Слишком поздно - Гувер Колин

Райан разводит руками.

– Да, мы все в курсе. Однако суд не знает Эйсу так, как его знаем мы. Тебя вызовут для дачи показаний и порвут на части. Они сделают из Эйсы жертву, потому что ты – его невеста, а сама в это время крутишь роман с копом под прикрытием, который проводит в отношении него расследование. Это только придаст веса показаниям Эйсы, а твои, в глазах суда, лишит всякой достоверности.

– Как же так? – Слоун встает, утирая слезы. – А ваше дело против Эйсы? Разве оно не подкрепит мои заявления?

Райан заглядывает мне в глаза. Шумно выдыхает и возвращается на диван.

– Это еще один повод, по которому мы пришли, – говорит он. – Янг не хочет выдвигать обвинений. Улик мы не добыли, расследование не закончили, докладов не сделали… Пресса порвет управление на лоскуты. Роман сотрудника с невестой подозреваемого нас не красит. Как и то, что мы выдали себя подставным агентам. Управление слишком сильно рискует. Янг закрыл дело. Говорит, оно того не стоит.

– Боже мой, – произносит Слоун, опускаясь на кровать. Упирает локти в колени и роняет голову на руки. – Это все я виновата, – шепчет она.

Я беру ее за руку.

– Нет, Слоун, это моя вина. Я не справился с работой. – Перевожу взгляд на Райана. – А как же покушение на мою жизнь? Мне стреляли в грудь, не защищаясь. Это-то ему предъявят?

Райан шумно сглатывает.

– Да ты шутишь, мать твою, – шепчу я, откидывая голову на спинку кровати.

– Он и тут заявил о самозащите. Вы стреляли друг в друга. Единственным свидетелем была Слоун. Я могу рассказать только о том, что слышал снаружи.

– Он чуть не убил меня, Райан!

Райан с Тилли переглядываются, а потом Тилли смущенно поясняет:

– Дело в том, Люк, что… в той комнате творился бардак. Если окружной прокурор предъявит хоть какие-то обвинения Эйсе, есть шанс, что под суд пойдешь и ты. Вместе с Эйсой.

– Я? Под суд? Хрена ли мне предъявят?

– Зависит от судьи. Нападение при отягчающих, покушение на убийство… И раз уж управление не доведет дело до суда… то по всему выходит, что вы там с Эйсой затеяли дуэль. Просто ваш любовный треугольник вышел из-под контроля.

Слоун уже плачет в голос.

Я даже спросить больше ни о чем не могу. Мысли разлетаются в разные стороны.

– То есть эта больная сволочь соскочит, а мне еще и обвинения предъявят?

Райан кивает.

– Если только мы не сумеем заключить сделку с прокурором. За это топят адвокаты Эйсы. Они предлагают отозвать обвинения – в обмен на сведения о Джоне, Кевине и прочих фигурантах дела. Как я уже сказал, Люк, все зависит от судьи. И от окружного прокурора конечно же. И это хорошо, потому что прокурору ты нравишься. Вряд ли он станет добиваться обвинений в твой адрес, но если будет настаивать на деле против Эйсы, то адвокаты добьются встречных мер. Подумай, Люк, хорошенько подумай.

Я отказываюсь верить в то, что услышал.

– А как же остальные преступления Эйсы? – спрашивает Слоун. – Он брал меня силой, много раз. В этом я могу его обвинить?

Тилли кивает.

– Эйса тебя насиловал?

Слоун смотрит на меня, потом снова на Тилли. Пожимает плечами.

– Не уверена, – тихо говорит она. – Несколько раз мне… было страшно. Я боялась, что Эйса поранит меня… и отдавалась ему.

Тилли встает с дивана и подходит к ней, садится рядом на кровать.

– Ты когда-нибудь просила его остановиться? Отказывала в близости?

Слоун молчит, задумавшись.

– Я слишком боялась ему отказывать.

Тилли сочувственно склоняет голову набок и берет Слоун за руку.

– Придется рассказать об этом в суде. Уверена, Эйса скажет, что не знал. Он будет все отрицать, но, если ты решишься выступить, мы тебя поддержим.

– Увы, мы знаем, что без улик это – пустая трата времени.

Слоун снова роняет голову на руки, потом без сил склоняется мне на грудь. Я обнимаю ее и целую в макушку.

– Прости, – произносит Тилли. – Для надежного дела против Эйсы надо было повернуть иначе сразу несколько моментов. Теперь эти моменты играют против нас именно по той линии, которая была нам нужна.

