Алхимик - Питер Джеймс

— Доктор Кроу, в данный момент в палате интенсивной терапии больницы «Юниверсити-Колледж» лежит беременная женщина. Она страдает от непонятного вирусного заболевания, усугубленного зудом типа псориаза, и ее состояние все ухудшается. Чтобы справиться с проблемой бесплодия, она принимала «Матернокс» — из той же самой подозрительной партии. Хорошо было бы убедиться, что у нее родится здоровый ребенок, не так ли? Если ее состояние не улучшится, медики планируют на будущей неделе сделать ей кесарево сечение. Я буду в больнице.

Прежде чем ответить, он сделал паузу в несколько секунд.

— У меня остались самые приятные воспоминания об «Юниверсити-Колледж», — сказал он. — Я проходил там ординатуру.

Зандра выключила диктофон и встала.

— Будем надеяться, что они и останутся столь же приятными. «Темз-Уолли газетт» вы можете сломать угрозами, но вот с Флит-стрит у вас ничего не получится.

Развернувшись, она вышла из кабинета. Кроу немедленно нажал клавишу интеркома.

— Сэр?

Наклонившись, Кроу обратился к секретарю тихим шепотом, хотя подслушать его никто не мог.

— Мне нужна отпечатанная фотография этой молодой особы. Только лицо.

— Я могу получить его из видеосъемки службы безопасности в вестибюле. Отпечатать?

— Это было бы прекрасно.

35

Часы на экране сообщили Биллу Ганну, что уже 4:32 пополудни. Он поднес к губам чашку кофе и, дунув, отогнал клубы пара; он уже потерял представление, сколько чашек кофе он выпил с того момента, как явился в свой кабинет в 6:50 утра — хотя покинул его за три часа до того. Он на несколько секунд прикрыл глаза, чтобы смягчить пульсирующую головную боль, затем внимательно просмотрел сообщение, которое только что появилось на экране компьютера.

Те тридцать четыре часа, что прошли после смерти Джейка Силса, были сплошным кошмаром, и он был не в том настроении, чтобы получить еще одну взбучку от Кроу. Про себя Ганн вынужден был признать, что в данном случае исполнительный директор был прав. Правда, что его отвлекла Никки, да и сейчас, в этот момент она снова его отвлекала, потому что перед глазами возник ее образ с длинными рыжеватыми волосами, упавшими на одну из обнаженных грудей, и, несмотря на его усталость, несмотря на то, что, наконец рано утром добравшись домой, он не меньше часа занимался с ней любовью, он снова почувствовал острое сексуальное возбуждение.

Тем не менее он вышел на линию Кроу, поднял трубку и почти сразу же был вознагражден раздраженным «Да?».

— Я выяснил, как эта Уоллертон получила информацию о «Матерноксе», сэр.

Наступила пауза, тогда Ганн, не дождавшись ответа, неловко продолжил:

— Информация поступила к ней от сотрудника из Рединга, которого зовут Уолтер Хоггин. От того самого, который в Лаборатории генетических исследований Баннермана был старшим техником-лаборантом и которого перевели на наш завод в Рединге. Там он поставлен в отдел проверки качества.

— Человек со стороны? И вы позволили ему заняться непосредственно проверкой качества?

Ганн отвел трубку подальше от уха, потому что голос исполнительного директора поднялся едва ли не до вопля:

— Вы что, совсем лишились здравого смысла, майор Ганн?

Начальник службы безопасности не любил, когда на него нападали без всяких оснований, но в то же самое время он хотел избежать конфронтации. Он прибегнул к проверенной временем уловке, подставив другую фигуру:

— Боюсь, что это было указание сэра Нейла Рорке, сэр. — Ганн действовал без промедления. — Мы допросили мистера Хоггина, и он утверждает, что никогда не слышал ни о какой Зандре Уоллертон.

— Этот человек лжет.

— Не думаю, сэр. Он утверждает, что его просила дать сведения доктор Линда Фармер, наш руководитель отдела медицинской информации и связи с общественностью. Мы проверили ее, и выяснилось, что она не отдавала таких распоряжений. Я просмотрел данные о ее разговорах. Она говорила правду — из ее офиса никто не связывался с мистером Хоггином. Но когда мы просмотрели перечень входящих звонков в Рединг, то обнаружили два звонка мистеру Хоггину с мобильного телефона, зарегистрированного на имя «Темз-Уолли газетт». А секретарша записала оба звонка как поступившие от доктора Фармер. — В ходе разговора Ганн просматривал отчет. — Я делаю вывод, что эта репортерша обманула мистера Хоггина — пару недель назад она встречалась с доктором Фармер, так что она могла знать ее голос и кое-что о ней самой.

