Еще один шанс на любовь - Кэтрин Болфинч

том, что Стефан — человек искусства, любящий музеи, библиотеки, картинные галереи. И почти все, за время жизни здесь, он посетил.

Руби раз за разом ловила себя на мысли, что чувствует себя свободно. Да, без бабочек в животе, зато без страха за будущее и настоящее. Она просто была в этом самом моменте, наслаждаясь капучино и каким-то салатом, название которого даже не запомнила. Наверное, поэтому, когда девушка позволила проводить себя до дверей рабочего кабинета, она не была против совсем не дружеского поцелуя в щеку и довольно фривольного положения рук на талии. А должна ли?

Хоть и записка Кинга подразумевала совсем другое.

Она точно не будет скучать, страдать и плакать. Потому что смысла в этом уже не видела. Впервые в жизни хотелось просто жить дальше. Так, как хочется.

Может, поэтому картина так ярко улыбающейся Руби в объятиях другого мужчины вызвала в ожидающей ее Иви гамму эмоций. Точно ли стоило? Не зря ли она пришла? Кажется, у Батлер все было хорошо. Но…

— Руби, — тихо позвала блондинка, привлекая внимание. Батлер вздрогнула, едва скрывая удивление за привычной маской начальницы.

— Привет.

— Мы можем поговорить? Наедине, — красноречиво обозначила она, кивнув в сторону мужчины. Едва заметное предчувствие заколотилось где-то в груди, разносясь еле заметной дрожью по телу. Она точно была не готова видеть ее здесь. Тем более говорить.

— Кхм… я позвоню, удачного дня, — тут же сообразил Стефан и, улыбнувшись, ушел. Руби под внимательным взглядом Иви открыла дверь в кабинет, пропуская бывшую подругу внутрь.

— О чем ты хотела поговорить?

— Об Алексе, — неуверенно произнесла она, разворачиваясь к Руби лицом. Кажется, в этот момент что-то лопнуло. Хлынули потоком и воспоминания, и разговоры, и чувства. И давнее прошлое, и отпуск, смешиваясь в один большой ком, застрявший в горле и не дающий спокойно дышать. Батлер тяжело вздохнула, незаметно сжав ткань юбки на бедре.

— Нет, о нем я говорить точно не хочу.

— Но…

— Нет, Иви, он сделал свой выбор. Не о чем говорить. Он ушел. Все. На этом все. Огромная и жирная точка, — выпалила девушка, обходя блондинку и садясь в кресло. Если срочно не сесть, то она просто упадет.

Иви кусала губы почти до крови, пытаясь понять, что она делает. Считается ли это предательством друга? Простит ли ее Алекс за то, что она собиралась сказать? А Руби? Может, уйти пока не поздно? Оставить все, как есть? Они ведь взрослые люди, могут и сами справиться. Да разве могут? Два упертых барана, не видящих ничего, кроме, самих себя. Да, и не особо желающих смотреть, пока не ткнут носом. Это почему-то принесло уверенности.

— Фото. Это сделал он, — отчеканила девушка, пока сердце бездумно колотилось в ушах.

Эпилог

— Фото. Это сделал он, — уверенно произнесла девушка, садясь в кресло для посетителей.

И если Руби думала, что земля ушла из-под ног, когда Иви произнесла его имя, то в этот момент поняла, что это были просто цветочки. Сейчас из груди вырвали самый настоящий кусок души, земля разверзлась, а дыхание вышибло из легких так, что стало нечем дышать. Такого она не ожидала. Это было тяжелее и того, что он ушел. И того, что они уже дважды прощались. В первый раз ушел он. Во второй она. И в третий снова он. Вот только в этот раз Александр оставил после себя не разруху, а призрачное ощущение того, что она сможет жить дальше, чтобы потом сломать все всего лишь несколькими словами, произнесенными даже не им.

Неужели у него даже не хватило смелости признаться? Извиниться? Почему?

Почему она нашла в себе силы поговорить с ним посреди отпуска в Таиланде? Почему она нашла в себе силы сдержать обещание и уйти? А он нет?

Почему он ничего не сказал, зная, что ей приходилось переживать и чувствовать из-за этих фото?

Но, может быть, ей послышалось?

— Что? — переспросила Руби, цепляясь пальцами в стол с такой силой, что стало больно. Вот только эта боль позволяла оставаться здесь и сейчас, с непроницаемым лицом слушать все, что скажет Иви. Впитывать каждое слово и рушить свою реальность. А что еще оставалось? Как бы то ни было, Руби хотела знать правду. Всю и без остатка.

— Он наделся, что ты передумаешь насчет отношений.

— Шантажируя меня?!

— Там ведь и слова не было про шантаж, — оправдала Иви, чувствуя, что сейчас ее решение превращалось в огромную ошибку, которая еще долгое время будет преследовать и ее, и отношения с этими людьми. — Просто вы были так счастливы, и он не хотел сдаваться.

— Поэтому он сбежал, ничего не объяснив?

— А что бы он сказал, Руби? Что это он довел тебя до страха и отчаяния? Что это его вина? Что он сходит с ума от того, что не прочитал чертов договор сам, а доверился юристам? Что он должен был сделать? — в полном отчаянии проговорила блондинка, сжимая ткань брючного костюма. Так сложно было видеть железную Руби на грани слез. Так сложно было защищать Александра, понимая его вину. Так сложно было не занимать ничью позицию в битве этих двоих.

— Сказать обо всем честно, Иви. Рассказать мне! — воскликнула девушка, ощущая разливающуюся тихую злость. Хотелось выпить, ударить его, обвинять, кричать. Бить до тех пор, пока он не извинится, не обнимет, не скажет, что все хорошо. Проклятый Кинг. Как и тот день, когда она встретила его.

— Разве ты приняла бы эту правду?

— Нет, — девушка отрицательно качнула головой, чувствуя, как мир, уже в который раз, просто уплывал. Она бы не приняла ни правду, ни Кинга, ни новую реальность. Вот только жизнь не спрашивала, а пихала в руки то, что давала. Как сейчас. Батлер не просила правды, а она все равно пришла, вытолкнув дверь с ноги.

— Об этом я и говорю, — тихо подвела итог девушка, заглядывая в изумрудные глаза когда-то близкой подруги. Было жутко видеть в них это. Пустоту, боль, тяжесть. Только сейчас она легко и свободно флиртовала с хорошим парнем, а сейчас… сейчас едва сдерживала крик из-за прошлого. Разве это было справедливо? Вообще жизнь Руби в целом? Потерять родителей, тетушку, почти всех друзей. Заново обрести любовь, и так глупо все потерять.

— Я налью? — Иви махнула в сторону бара. Руби, не особо соображая, кивнула. Зажгла сигарету, все еще пытаясь понять, как относиться к этой ситуации. Дым тонкой струйкой уносился в потолок. Она так и не поднесла сигарету к губам. Зато залпом осушила бокал, который старая подруга