День свалившихся с луны - Наталья Труш

Чтобы понимать, о чем поют Пиаф, и Матье, и Дассен, надо жить под парижским небом и дышать воздухом этого города. И хорошо бы тут просто родиться. Увы, последнего уже не исправить. Вот потому-то и не дано познать, и остается только восторгаться и запоминать, чтобы потом мысленно ходить по этим улицам, листая истертую на сгибах карту города.

* * *

– Даша!

Дарья обернулась на знакомый голос.

Павел Рябинин ждал ее на том месте, где они и договорились встретиться, – на площадке у базилики Сакре-Кер. О черт! Дарья почти забыла о том, что у них сегодня встреча и прогулка по городу.

– Привет, Паш! Я, кажется, опоздала?

– Ничего. Мы же в отпуске.

Почему-то Дашу резануло по уху это его «мы». «Мы так не договаривались!»

– Ну, ежели мы в отпуске, то куда отправимся?

– А куда бы ты хотела?

– Помнится, ты обещал мне показать «свой» Париж? Показывай!

Паша оказался настоящим знатоком города. Правда, знания у него были книжные, выращенные, словно грибы в подвале на искусственном субстрате в ящиках – не настоящие. Нет, Даша с большим уважением отнеслась к тому, что Пашка так много знает о Париже и на французском говорит очень прилично, но лично ей ближе было другое – не история, не даты, не имена, а атмосфера этого города. Ну, что делать, если ей всегда были скучны экскурсии, а от экскурсоводов, которые лихо сыпали цифрами и фактами, Дашке хотелось зевать. Вот и Пашка оказался таким же экскурсоводом. И хоть он запросто мог рассказывать об архитектуре Парижа, об истории его улиц и площадей, а может, и о каждом доме, Дарье куда интереснее были лавки букинистов на набережных Сены, куда она потащила Павла после его экскурсии.

Они медленно шли вдоль реки, как по улице, дома которой вот-вот готовы были отправиться в дальнее плавание. Говорят, где-то среди этих барж, до поры до времени привязанных к причалам, есть и движимая «недвижимость» Пьера Ришара.

– Вот бы встретить его здесь! – Пашка тормозил у каждого трапа, пытаясь угадать по внешнему виду баржу высокого блондина в черном ботинке. – Может, спросим, на какой он живет?

Он и в самом деле остановил бодрого пенсионера, который мерил набережную мелкими шажками – спортивной ходьбой убегал от инфаркта, – и стал его расспрашивать. Парижанин, улыбаясь, лопотал что-то в ответ, помахивая вдоль набережной.

– Дашка, он сказал, что Ришар тут бегает по утрам и ловит рыбу прямо с баржи, но вот с какой – он указать не может по этическим соображениям! Ладно, сами поищем!

Баржи очень симпатичные, не хуже особняков, только на воде. На флагштоках – французские триколоры, на окнах – занавесочки, на палубах – кадки с вечнозелеными растениями, шезлонги и зонтики, веревки с сохнущим на ветру бельем.

– Дашка, ты бы хотела жить на Сене, на барже?

– Я, Паша, еще вчера хотела тут жить. Очень хотела. Смешно вспомнить. Сейчас – не хочу. Сейчас я больше всего хочу домой. Представляешь, я дни до возвращения считаю!

– В субботу у нас обед у Мурашовых, ты помнишь?

– Помню. Надо. Я в этот раз толком не успела пообщаться с ребятами, с Ванькой не поиграла!

– Даш, тебе уже своих Ванек давно пора иметь!

– Пора, но как-то не случилось...

* * *

Рябинин позвонил Даше трижды за вечер, справляясь то о самочувствии, то о каких-то покупках, которые он хотел сделать в Париже.

– Я ведь все больше другой Париж изучал. А где что купить – совсем не знаю.

Даша старалась не раздражаться, но у нее плохо получалось: она ждала звонка от Зиновьева, а телефон занимал Паша Рябинин. Наконец одноклассник угомонился, попрощался с Дашей, еще раз уточнив место завтрашней встречи, и пожелал ей спокойной ночи.

А Зиновьев не объявился. Возможно, он звонил в тот момент, когда номер был занят. Скорее всего, так и было...

Вечер у Мурашовых удался. Даша даже забыла, что ей безумно хочется домой. Паша Рябинин ненавязчиво ухаживал за ней. Все разговоры крутились вокруг юности, вернее, вокруг школы, в которой учились, и вокруг этой удивительной встречи в Париже. Странно, два десятка лет назад никто из них, кроме Павлика, даже не мечтал увидеть его воочию, и вдруг – встреча. Как в кино.

– Давайте, ребята, за нас! – предложил хозяин дома. – Жаль, что мало виделись. Извините, работа! Да мы-то и не стремимся куда-то из дома выбираться, поэтому компанию вам не составляли. Ну, да вам и без нас не плохо! Вот Дашка завтра улетит, а Паша один совсем загрустит.

– Нет-нет, у меня программа расписана на неделю вперед! Я поеду в Версаль, потом замки Луары хочу посмотреть, Евродиснейленд – хоть и не ребенок, а хочется, ну, и туда, куда всякого русского из Парижа больше всего тянет – в Сен-Женевьев-де-Буа...

Даша вздрогнула, посмотрела на Люду с Андреем, и все трое дружно расхохотались.

– Будь там, Павлик, поаккуратнее. – Андрей подмигнул Дашке. – Не пей из копытца – козленочком станешь!

Объяснять Паше, который не очень понял шутку, ничего не стали, отговорились тем, что дело не очень веселое, но прошлое.

Распрощались не очень поздно: хоть Мурашовы и русские, но гостей принимают по-европейски, да те и сами понимают – это они в отпуске, а хозяевам завтра на службу.

В метро то ли слегка запутались, то ли – это уж потом Даше в голову мысль пришла – одноклассник специально голову Даше заморочил, и вышли они вблизи улицы Шевалье де Ла Барр, на которой расположился крошечный отель «Монмартруа», в котором жил Паша Рябинин.

– Даш, приглашаю тебя на кофе, на ужин, на что хочешь. Короче, в гости ко мне.

Даша и сама не поняла, почему согласилась. Наверное, потому, что Паша вел себя весь вечер корректно, без каких-либо намеков на свое прошлое отношение к ней. Все-таки умом женщину не понять. Даша на сто процентов была уверена, что если бы все было иначе, то она из противоречия ни за что не пошла бы ни в какие гости к бывшему однокласснику!

Номер у Пашки был крошечный, как и весь отель, словно не для людей, а для кукол был построен. Все пространство комнатки было занято спальным местом. Узкий проход, узкий стол вдоль стены, встроенный шкаф и телевизор под потолком. Окно от пола до потолка, за ним – балкон, шириной в 30 сантиметров, на полу которого помещались два цветочных ящика из коричневого пластика. Дверь в санузел отсутствовала. Вместо нее на палке висела плотная клеенчатая штора.

– Ого! – оценила «удобства» Даша, заглянув за штору. В душевой кабине мог поместиться только худой Пашка Рябинин. Дяде потолще придется мыться частями, причем одной ногой стоя прямо в унитазе, который как будто убежал из детского сада. Такой же кукольной была и розовая смешная раковина. – Как ты тут помещаешься?

– Да я же тут только ночую! А вообще-то зубы чищу, не заходя внутрь этого «санузла»!