– Это те, в которых я облажался? – спрашиваю.

Райан встает.

– Не казнись, Люк. На некоторые ошибки я же тебя и подтолкнул. Бывает, что дело само себя раскрывает, и у нас еще до конца расследования на руках оказываются все улики. К сожалению, это дело не из таких. Оно было паршивым от начала и до конца, и сейчас нам работать особенно не с чем.

– А что дал обыск дома?

– Ничего. Джон и Кевин вынесли все, на чем мы могли бы строить обвинения. Нашли только заначку с налом, происхождение которого Эйса объяснить не может, да прописанные врачом таблетки. Этого мало для судебного разбирательства, по крайней мере, при том, как могут ударить в ответ Эйса и его адвокаты. Порой сражаться смысла нет.

Слоун приподнимается и сердито смотрит на Райана.

– Нет смысла сражаться? Эйса убил человека! Он и Люка убил бы, если бы не те сраные шесть сантиметров! А теперь вы говорите, что он, скорее всего, выйдет на свободу. Сможет отыскать меня. Отыскать Люка. Он не сдастся, Райан! Не отступит, пока Люк не будет мертв!

– Слоун, – говорю, снова прижимая ее к себе, – не надо. Вдруг его осудят за что-то другое.

Она плачет, уткнувшись лицом мне в грудь, а Райан глядит на нее с сожалением и сочувствием.

– Мне жаль, Слоун, очень жаль. – Тем же взглядом он смотрит на меня. Киваю, дав понять, что все сознаю. Райан не виноват. Вообще никто не виноват, кроме меня.

Райан с Тилли уходят, а я обнимаю Слоун, пытаясь утешить ее. Однако ее всю трясет. Не думал даже, что она боится Эйсы настолько.

– Все обойдется, Слоун. На этот раз ты не одна. Я не дам тебя в обиду. Клянусь.

Наконец она, изможденная, засыпает в моих объятиях.

Глава сорок седьмая

Эйса

– Вопросы есть? – спрашивает адвокат.

Его зовут Пол, прямо как моего папашу. Я, как узнал, хотел даже отказаться от его услуг, но передумал: у этого чела лучшая в штате репутация. Так и быть, не стану злиться на него за то, что он тезка второго самого ненавистного мне человека.

Второго после Люка.

– Нет, – отвечаю. – Мы входим в зал, я гну за самозащиту, и судья решит, доводить дело до суда или нет.

Пол кивает.

– Все верно.

Я встаю. «Браслеты» впиваются в руки. Бесит, что Слоун увидит меня в наручниках. Это типа охолащивает меня, а я очень не хочу предстать перед ней в дурном свете. Зато хотя бы разрешили надеть костюм: не придется идти на слушание в дебильном оранжевом комбезе. Не люблю оранжевый. Костюм, который на мне, очень нравится Слоун, это я знаю точно.

– Погнали, – говорю Полу. – Как два пальца обоссать.

Пол тоже встает. Ему моя уверенность не по душе. Она не понравилось ему сразу, едва мы познакомились. Вряд ли я и сам нравлюсь Полу, однако на его отношение ко мне я клал. Если отмажусь, то для меня во всем мире не будет чела зачетнее.

Ну, то есть кроме Слоун. Она пока для меня на первом месте. Да, накосячила прилично, но это из-за Люка, потому что врал ей напропалую. К тому же она провела рядом с ним и вдали от меня слишком много времени и пока не соображает трезво.

Следом за Полом выхожу в коридор, и к нам тут же пристраиваются конвойные: двое спереди, двое позади. Пятый открывает двери в зал суда. Едва оказавшись внутри, я осматриваю толпу в поисках Слоун.

А первым вижу Люка: сидит, пидор гнойный, во втором ряду, рядом со своей козой Далтоном. Или Райаном. Как там, блядь, его имя…

Зато хоть Слоун не с ним. Она вообще устроилась в дальнем углу последнего ряда. Я ей улыбаюсь, но она тут же отводит взгляд.

Есть две причины, по которым они могут сидеть раздельно: либо Слоун раскусила Люка и теперь знать его не желает, либо же им посоветовали сесть порознь, а все потому, что они, сука, проявили несдержанность у меня за спиной.

Я предпочел бы первое.

Не сводя глаз со Слоун, опускаюсь на стул. Выходит, я сижу боком, не видя стола судьи. Ну и ладно. Буду смотреть на Слоун, пока она не посмотрит на меня в ответ.