Кроу слегка успокоился, и теперь тон его голоса был полон тихой ярости.

— Хоггин — выживший из ума старый дурак. Сэр Нейл хотел куда-нибудь его устроить, чтобы успокоить дочку Баннермана, но я был категорически против.

— Похоже, вы были правы, сэр, — елейно сказал Ганн.

После нескольких секунд молчания Кроу коротко бросил:

— Я думаю, вам лучше зайти ко мне в кабинет.

36

После встречи с Винсентом Кроу Зандра Уоллертон приняла на свой мобильник звонок из редакции, ей сообщили, что Зандре предстоит взять интервью о проблемах токсического загрязнения у секретарши лондонского отделения Национального союза фермеров.

После семи часов она наконец покинула город и попала в огромную пробку на Вестуэй. Белый редакционный «форд-фиеста» был совсем новенький — всего двести тридцать восемь миль на спидометре. Она опустила окно и вдохнула сырой туманный воздух, но тут же быстро закрыла его, спасаясь от выхлопов дизельного топлива промчавшегося рядом грузовика.

Она включила радио.

Часы на приборной панели показывали без двадцати двух восемь, и Зандра стала не на шутку беспокоиться. Пробка не рассасывалась, а сегодня вечером она договорилась о встрече с Тони Истоном, с тем самым Тони Истоном, у которого на «Радио Беркшира» была своя передача о последних событиях. Они встречались в понедельник днем и беседовали о токсических загрязнениях, а на следующее утро он позвонил ей в офис и спросил, не может ли увидеть ее. Он был популярен и успешен и, подумала она, неподдельно обаятелен.

Ему было тридцать с небольшим, по-настоящему взрослый человек, и ее это волновало. Он пригласил ее пообедать в тайском ресторане — и она даже купила новое платье, черное трикотажное, которое плотно облегало тело, и выглядела она в нем просто замечательно.

В восемь он должен подъехать к ее квартире, а она никак не может связаться с ним и дать знать, что опоздает — точнее, сильно опоздает. Вот черт! Будет ли он ждать, если поднимется, а из-за двери никто не ответит? Нет, конечно же нет. Он подумает: «Идиотка! Она кинула меня!»

Надо как-то выбраться из этого затора и попробовать объездные пути; если она будет гнать изо всех сил и повезет с движением, то может еще успеть. Ее машина медленно, по дюймам, ползла вперед, большой дорожный знак указывал повороты к Икенхему и Руислипу. Движение снова остановилось.

Давай же, прошу тебя, шевелись, не подводи меня! Ладонями она колотила по рулевому колесу. Да двигайтесь же, идиоты! Она то и дело без толку увеличивала обороты двигателя; где-то далеко продолжала завывать сирена. «Какого черта кто-то ухитрился именно сейчас устроить дорожное происшествие? — глупо злилась она. — Черт побери, неужто они не могли выбрать для этого другое время, когда нет такого движения? Тупые, самовлюбленные, выжившие из ума идиоты!»

«Господи, да успокойся ты, девочка», — сказала она себе.

Неожиданно для самой себя Зандра вспомнила доктора Винсента Кроу. Я доберусь до тебя, лощеный хлыщ. И выверну наизнанку.

И еще она вспомнила ту молодую женщину, Монтану Баннерман, и запоздало удивилась, чего ради ее назвали в честь американского штата.

Когда они встретились в последний раз, отношение Монтаны к ней заметно изменилось. Во вторник днем — это была их первая встреча — она держалась настороженно, но слушала Зандру с неподдельным интересом. В конце их встречи Монтана Баннерман пообещала дать знать корреспондентке, если услышит что-то интересное о «Матерноксе».

Но сегодня утром она не желала ни о чем говорить, может, потому, что еще не оправилась от шока. Или, может, потому, что она боялась — скорее всего, дело было именно в этом. Зандра отчетливо улавливала эти нотки страха. Мисс Баннерман знала гораздо больше того, что сказала, но опасалась произнести хоть одно лишнее слово. «Надо дать ей время, — подумала Зандра. — Дать несколько дней, чтобы она успокоилась, и снова навестить».

Она ни минуты не сомневалась в том, что это не просто несчастный случай в лаборатории; все ее профессиональные инстинкты требовали — копать и копать. Ей была нужна классная история, которая потрясет всю страну и создаст ей репутацию, и тогда она сможет перебраться в Лондон. Если она отыграет все правильно, «Бендикс Шер» сможет стать ее первой большой удачей. У Кроу вид человека, который явно что-то скрывает.