпочел захлопнуть дверь за собой.

— Поговорим здесь, — хмуро сказал он.

— Хорошо, я буду краток. Я только хотел бы узнать, не беседовал ли брат с вами о машине, прозванной Палачом. Некогда он работал с ней и…

— Вы, никак, коп? — с подозрением спросил Бурне.

— Нет.

— Тогда какого хрена вы всем этим интересуетесь?

— Я работаю на одно частное агентство. Оно пытается разыскать кое-какое оборудование, некогда отправленное в далекий космос. Теперь одна машина могла попасть вновь на Землю и…

— У вас есть какие-нибудь документы? — перебил меня Бурне.

— Нет, я не ношу их с собой.

— Кто вы такой?

— Джон Донн. Работаю в области…

— И вы считаете, что мой брат стащил эту самую дурацкую машину? Вот что я вам скажу, мистер…

Я потерял терпение и в свою очередь перебил Бурнса:

— Нет, ваш брат ничего не украл. По крайней мере, мы так думаем.

— Тогда что же произошло?

— Это было… Словом, Палач — нечто вроде робота. Возможно, Мэнни имел какое-то устройство, с помощью которого сумел обнаружить робота после его возвращения на Землю. Он мог даже специально приманить машину к себе. Потому я и хочу узнать, говорил ли ваш брат что-то о Палаче. Мы пытаемся разыскать этого робота.

Фил Бурне побагровел.

— Мой брат был уважаемым бизнесменом, и я не желаю слышать никаких грязных обвинений! Особенно сейчас, после его смерти. Полагаю, мне стоит позвать полицейского, чтобы он задал вам несколько вопросов.

— Э-э, подождите минуту! А если я скажу, что именно робот убил вашего брата?

На скулах Бурнса вздулись желваки, его глазки запылали гневом. Мне показалось, что Фил вот-вот набросится на меня с кулаками.

— Успокойтесь, мистер Бурне. Что особенного я сказал?

— Либо вы, мистер Донн-долдон, хотите посмеяться над покойным, либо вы еще глупее, чем выглядите! — взорвался мой собеседник, трясясь от гнева.

— Ладно, я глупее, чем выгляжу, — примирительно произнес я. — Только, ради бога, объясните, почему вы так решили.

Бурне развернул газету, которую держал в руке, и буквально ткнул ею мне в лицо.

— Потому что копы нашли типа, который это сделал, вот почему!

Я прочитал статью на первой странице. Газета была свежая, сегодняшняя. Оказалось, полицейские схватили парня, который признался в нападении на Мэнни с целью грабежа. Убивать Бурнса он не собирался, «просто слишком сильно ударил».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});