Отряд-3. Контрольное измерение - Алексей Евтушенко

— Может, надолго собирались, — предположил Стихарь. — Вот и прихватили побольше. А тут мы. Ну, они, как люди гостеприимные и не жадные и пригласили нас в гости. Плохо только, что ответить нам нечем… Оп-па, а ведь есть же! Коньяк! Тот, что мы с Лоны захватили в качестве неприкосновенного запаса. Как же это я забыл…

— Я не забыл, — сказал Велга и продемонстрировал всем плоскую флягу.

— На то мы им командиры, чтобы обо всём помнить, — подмигнул ему Хельмут, вытаскивая из-за пазухи такую же.

— Да, — сказал Валерка. — Уважаю. Счастлив тот солдат, который имеет таких командиров.

Стол был накрыт в гостиной и поражал своим изобилием. Чего на нем только не было! Валерка Стихарь начал, было, считать про себя блюда, но сбился на втором десятке и плюнул на это дело. Фляги с коньяком были приняты благосклонно, но с некоторым удивлением.

— Коньяк во флягах? — переспросил Зигфрид. — Первый раз вижу. Расскажете потом, как вы его заказывали?

— Боюсь, это будет трудновато, — сказал Дитц. — Потому что мы его не заказывали, а привезли с собой. — Но каков стол! Моё восхищение хозяйке, — и он, щёлкнув каблуками, поцеловал Эле руку.

— О, какой древний обычай! — улыбнулась та. — Как мило, что вы его вспомнили. Кажется, он был распространён в средневековье?

— Что вы, — возразил Дитц. — Ещё в двадцатом веке поцеловать даме руку при встрече считали своим долгом миллионы мужчин.

— Вот как! Может быть. Впрочем, я никогда не была сильна в истории. Но что же это мы стоим? Прошу за стол, друзья, прошу за стол!

После того, как были отведаны первые блюда (Велга отметил про себя, что на вид они гораздо лучше, нежели на вкус) и произнесены тосты за знакомство и здоровье присутствующих, сам собой завязался разговор. Который, разумеется, немедленно и самым непосредственным образом коснулся гостей.

— Как вы находите Золотой бор? — обратился к Хельмуту Зигфрид. — По-моему, здесь замечательно.

— Полностью с вами согласен, — наклонил голову обер-лейтенант. — Золотой бор… Да, отличное место для отдыха.

— А вы разве прибыли сюда отдыхать? — спросила Эля. — Мне показалось, что работать. Или и то, и другое вместе? Впрочем, я прошу прощения за излишнее любопытство. Ловцы, насколько я знаю, не особенно афишируют свою профессиональную принадлежность.

Дитц неопределённо хмыкнул и вопрошающе посмотрел на Велгу.

Давай, мол, помогай.

— Понимаете, Эля, — медленно сказал Александр, промокнув губы салфеткой и отпив из бокала вина. — Дело в том, что мы не ловцы. Вам, наверное, это покажется невероятным, но мы даже не знаем, кто это такие. Точнее, мы понимаем значение данного слова в том смысле, что ловец — это тот, кто ловит кого-то. Или что-то. Но нам неизвестна профессия под названием «ловец». Нам многое здесь не известно и непонятно. Мы попали сюда, к вам, случайно. И теперь, честно говоря, нам требуется небольшая помощь.

Эля и Зигфрид переглянулись, и Велга заметил слабый огонёк тревоги, мелькнувший в их глазах.

— Помощь? — спросил Зигфрид. — Пожалуйста. Говорите, что вам нужно, и мы с Элей постараемся вам помочь. Мне только не совсем ясно, что значит «мы попали сюда случайно». Вы назвали первое, пришедшее в голову место, и нуль-кабина перебросила вас сюда?

— Вы будете смеяться, — без тени улыбки сказал Дитц, — но мы не знаем, что такое «нуль-кабина». Это какой-то вид транспорта?

— Не знаете, что такое нуль-кабина? — откинулся на спинку стула Зигфрид. — Пожалуй, будет лучше, если вы расскажете все с самого начала, а то мы ещё долго не поймем друг друга. Правда, дорогая? — и он как-то слишком пристально посмотрел на Элю.

— Да, — подтвердила хозяйка дома. — Я тоже думаю, что это будет лучше всего. Мы слушаем вас.

— Давай, Саша, приступай, — вздохнул Хельмут. — Мне кажется, у тебя это лучше должно получиться.

И Велга приступил.

Прерываемый время от времени вопросами Эли и Зигфрида, он говорил около часа и за это время кратко и внятно сумел пересказать историю отряда.

— И вот мы здесь, — закончил он в полной тишине. — Мы понятия не имеем не только о том, как мы сюда попали, но и том, где находимся. И будем очень благодарны, если вы нас хоть немного просветите на сей счёт.

