Первый советник короля - Борис Алексеевич Давыдов

крестясь.

Голова пана Бронислава Пехоцкого, шлепнувшись в рассыпанную кучу крупной сероватой соли, уставилась мертвыми незрячими глазами на остолбеневшего канцлера.

– Матка Бозка, смилуйся и защити… – чуть слышно прошептал Оссолинский, чувствуя, как леденеет в животе. А потом внутренности будто свело судорогой, комок подкатил к горлу, и великого канцлера стошнило.

Глава 28

Зима сопротивлялась отчаянно, не желая сдаваться, но было видно, что она упирается из последних сил. Дни стали намного дольше, солнышко к полудню пригревало так, что с крыши дома на южной стороне звонко падала капель, застывая внизу ледяными дорожками. Стаи снегирей бойко шныряли возле конюшен, угощаясь овсом и ячменем. В воздухе отчетливо ощущалось тепло, хоть еще едва заметное. Весна приближалась медленно и неуверенно, но неумолимо.

Именно эту пору выбрал наш ребенок, чтобы появиться на свет, заставив отца сполна испытать всю гамму чувств: ликование, страх, надежду и унизительное осознание собственного бессилия.

Разумеется, лучшая акушерка (может, не во всей Речи Посполитой, но в землях, находящихся под властью Вишневецкого, – точно) была наготове. Вместе с помощницей. Они ждали вызова в имении князя, готовые примчаться в любой нужный момент. Специально для этого случая Иеремия распорядился круглосуточно держать на конюшне запряженную повозку.

И мне, и Тадеушу (ведь срок Агнешкиной беременности был почти таким же, как у Анжелы) очень хотелось, чтобы «медперсонал» находился под рукой, то есть в нашей крепости. Но сразу же встал вопрос: где разместить повитух? Не в казарме же для рядового состава и не в конюшне! Кухня, мастерские и кузница тоже отпадали. А в нашем доме и так была напряженка с «жилплощадью». Конечно, мне стоило только приказать – и подчиненные в считаные дни возвели бы вполне уютную пристройку! Но я представил реакцию двух женщин на поздних сроках, которым пришлось бы с утра до вечера слышать стук топоров и визг пил, и решил не искушать судьбу.

– Может, временно переселить служанок в маеток его княжеской мосьци? – неуверенно предположил полковник. – Оставим только одну, самую опытную. Ту самую, которая поначалу играла в карты! А на их места…

После чего ему пришлось выслушать все, что только могла высказать нервная язвительная женщина глупому и эгоистичному мужу. Ибо, с точки зрения Агнешки, которая чем дальше, тем больше напоминала поведением пани Катарину, только глупец и эгоист мог подумать, что сразу две благородные пани, да еще находящиеся в столь деликатном положении, могут обойтись услугами одной-единственной служанки! Нет, она и раньше знала, конечно, что мужчины – они как дети малые, способны брякнуть любую чушь, но это просто что-то!

– Бедный мой тесть… – вздохнул Тадеуш, капитулируя. После чего было окончательно решено: «медперсонал» размещается в маетке князя, находясь в полной боевой готовности… тьфу, готовый немедленно выехать к нам по вызову.

– Первые роды обычно длятся весьма долго, панове, – со знанием дела пояснила Гризельда в один из наших приездов к князю. (Для пущей безопасности я взял за правило посещать имение Вишневецкого только вместе с Тадеушем: уж при свидетеле-то княгинюшка волей-неволей воздержится от страстных взглядов!) – Времени хватит с лихвой, повитухи прибудут в срок, даже если лошади будут плестись шагом. А они полетят во весь опор, тут уж нет сомнений!

– Именно так! – кивнул Иеремия. – Лично прикажу кучеру, чтобы не мешкал.

Вернувшись домой, мы подробно отчитались перед нашими благоверными. После чего с истинно женской нелогичностью они начали упрекать и нас, и княжескую чету: ах, конечно же, со стороны легко уверять, что все будет в порядке и помощь подоспеет вовремя! Сами бы были беременными – по-другому бы запели!

– Агнуся, но ясновельможная княгиня несколько раз рожала, она знает, что говорит… – попробовал было воззвать к здравому смыслу Тадеуш. После чего узнал о себе много нового и в отчаянии схватился за голову.

Я благоразумно промолчал, чтобы не вызвать взрыва ревности Анжелы. Признаться, у меня до сих пор звучал в ушах ее полубезумный крик: «А у тебя одна Гризельда на уме! Ненавижу ее, стерву!» Слава богу, похоже, до слуха княжеского «крота» (до сих пор не выявленного, тысяча дьяблов!) ее слова не дошли, иначе трудно было бы предсказать реакцию Иеремии…

А на следующее утро, перед рассветом, когда сон самый сладкий, смущенная Анжела разбудила меня и прошептала с виноватым видом:

– Прости, пожалуйста… Сама не знаю, как меня угораздило! Ой, как перед служанками неловко!

– Что случилось? – не понял я спросонок.

Покрасневшая жена ткнула рукой в середину супружеского ложа.

– Вот… Я описалась… Господи, как маленькая девочка! Стыд-то какой!

Я уставился на нее округлившимися глазами, а потом в мозгу будто щелкнул невидимый тумблер…

– Ты не описалась, ты рожаешь! – заорал я, пулей слетая с кровати и хватая одежду. – У тебя отошли воды!

* * *

В крепости поднялся переполох. С известием, что срочно требуются повитухи, в княжеское имение помчался гонец, которому специально оседлали самого резвого коня. Разумеется, в сопровождении надежной охраны, также на лучших лошадях, дабы в пути не стряслось чего-то непредвиденного. На плиту поставили греть большой котел воды. С кровати, где предстояло рожать Анжеле, убрали намоченный тюфяк и заменили новым, застелив белоснежной простыней. Пожилая служанка, занятая этим делом, поклялась всеми святыми, что она совершенно чистая и недавно проглаженная.

Виновница переполоха смотрела на все приготовления с нескрываемым страхом, к которому также примешивалось и недоумение: что-то шло явно не так, как она представляла!

– Мне совсем не больно… – растерянно пожала она плечами. И в следующую секунду, сдавленно охнув, схватилась за живот. – Мамочки! Ой! А-а-а! – глаза Анжелы расширились, рот приоткрылся.

– Пану первому советнику лучше выйти! – строго сказала вдруг служанка. – Не дело, когда мужчины все видят и слышат. Я помогу пани, чем сумею. Хвала Матке Бозке, пятерых детей родила, опыт имеется… Кстати, пани тоже здесь нечего делать! – эта фраза относилась уже к Агнешке, которая торчала в дверях, заламывая руки и сочувственно глядя на роженицу. – Ребеночку может быть плохо!

– Но как же… – Я растерянно смотрел на жену, мучаясь от сознания того, что моя спецподготовка, опыт и послужной список сейчас гроша ломаного не стоят.

– Уйди, Андрюша! – всхлипнула любимая блондинка, корчась от боли. – Не хочу, чтобы ты меня такую видел… А-а-а!

– Ну же, долго еще упрашивать! – служанка чуть не вытолкала нас за дверь и захлопнула ее. Я только успел промямлить: «Милая, все будет хорошо, не бойся…» Пальцы тряслись от волнения. Тысяча чертей, да где эти бабы, в шинок завернули по дороге, что ли?! Остатки холодного разума подсказывали, что повитухи никак