Второй Эдем - Бен Элтон

— Какого черта ты вернулся! Зачем ты трезвонишь о моих бабушке и дедушке по всей округе? Тебя стоило бы пристрелить на месте, именно это мне и нужно сделать, тупой американский ублюдок.

Тот самый, прекрасный, нежный голосок. Музыка, даже с похмелья. Он нашел ее.

Розали вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Хозяйка немного оплошала, что позволила ей подняться наверх, но Розали можно было остановить только силой. Макс повернулся под одеялом посмотреть на нее в тот момент, когда она распахнула занавески. Свет хлынул в комнату.

— Ты что, я же ослепну, — запротестовал Макс, схватив темные очки.

Розали открыла окна.

— Господи, до чего же тут воняет перегаром, просто отвратительно. — Она с сожалением посмотрела на него сверху вниз.

— Ты все еще злишься на меня? — спросил Макс.

— Конечно злюсь. Господи, ты заставил поверить, что спас меня от копов, а потом вдруг все запорол. Любая девушка злилась бы на тебя!

Но Розали все же не могла сдержать улыбку. Он действительно неотразим, подумала она, когда лежит вот так вот в постели и моргает за стеклами очков, словно перепуганный кролик. Отношение Розали к провальной попытке Макса помочь ей скрыться от Гарды значительно смягчало то обстоятельство, что она все-таки избежала тюрьмы. Макс хотя бы попытался помочь.

— Боже мой, ну и видок, — продолжила она. — Ты в состоянии соображать? Мы можем поговорить?

Макс нашел ее тон немного покровительственным и почувствовал, что нужно вступиться за свою честь.

— Прости, но для того, чтобы лишить меня возможности нормально соображать, восьми пинт крепкого портера и восьми шотландских „Пэдди“ недостаточно.

Он сказал что-то не то. Работа Европейской Федерации ускорила и без того быстрый процесс стирания культурных различий, но Розали яростно защищала ирландские символы.

— При чем тут Шотландия, невежда! „Пэдди“ — это наше! Шотландское виски производят в Шотландии, а ирландское — в Ирландии, а если не видишь разницы, то тебе лучше остановиться на мерзком ядовитом фирменном бухле, которое в Голливуде называют выпивкой.

— Что ж, извини меня, я готов встать в угол на горох.

Макс закурил сигарету. Одним из побочных эффектов гибели окружающей среды — горькая ирония! — стало возрождение табачных компаний. Специалисты не могли уделять пристальное внимание проблеме рака легких в условиях, когда сам факт дыхания приводил к ужасным болезням. К тому же рак легких мало кого пугал, ведь любой человек даже со скромным доходом мог купить новое легкое буквально по цене его установки. Развитие хирургии „органов на молнии“ и наличие миллионов голодающих людей привело к тому, что цена на „парные органы“, то есть на те, которых в человеческом в организме по два, стала поистине смехотворной. Однако единичные органы сохранили свою цену. Трудно убедить даже отчаявшегося человека расстаться со своим сердцем, в то время как почку можно купить ниже стоимости добросовестно выращенной утиной печени.

— Ты понятия не имеешь, насколько отвратителен сигаретный запах в сочетании с ужасной вонью, которая исходит от тебя самого.

— Слушай, сейчас утро, а вчера я напился. Было бы удивительно, если бы от меня хорошо пахло.

Розали решила сменить тему:

— Я спросила, зачем ты приехал.

— Ну, во-первых, просто пообщаться, понимаешь? Мне показалось, нам было весело вместе.

Розали никак не отреагировала.

— А во-вторых? — спросила она.

— А во-вторых, это отчасти связано с тем, о чем мы говорили раньше, — сказал Макс.

— Я же сказала, — резко бросила Розали, — я не стану участвовать в дурацком сценарии твоего ненормального друга, если ты…

— Натан умер, — прервал ее Макс, ожидая, что трагизм ситуации немного усмирит Розали.

— Кто такой Натан? — спросила Розали, ставя крест на трагизме.

— Это мой ненормальный друг. Тот, который прятался под столом в доме твоей бабушки.

— А-а, — сказала Розали. — Ну и как это связано со мной?

Розали не была черствой, нет, просто ей часто приходилось видеть смерть, и вообще она едва помнила, как выглядел тот сценарист.

— Перед тем, как его убили, он изложил замысел сценария Пластику Толстоу. Я считаю, что это Пластик убил его — из-за этого самого замысла.

— Я слышала, что кино — убийственный бизнес, — сухо сказала Розали.

— Натан собирался построить сюжет вокруг идеи, что именно корпорация „Клаустросфера“ тайно финансирует твою организацию.