— Да, — после непродолжительного молчания сказал Зигфрид и протянул руку к фляге с коньяком. — Такую историю надо… сдобрить. И не вином. Девяносто лет живу на свете, но ничего даже близко похожего не слышал. Честно говоря, я думал, что меня практически невозможно удивить. Но вам это удалось. Ох, прошу прощения, кто ещё будет коньяк?

— Я буду, — сказал Дитц и пододвинул свою рюмку.

— Я тоже не откажусь, — кивнул Велга.

— А мы тут себе сами нальём, — заявил Стихарь на другой стороне стола, — не беспокойтесь.

Выпили, молча приподняв рюмки, и Дитц попросил у Эли разрешения закурить.

— Э-э… да, конечно, — смешалась она. — Курите… Просто я думала, что уже никто давно… Впрочем, извините. С учетом того, что вы рассказали…

— Мы можем покурить и на крыльце, — сказал Малышев, поднимаясь.

— Не волнуйтесь, — махнул рукой Зигфрид. — Здесь отличная вентиляция. Сейчас я её только включу…

Он поглядел в потолок и громко сказал:

— Включить вентиляцию.

Они сидели при открытых окнах, но там, за стенами дома, в природе царило затишье, и поэтому в гостиной не ощущалось ни малейшего сквозняка. Теперь же, после слов Зигфрида, откуда-то явственно потянуло свежим ветерком.

— Управление голосом? — осведомилась Аня. — Интересно. А мы и не догадались.

— Послушайте! — воскликнул Карл Хейниц. — Зигфрид, вы сказали, что вам девяносто лет, или мне это послышалось?

— Девяносто два, если быть точным.

— Невероятно… Я бы не дал вам больше тридцати. Как это у вас получается?

— Но это в порядке вещей, — сказала Эля. — Мне, например, восемьдесят семь лет. А вам, простите, сколько?

— Нам всем далеко ещё даже до тридцати, — ответил за ефрейтора Дитц. — Что ж, я вижу, что мы опять попали в какое-то будущее.

— Однако … — тихо сказала Эля. — Я думала, что вы, как минимум, наши ровесники. Или даже старше.

— Ничего себе, — сказал Валерка. — Дожил, блин с горохом… Мне уже девяносто лет дают! И кто? Красивая молодая женщина! Нет, надо срочно что-то делать. Оздоровительные процедуры, режим питания, солнце, воздух и вода… Эх, жаль не хватает здесь представительниц женского пола. Желательно, ровесниц, конечно, но можно и постарше. Ничто так не омолаживает душу и тело, как присутствие милых дам. Скажи, друг, — обратился он к Зигфриду. — А девушки и женщины в этот самый Золотой бор залетают хотя бы время от времени? Или русскому и немецкому солдату так и стареть здесь вдали от ласкового внимания?

Зигфрид открыл, было, рот, чтобы ответить, но не успел.

— Вале-ра, — спокойно произнёс Велга. — Ты не забыл, что мы в гостях?

— Кто, я?! — округлил чёрные нахальные глаза Стихарь. — Да я об этом каждую секунду помню. Но ведь надо же как-то разбавлять наш разговор. Шутками, там и прочим…

— Не обращайте внимания, — сказал Велга, улыбаясь Эле и Зигфриду. — Нашего Валеру иногда заносит.

— Ничего, — улыбнулся в ответ Зигфрид. — По-моему, все замечательно. А насчет возраста и Золотого бора… Понимаете, Эля решила, что вы наши ровесники по двум причинам. Во-первых, в вас чувствуется повадка очень опытных, много повидавших и много переживших людей, а опыт приходит только с возрастом.

— Увы, не только, — сказала Аня, переводя внимательный взгляд с Зигфрида на Элю и обратно.

— Да, не только, — согласился Зигфрид. — Но большей частью, всё же, именно с возрастом. Во всяком случае, у нас.

— Понятно, — сказал Дитц. — А во-вторых?

— А во-вторых, Золотой бор не считается местом отдыха молодежи. Сюда, в абсолютном большинстве, приезжают люди постарше.

— Тут очень спокойно и тихо, — пояснила Эля. — А молодёжь не очень жалует тишину и покой.

— Да, — согласился Дитц. — Молодёжь всегда и везде одинаковая. Скажите, а какой сейчас год от рождества Христова?

— Сегодня двадцать второе июня две тысячи сто девяносто восьмого года, — чуть помедлив, ответил Зигфрид. — Мы с вами в России. Отсюда до Москвы около четырехсот километров на северо-северо-запад… Что это вы?

Дитц и Стихарь молча разлили по рюмкам коньяк, и отряд, как один человек, поднялся.

— Господа и товарищи, — сказал Хельмут. — Много-много лет назад по местному исчислению, а для нас будто вчера, Германия вступила в войну с Советским Союзом. Мы были смертельными врагами, достойными друг друга. Но волею судьбы и Бога стали братьями. Братьями по оружию и общему делу. Давайте выпьем за наше боевое братство и за то, чтобы больше никогда ни в одном из миров и вселенных немцы и русские не сходились в смертельной схватке.