Последние несколько дней Макс не раз задумывался о том, как отреагирует на это Розали. Он опасался, что она просто рассмеется ему прямо в лицо. В таком случае он собирался шаг за шагом растолковать ей все, рассказать, как погиб Натан, объяснить, что только Толстоу мог организовать это, и что только Толстоу слышал идею Натана, и что Толстоу присутствовал в предсмертных мыслях Натана. Но Розали не смеялась. Она думала. Глубоко в памяти что-то дрогнуло при этих словах. Дрогнуло где-то там, куда она не хотела лезть.

— По-моему, это ужасно глупо, — нерешительно сказала она. — Мне было бы жалко денег за билет на такой дурацкий фильм.

Макс видел, что попал в цель.

— Что тут дурацкого, Розали? Никто не знает, кто вас поддерживает. Это продолжается тридцать, даже сорок лет. Логично предположить, что за это время кто-нибудь приписал бы себе эту честь, верно?

ТАКТИКА СЪЕМА

Розали вспомнила одну ночь, случившуюся пять лет назад. Ночь, которую она провела с Юргеном Тором…

Тогда ей было двадцать, а в возрасте восемнадцати лет она стала членом „Природы“, так и не удосужившись появиться на первой лекции в Тринити-колледже. Довольно скоро ее отвага и ум были высоко оценены, и ее завербовали в группу „Мать Земля“. Следом за вербовкой последовали суровые восемнадцать месяцев подготовки, к концу которой она встретилась с великим человеком.

Она и пятнадцать других боевых активистов присутствовали на тайном политическом инструктаже, где выступал Юрген Тор. Там же он выбрал ее, легко и просто. В группе было семь девушек. Тор предпочел Розали, и она была не против. Розали не любила признаваться в этом, но ее роль в той истории была пассивной. Едва войдя в комнату, Тор стал размышлять, какую из девушек соблазнить, и выбрал ее. Женщины всегда чувствовали на себе его взгляд, и Юрген Тор не делал ни малейшей попытки скрыть это. Люди часто говорили, что для главного защитника окружающей среды он слишком прямолинеен. Однако его близкие знакомые знали, что прямолинейность просто его излюбленная тактика.

Розали сильно разозлило небрежное высокомерие этого роскошного самца, и когда после инструктажа один из помощников Тора сказал, что босс хотел бы с ней встретиться, все ее инстинкты кричали, что его нужно послать. Но она не сделала этого. Она была совершенно сражена. Юрген Тор был Зеленым богом. Человеком, в котором все защитники окружающей среды видели своего лидера и вдохновителя. Человека, способного противостоять мировым лидерам и делать свое дело. С самого детства Розали восхищалась Юргеном Тором больше, чем кем бы то ни было. Она, как и миллионы женщин, думала о том, каково это — заниматься с ним любовью. И она продолжала об этом думать. Он был самым сильным, самым привлекательным из всех знакомых ей мужчин и, несмотря на свою сомнительную репутацию, сражал наповал. Розали обычно не нравились крупные мужчины, но Юрген Тор был не просто большой, он был огромный.

Поэтому на выходные, вместо того чтобы поехать в Ирландию навестить бабушку и дедушку, как следовало бы, Розали отправилась с Тором на вертолете „Природы“ в его роскошный дом в Швейцарских Альпах. Дом, построенный на таком высоком утесе, что вокруг него все еще лежал снег, уже давно исчезнувший на окрестных горах.

ЛЕДЯНАЯ СТРАСТЬ

Лестница с вертолетной площадки на крыше вела прямо в спальню Юргена, где над свечой подогревалась бутылка шнапса. Розали была потрясена. Эта комната была исполнена такого роскошного сладострастия, что от одного пребывания в ней любая монахиня стянула бы трусики. Комната занимала весь верхний этаж дома, и стены здесь были стеклянные. На триста шестьдесят градусов открывался вид на горный хребет. Огромная кипельно-белая кровать стояла словно скала в центре комнаты, приглашая заняться любовью на вершине мира.

— Я сюда немногих женщин привожу, ясно? — сказал тогда Юрген Тор. — Это особенное для меня место.

— Ничего удивительного, — ответила тогда Розали, благоговейно оглядываясь.

Юрген был мастером. Он обхватил Розали своими ручищами и, казалось, одними только поцелуями снял с нее одежду. По крайней мере, она не могла припомнить, чтобы он расстегивал на ней блузку, снимал ботинки или брюки, и все же через некоторое время она оказалась на огромной постели в одном белье, а Юрген Тор склонился над ней с улыбкой, стоя на коленях у кровати. Он и в таком положении был выше ее.